Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера) - Виталий Чечило

— Это что за красноголовец?

Шпака приволокли в кабинет.

— Ты где служишь?

— В прокуратуре.

— Покажи военный билет.

Начальнику штаба:

— В строй этого дурака.

А тому лишь бы поглумиться. Утром уже стоит наш прапорщик Шпак на разводе. Прокуратуре какая разница, кто будет гвозди получать.

В тот раз сомнение зародилось во мне сразу же по прибытии на место преступления. Неизвестный злоумышленник проник в склад, пробив дыру вокруг отопительной трубы. При этом он явно поленился, ограничился всего несколькими кирпичами, вместо того, чтобы разбить бетон. Прапорщик, я уже в этом не сомневался, пошел по самому лёгкому пути. Выдвиную им неубедительную версию о «детях», я, знавший обстановку, отмёл сразу же. До ближайших населённых пунктов километров двести, а казашатам такое и в голову не прийдёт. В образовавшуюся дыру мог пролезть только один солдат на площадке, «Кенгуру» — татарчёнок ростом меньше 150 см, чуть выше автомата (как его вообще взяли в армию?).

Я пришел на развод, вижу — стоит сзади, в последнем ряду, закутанный в шинель, носить её иначе у него не получалось. Взял его за ухо и повел в комендатуру, как пса. Он сознался по дороге: подговорил его прапорщик, пообещал п/ш на дембель. Прапорщик ещё пробовал отпираться, тогда я прибёг к следственному эксперименту. Взял понятых, рулетку и начал производить измерения, начертил схему преступления. Прапорщик всё это время выглядывал из-за складов. А когда ещё принесли и рукавицу с дырой, которую он надевал на лом, чтобы удары не звенели — дело раскрылось: я ему пригрозил «отпечатками пальцев». Начальник тыла в кабинете командира полка бил прапорщика в кровь, пока тот не упал в ноги:

— Не губите, у меня двое детей.

Командиру главное — замять.

— Или ты сидишь, или скачками полушубки сюда.

Тут же в мешке принес полушубки, падлюка.

— Замажь дырку, никому не пизди и служи дальше.

Прапорщику что, должность хлебная, можно потерпеть, пока мимо склада все ходят и смеются.

— Ги-ги! Украсть не можешь, строители тебе поедут склад грабить.

Солдат отделался «двумя разами» по морде. А Мирзоев в последствии стал снабженцем у Худайбердыева.

Я мог такое понаписывать на командиров подразделений, случись, скажем, разбазаривание имущества в узле связи, сколько можно скачать спирта? Или украдут ОЗК — можно ждать месяц, пока новые достанут, или сразу уличить.

Как-то солдаты украли из столовой десятилитровую бутыль апельсиновой эсенции крепостью 70 градусов — её в торты добавляли. Я вышел на поиски. Сначала определил способ хищения. Бутыль завязали в штаны и протащили через вентиляцию. Затем — место сокрытия. Далеко её отнести не могли, вечером явно намеревались раздеребанить. Спрятать в пустыне что-либо очень сложно, да и доносчики. Единственная возможность — зарыть в землю. Походил, поискал. В одном месте песок оказался рыхлым. Ещё Видок удивлялся способностям «казацких и калмыцких геологов», во время их пребывания во Франции в 1814 г., находить любые зарытые в землю сокровища. Раскрыв в своих мемуарах многие воровские трюки, он не смог, при всей его проницательности, раскусить этот. Между тем, ларчик открывается просто. Старшее поколение не раз рассказывало о том, как войдя в Чернигов, немецкие солдаты, тут же начинали поливать землю во дворах водой. Там, где она быстро впитывалась и находились сокрытые ценности. Правда, немцы были немало удивлены тем, что прятали, в основном, пуховые перины.

Не меньшую проницательность я проявил и при расследовании таинственного исчезновения пяти палок колбасы из военторга. Сожрать палку варёной колбасы за такое короткое время даже солдат не в состоянии, пронести что-либо мимо бдительных продавщиц также казалось невозможным. Нужен был криминалистический талант, чтобы сопоставить несопоставимое — палку колбасы упаковывали в целлофан и выносили в ведре с помоями.

Ввиду постоянной практики, мои способности развились чрезвычайно. Вы бы смогли связать логически дырку в казенном одеяле и пропажу собак «для охраны объекта»? А я смог. Приметил: как замполит появится в отделе — так и дырка в одеяле. Собак тоже раньше не то, что не ввозили, наоборот, стреляли, чтобы не кормить. При этом все молчат, как партизаны. Запустил стукачей:

— А ну, показывай.

Солдат полез на вышку, раскачка метров восемь, отпустил ремень, цепляется им с перекладины на перекладину. Наверху вытащил из вещмешка собаку, привязанную к самодельному парашюту из одеяла (вот откуда дырка!) и сбросил вниз. Некоторых относило ветром метров на двести. А этой — ничего. Только с третьего раза ногу сломала, сразу под нож. Разбившихся и ели.

Но случались и действительно таинственные случаи. Раз солдаты принесли из солончаков насквозь изъеденный солью автомат Калашникова. Предпринятое расследование никаких результатов не принесло.

Начвещ

На складе хранилась парадная фуражка генерала армии, обшитая лавровым листом. Списать её не было никакой возможности, она переходила от одного поколения начвещей к другому, как символ могущества этого племени. Прапорщик ходил в ней по складу и дурковал. Он мог себе такое позволить. Основной функцией начвеща было вовремя узнать в кадрах, что командиру полка присвоили полковника. Из Москвы номер приказа сообщали по телефону. С момента подписания приказа до поступления выписки фельдсвязью в полк проходило три дня. Эту фору надлежало использовать для решения вопроса. Папахи хранились в отдельных коробках. Но на полковом складе они были уже лежалые, с пожелтевшим верхом, побитые молью. Такую папаху брали со склада и меняли в военторге на новую с довеском. Бабам в магазине все равно: лежалые папахи прапорщики охотно покупали на воротники. Стоила она всего ничего — 60 рублей. У прапорщиков считалось верхом шика пошить себе после увольнения пальто из шинельного сукна с каракулевым воротником, папахи как раз на него хватало. Жена одного имела даже шубу из папах. Муж, прапорщик пятого разряда, занимал ничтожнейшую должность в системе армейских складов.

Папах бралось несколько, на выбор. Следовало знать обхват командирской головы, чтобы папаха не сидела, как на казачке. Большую можно было подтянуть ремешком, и не дай Бог, чтобы лезла. Самое главное в папахе — чтобы окраска меха была семметричной, пятнышки должны быть разбросаны красиво. Но были и приверженцы иной моды: Бобровский предпочитал тёмную.

Следует сказать, что с момента назначения, командир полка шапку-ушанку из цигейки носить брезговал. От них в Казахстане стоял кислый овчинный запах. Даже в лютейший мороз появлялся на разводе в фуражке.

Захаров, горький забулдыга, при назначении, прямо на разводе торжественно заявил:

— Я сюда пришел за папахой, если нужно, я её из унитаза достану и надену.

И вот накануне выхода на развод в новом звании, когда командир полка уже готов и звездочки начищены, влетает начвещ Спирин («Спиридон»), открывает дверь ногой, так как руки заняты и знает, что за это отьёбан не будет. (По ритуалу так открывать дверь можно было лишь крупно угодив командиру, выполнив приказ точно в срок и без лишних затрат.) Входит и торжественно кладет коробки на командирский стол. (Бросать их ни в коем случае нельзя.)

— Товарищ полковник, вот, на выбор.

Командир, слегка смутившись, говорит Спирину:

— Ну ты, как всегда невовремя, пятнадцать минут до развода.

Замы начинают подобострастно требовать примерить.

Командир великодушно соглашается:

— Ну ладно.

Подходит к зеркалу, по очереди примеряет, выбирает лучшую. Наконец уходит. Спирин, как и всякая тыловая сволочь, хочет иметь от этого хоть какую-то выгоду. Забирает папаху и ретируется, но не на развод, а к себе в кабинет. Из окна выглядывает, как там народ хуеет.

Командир дефилирует вдоль строя, вместе с ним по строю движется неровный гул: «у-у-у». Командиру — как медом по сердцу. И развод не затянется, командир посчитает нескромным долго кружиться в первый день в новой папахе. Разгильдяи знают — никто взыскан не будет. Самые ушлые по-за насыпью линяют на мотовоз, даже если поймают.

— Товарищ полковник, мы обмывали Вашу папаху.

Рука не поднимется.

Последним папаху получил Кизуб, какую дали; к концу СССР шли любые. А Зихаров уже покупал за свои, поношенную.

Сам начвещ должен ходить оборванным, чтобы одним своим видом показывать: на складе ничего нет и быть не может. Чтобы и спросить было стыдно:

— Ты получал что-нибудь весеннее?

«Получить» в прямом смысле слова ничего нельзя, только выбить, вырвать, выменять. Помню, ещё будучи лейтенантом, пошел получать бушлат и ватные брюки (в шинели неудобно в машине ездить). Пришел, сидит кнур — прапорщик Хорошунов (я потом с его сестрой сожительствовал, она думала, что я холост). Прошу бушлат — не дает, сука: