Под стук колес. Дорожные истории - Виталий Полищук

Эту бумагу необходимо из дела изъять. Или дезавуировать то, что в ней написано».

– х-х-х-х-х-х-х-

Здесь рассказ прервал Сережа, который объяснил, что сделать это просто. Нужно подать в прокуратуру повторное заявление, в котором пояснить, во-первых, что первое заявление подписано в полубессознательном состоянии – скажем, плохо перенес наркоз. И вообще не знает, что там написано в подписанной им бумаге.

Во-вторых, разъяснить, что Игорь приехал в гости именно к Алле, точнее – к ее маме, что день они провели вместе, гуляя по берегу моря и поселку, и при этом – мирно беседовали (наверняка множество жителей поселка видели это и смогут подтвердить), так что мотива для убийства у Акико Дзери нет и быть не может.

А далее можно опровергнуть и причастность Акико к событию преступления – ночью Игорь лежал с закрытыми глазами, и кто вошел в комнату и ударил его в грудь ножом – не видел.

– Ну, и если еще Игорь припомнит, что днем он поссорился с кем-то, ну, например, когда расспрашивал, где живет Мила, а ему грубо ответили… тогда подозревать именно Аллу и содержать ее под арестом – просто глупо.

Короче – развалить это дело так же легко, как раз плюнуть!

Тут Сережа подмигнул нам и добавил:

– А если при этом не жалеть денег и всех подряд, так сказать, б л а г о д а р и т ь… В общем, девочка будет на свободе в тот же день. И даже, может быть, без подписки о невыезде.

Между тем Игорь продолжал рассказывать. Но скоро он начал мяться, рассказ его потерял былую стройность и живописность, особенно, когда он дошел до звонка Милы в Барнаул.

Так что я, когда обрабатывал диктофонные записи, решил окончание этой истории передать самостоятельно, ведя рассказ не от первого, а от третьего лица.

Не скрою, с некоторыми моими домысливаниями и добавлениями.

9

Как узнал Игорь позднее, Мила прилетела в Баку через два дня после его встречи с Акико, имевший такие последствия.

Ей позвонили на другой день, сразу же, как по поселку Рыбсовхоза пронеслась весть о события прошедшей ночи.

Оставив в Токио сестру с семьей, Мила заказала себе билет на ближайший авиарейс в Баку, и скоро уже летела в самолете.

В Баку Сумико Дзери, лишь несколько лет назад работавшая в бакинских средствах масса-медиа, сразу же связалась с многочисленными знакомыми, ей в тот же день нашли лучшего адвоката по уголовным делам Баку, и вечером Мила вместе с ним на машине приехала в Яламу. Первое, что она сделала – это попросила отвезти ее в больницу к Игорю.

Игорь в это время после сделанной ему операции все еще лежал в реанимации и к нему никого не пускали. Но это была Мила-японка, которую знали в Рыбсовхозе, наверное, все.

Она сидела возле кровати, держала Игоря за руку и смотрела на его бледное лицо.

Нет, Сумико не плакала. И ничего не говорила.

Она не была русской бабой, причитающей и льющей слезы по любому поводу. Она молчала, смотрела и думала. Наверное, о том, что встреча, которую она ждала столько лет, наконец, состоялась, но вовсе не там и не так, как мечталось не одной тысячей таких длинных, часто – бессонных, ночей.

А также о том, что именно от него, Игоря, зависела теперь уже не одна, а две судьбы. Ее, Сумико Дзери, и ее дочери…

Наутро она уже была в кабинете начальника милиции – младшего брата одного из ее друзей-сверстников.

И, естественно, хорошо Милу-японку знающего.

Хотя с подозреваемыми, кроме адвокатов, никто встречаться не мог, Сумико скоро уже беседовала с дочерью.

– Что же ты сделала, моя маленькая? – сказала Мила, обнимая бросившуюся к ней Аллу. – Зачем, доченька, ну, зачем?

– Мама, он все время жил себе, ни о чем не думая. Он несколько раз женился, у него дети, и вчера ему звонила дочь, а он привет жене передавал… А ты, мама…

– Ну, успокойся, Акико, милая… Успокойся, родная моя…

Уже через полчаса Мила, поговорив и ободрив, как могла, Аллу, вместе с адвокатом в кабинете следователя изучала уголовное дело по факту нанесения тяжкого телесного повреждения гражданину России Онищуку Игорю Сергеевичу, 1958 года рождения, русского, уроженца г. Ялама Азербайджанской ССР, разведенного…

Здесь Мила прервалась и спросила адвоката:

– Есть у вас связи в России, через которые можно узнать все о пострадавшем?

(Она именно так и выразилась – «пострадавшем», а не потерпевшем).

Адвокат ответил утвердительно.

– Пожалуйста, наведите подробные справки. Родился, женился, развелся, дети… Где работает, живет. Адрес, номер телефона…

Далее, изучив дело и поговорив с начальником милиции, вместе с адвокатом они еще раз встретились с Аллой. Мила передала дочери продукты, фрукты.

Обнявшей ее на прощание дочери она шепнула на ухо:

– Успокойся и потерпи, все будет хорошо.

Через несколько дней и она, и адвокат вернулись в Баку. В Рыбсовхозе было кому и навещать Аллу, и обеспечивать ее всем необходимым.

К Игорю, который пришел в себя, она перед отъездом попасть не смогла – позвонили из Баку из прокуратуры и ей нужно было срочно ехать в столицу Азербайджана на встречу с Генеральным прокурором республики.

Именно поэтому вновь разошлись пути ее и Игоря.

Игорь перед тем, как спешно уехать домой, также попытался попасть к Алле, но он не был Сумико Дзери, он не мог даже назвать себя дежурному следственного изолятора, так как сбежал из больницы.

Так что к Алле его не пустили.

И он уехал, так и не узнав о приезде Милы и о том, что она находится в Баку.

Игорь сидел вечером накануне дня отъезда за столом и еще раз перечитывал написанное им заявление на имя прокурора города Яламы. Здесь же на столе лежали билеты на поезд, а рядом на полу были разбросаны вещи и предметы туалета, которые предстояло уложить в дорожную сумку.

В этот-то момент и зазвонил телефон, стоящий тут же, на столе.

– Алло, – сказал Игорь, – слушаю.

– Ну, здравствуй, милый Игорь, – услышал он незнакомый женский грудной голос с мягкими интонациями. – Когда-то ты сказал мне всего четыре слова… Теперь, наконец, и я могу сказать тебе что-то в ответ…

Мороз прошелся по коже Игоря – он сразу догадался, что звонит Сумико.

Мила-японка…

– Здравствуй, – лишь сказал он в ответ. – Здравствуй, Мила.

И замолчал.

– Игорь, – продолжала Мила, – я узнала о тебе все. И знаю, что ты разведен, и что не очень-то счастлив.

Игорь молчал. Ну, что он на это мог сказать?

– Я последние дни в хлопотах – ты знаешь, почему. Поэтому не буду говорить тебе все, что я надеюсь сказать немного позже. О себе, о тебе… Пока давай поговорим о главном.

Игорь, у меня были в жизни две важные вещи – ожидание нашей встречи, а чуть позже – еще и дочь. Она скрасила ожидание, и я люблю ее больше всего на свете. Ты – второй человек, которого я любила и люблю. И именно от тебя зависит судьба Акико.

– Мила, – Игорь поперхнулся, но, прикрыв микрофон трубки ладонью, справился с собой и продолжил: – Что я должен сделать?

– Нужно написать заявление в прокуратуру, на имя Генерального прокурора Азербайджана. В нем указать, что ты не представляешь, кто мог ударить тебя ножом, что это никак не может быть…

– Мила, послушай! – перебил ее Игорь. – Я как раз перечитываю заявление, вот оно, лежит передо мной. Давай я просто прочитаю, что я написал…

– Не нужно, Игорь. Ты можешь немедленно вылететь в Москву?

– У меня билеты на поезд, завтра я туда выезжаю.

– А ты не можешь вылететь самолетом? Ты ведь понимаешь – Алла в следственном изоляторе, дорог буквально каждый день…

– Мила, я бы с радостью. Но у нас перебои в аэропорту, из-за кризиса нет керосина. Самолеты летают нерегулярно. И еще, Мила! Сейчас ведь осень, если вдобавок что-то случится с погодой, вообще непонятно, когда я смогу попасть в Москву…

Игорь уже справился с собой, говорил свободно. Его охватило предчувствие удачи, он вдруг поверил, что скоро все плохое останется позади, и он (да нет – они!), еще будут счастливы.

– Милый мой, тогда лучше, конечно, поездом… Скажи мне время отправления, номер поезда и твоего вагона!

Игорь взял в руки билет и прочитал все, что хотела знать Мила.

– Игорь! – продолжала Мила. – Тебя прямо у вагона встретит адвокат Аллы. Он проверит содержание заявления, поможет правильно его оформить, заверить у нотариуса. Не следует тебе появляться в Азербайджане. Это и возможная нервотрепка и ненужные встречи. Твои вещи из больницы я забрала и передам их тебе. Как ты себя чувствуешь? В больнице мне сказали, что ты должен уже почти выздороветь – и операция прошла удачно, и послеоперационное лечение…

Ты, кстати, оказался должен за лечение некоторую сумму – не беспокойся, я все оплатила.

Игорь ответил, что все в порядке, чувствует себя неплохо.