Ключи от цивилизации - Райдо Витич

Николай склонил голову, заверяя, потер ежик волос: черт! Сказать бы "быть не может"! Откреститься… Да понимает — могло быть. Случайностей на войне нет числа. Но подставить всю группу?…

— Как же вы со мной на задания ходите? — поморщился.

— Нормально. У меня претензий нет.

— Иштван тоже?…

— Пеши не упрямился и не лез, куда не надо. Надеюсь, ты его «радовать» информацией не станешь.

— Не стану, — кивнул. "Но сказанное проверю".

— Вопросы еще будут?

— На другую тему.

— Давай на другую. Расставим все точки и закроем тему навсегда. Надоели мне твои подозрительные взгляды, Чиж, знал бы ты, как надоели. То, что ты Стасю забыть не можешь и под этим соусом…

— А ты можешь?

Иван отвернулся, ногой качнул и бросил:

— Предполагаю, следующим вопросом будет: знали ли мы, что она уходит? Знали. Контингент подбирается предсказуемый, поэтому ничего из ряда вон не происходит. Станислава была…

— Есть.

— Здесь она «была». Так вот, она была правильной и поэтому никаких «коленцев» от нее не ожидалось. С психологической точки зрения ее самоволки были чем-то вроде самозащиты и спасения.

— А любовник был придуман тобой.

— Да. Она против не была. Удобная для всех версия. Пока тебя не было.

— И вы ее скинули.

— Никто ее не скидывал! — вскочил капитан. — Ты свои гадкие мысли при себе держи. Я понимаю, общество, в котором ты жил, возможно, так и делало, но здесь другие законы Чиж.

— Уверены? — уставился на него пытливо. — А мне так не кажется. Суди сам Иван, твой брат стал женихом Стаси и исчез, у нас с ней что-то стало намечаться — нет ее.

— Илья исчез по другому поводу, — бросил сухо мужчина.

— Оп-па!… Это, по какому «другому»?

— Тебя не касается.

— А Стаси?

— Тем более. Тогда пропала вся группа на переходе домой. Случайность. А какой она бывает, ты уже в курсе, — покосился на него: напомнить про твою «случайность»?

"Допустим" — мотнул головой Николай:

— Скажи честно, ты уверен, что твой брат и почти невестка исчезли по чистому недоразумению?

Федорович отвернулся:

— Есть вещи, о которых нельзя знать никому. Секретный код, слышал?

— Да.

— В эту сторону можно копать, — уставился предостерегающе на мужчину через плечо. — Но не долго. Есть вещи, к которым лучше не приближаться.

Ясно, — кивнул Николай: если под угрозу срыва встает какой-то план или проект, скидывают тех, кто угрожает. Видимо, информация была серьезной и не допустимой к разглашению. Но, каким-то образом попавшей в руки Ильи Федоровича. Или кого-то из его группы. Теперь ребят нет, а Стаси нет, потому что сдуру рванула к этому Илье.

— Представляю, как тебе "весело", — с пониманием покосился на капитана. Тот лишь вздохнул:

— "Сначала дело".

— Угу… У Стаси есть шанс вернуться?

Федорович пожал плечами и махнул рукой, не оборачиваясь:

— Иди. Займись, чем-нибудь.

— Понятно, — протянул поднимаясь. И вышел не прощаясь, с досады хлопнув дверью.

— Что тебе понятно, Чиж? — прошептал Федорович, глядя в окно.

Николай шел в свою комнату с одним желаньем — закрыться и побыть одному, никого не видеть и не слышать. Он вспоминал те самые «случайности» связанные с «секретностью», с которыми сталкивался во время службы. Было дело, шли с колонной и знать не знали, что в машине сидит человечек с чемоданчиком. Потом обстрел на территории где противнику делать нечего и быть его не могло — попали под обстрел. И палили преимущественно по машине. "Что за черт"? — озадачились бойцы, притихли. Бой смолк и подъехала другая машина. Какой-то майор вытащил убитого, отстегнул чемодан от руки, забрал себе, спокойно сел и уехал. Колонна пошла дальше. И главное ни у кого не возникло желание задать тот самый вопрос — какого черта?! Корочки у майора были — не больно спросишь, а подумать есть о чем.

Неужели и Стася вляпалась во что-то этакое?

Во что? Что за секреты?

Понятно, отчего Иван отошел, прекратил поиски, хотя прекрасно знает в какое время и, примерно, место ушла Русанова. Но Николай не собирался оставлять все как есть. Пусть кто-то боится, а он пуганный, и точно знает — больше одного раза не умирают.

Противно, все — таки, — поморщился. Не ожидал он от Федоровича подобного и хоть понимал — не принимал.

— Коля, — нагнал его Борис. — Я это, — замялся.

— Архив? — сообразил тот, хмуро глянув: дитя. Мне б твои заботы и печали. — Не парься, — показал кусочек пластика, вытащив из кармана. — Хочешь, подарю?

— Э-э…Зачем?

— Не знаю. Мне точно уже не надо.

— Да? Ты извини, я попросил капитана, а тот уперся, что-то.

— Я с ним только что разговаривал. Все нормально.

— Ну, хорошо, — порадовался Борис.

Отстанешь, вовсе здорово будет, — покосился.

— А чего тогда хмурый?

— Слушай, — развернулся к нему. — Не лезь ко мне… пожалуйста. Доходчиво?

— Грубишь.

— Точно. Есть моменты, когда человеку нужно лишь одно — чтобы его не трогали. Это понятно? Так будь любезен… скройся с глаз.

Мужчина укоризненно глянул на Чижа и, развернувшись, пошел по коридору обратно.

Николай почти достиг своей комнаты, как хрономер выдал зуммер. Всех собирают, новое заданье. Чижов развернулся и потопал обратно к кабинету капитана, подумав: еще одна «ненамерянность»? Не сольют ли его, как никак «прикоснулся».

И усмехнулся зло: попробуйте.

Шорох.

Стася открыла глаза — мимо постели к окну лениво прошел Иона. Сел на подоконник, сложив руки на груди и делая вид, что увлечен пейзажем, протянул:

— Граф занят. Дружок явился к нему с визитом. Федерик Озвар. Слышала о таком? — посмотрел, наконец, на женщину. Она села:

— Вы кто?

— Вопрос другим был.

— Брось.

Мужчина усмехнулся, губы изогнулись в улыбке, взгляд стал хитрым:

— Смешно. Ты спрашиваешь меня: кто я. Сваливаешься сюда за какой-то надобностью прямо в толпу дегенератов. Обнимаешься с графом, делаешь вид, что видишь меня первый раз, а он-то, он, действительно муж… и спрашиваешь кто я. Замечательный спектакль. Чей сюжет? Ивана?

— Кто такой Иван?

Ферри прищурился чуть растерявшись — в глазах женщины не было обмана. Она мучительно пыталась вспомнить и понять. Амнезия?

— Ох, Стася. Так он не в курсе? Или пнул тебя сюда одну? Убить его за это мало.

Лицо мужчины было серьезным, взгляд прямым и без иронии. Стася напряглась, не зная, что думать. По всему выходило, она должна знать его… но не знала.

— Вы не могли меня с кем-то спутать?

— Мог, — кивнул, не спуская с нее внимательного взгляда. — Если объяснишь, откуда у тебя татуировка на плече, возьму свои слова обратно и признаюсь, что обознался.

Стася нахмурилась, полезла рукой под рубашку, пытаясь разглядеть татуировку, но повязка не давала это сделать. Мужчина молча наблюдал и бросил:

— Другое плечо.

Женщина глянула, с трудом больной рукой стянув рубаху. Зеленый лабиринт горел на плече. Откуда?

— Понятия не имею.

— Так и думал, — лениво подошел к ней, сел и вдруг обнял, притянул к себе и впился в губы. И Стасю озарило — он был ее любовником! Вот в чем дело!

— И сейчас не вспомнила? — чуть отстранился.

— Мы были любовниками, да? — прошептала. Иона улыбнулся, обвел пальцами овал лица женщины, погладил щеку, губы и головой качнул:

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Ферри рассмеялся, отодвинувшись совсем.

— Интересно, когда тебе надоест валять дурака и ты скажешь, зачем сюда явилась. Я, каюсь, подумал, что ко мне, порадовался даже, но… Вы с графом, словно два голубка, меня же ты совсем не замечаешь. Издеваешься, насмехаешься, может, мстишь? Или проверяешь? А мне больно, девочка. Я, знаешь, даже начал ревновать всерьез.

— Не понимаю вас, Иона.

— "Иона". Илья — что-нибудь тебе говорит?

— Иван?

— Илья! — мужчина качнулся к ней, разозлившись, прижал к себе, впившись взглядом в лицо, в глаза. — Не может быть, что ты меня забыла, что пришла к этому индюку. Не верю.

— Я не понимаю!

Мужчина озабоченно нахмурился:

— Честно?

— Клянусь, я не помню вас, не знаю ни Илью, ни Ивана!

— Тс, — приложил ей палец к губам. — Спокойно, волноваться не надо.

Пальцы мужчины легонько ощупали рубцы на щеке, виске, взгляд в сторону ушел:

— Голова болит?

— Болит.

— Видишь хорошо?

— Временами. Туман, что в голове, что перед глазами. Спать постоянно хочется.

— И слабость?

— Да.

— Посмотри на меня, — попросил. Увидел, что зрачки у женщины разные и помрачнел. Силой уложил ее, погладил по лицу. — Забудь, что я тебе говорил.

— Зачем вы путаете меня? — чуть не расплакалась Стася.

— Тише. Извини. Я, правда, тебя спутал, всего лишь перепутал с другой. Бывает, извини.