В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов

целью к генералу Юденичу полковника Чеснокова. В то же время удержало меня от поездки и то оживление, которое латыши внезапно стали проявлять у станции Олай, между Ригой и Митавой. Нужно было приготовиться к возможности внезапного нападения с их стороны на мои войска.

Полковник Чесноков прибыл в Ригу в гостиницу «Петербург», где остановился главнокомандующий, в тот же день в 2 часа дня. Генерал Юденич отдыхал и никого не принимал. Состоявший при нем ротмистр Гоштовт выразил полковнику Чеснокову сожаление, что не приехал сам полковник князь Авалов, так как может расстроиться дело с получением денег от англичан. Далее он объяснил, что англичане дают деньги лишь при условии, если корпус имени графа Келлера пойдет в Нарву.

Все это очень тяжело, добавил он, так как у армии средств не имеется.

В 4 часа полковник Чесноков был принят генералом Юденичем, который заявил, что не примет доклада впредь до прибытия из Митавы командированного для переговоров со мной полковника Прюсинга.

Приезд генерала Юденича в Ригу должен был устранить все затруднения, которые ставила Антанта для русских войск в Курляндии и Литве. Мы ожидали, что генерал Юденич, как главнокомандующий, посетит Митаву, чтобы посмотреть на войска, находящиеся под его командованием, и попутно ознакомиться с их действительным положением на месте. Однако генерал Юденич по каким-то особым соображениям, как это было и с совещанием в Риге, в Митаву не прибыл. Ко мне был командирован состоявший при Главнокомандующем Генерального штаба полковник Прюсинг.

Этот полковник в весьма надменной фoрме передал мне приказ об отправке на Нарвский фронт. Я изложил ему доводы, по которым я не могу выполнить этот приказ, каковые затем были переданы полковником Чесноковым генералу Юденичу. Полковник Прюсинг просил меня поехать в Ригу, но при создавшихся обстоятельствах я этого сделать не мог, так как никто не мог гарантировать мне неприкосновенности, что было необходимо, ибо начальник штаба генерала Гофа открыто заявлял, что если я попаду в его руки, то буду немедленно повешен. Конечно, все это меня нисколько не пугало, но мне не хотелось быть игрушкой в руках англичан.

Выслушав меня, полковник Прюсинг задал ине вопрос: «А если генерал Юденич приедет в Митаву, будет ли ему гарантирован подобающий прием?».

Я удивился наглости подобного вопроса и ответил, что я старый солдат… Генерал Юденич может быть спокоен, что он будет встречен в Митаве, как главнокомандующий, и что здесь он почувствует, что находится среди старых дисциплинированных войск, желающих борьбы с большевиками. Полковник Прюсинг ответил, что «в таком случае генерал Юденич завтра придет в Митаву».

На следующий день, однако, генерал Юденич не приехал, прислав снова полковника Прюсинга объявить войскам приказ Главнокомандующего.

По наблюдениям полковника Хомутова, генерал Юденич имел намерение посетить Митаву, но перед своим отъездом заехал в английскую миссию, после чего поездка была отставлена.

Когда после беседы со мной, около 10 час. вечера, полковник Прюсинг возвратился в Ригу, генерал Юденич вместе с ним тотчас же отправился в английскую миссию, где они пробыли около часу. И после этого полковник Чесноков принят не был. Тогда он вызвал адъютанта Главнокомандующего и заявил ему, что если генерал Юденич не желает выслушать доклад о положении армии, то он так и доложит командующему армией.

Поздно вечером к полковнику Чеснокову прибыл адъютант генерала Юденича и сообщил, что главнокомандующий его примет завтра в 9 час. утра.

На следующий день, то есть 27 сентября, прием наконец состоялся и полковник Чесноков сделал доклад о состоянии войск Западной добровольческой армии, ее снабжении и предполагаемых военных операциях у Двинска. Генералу Юденичу было доложено, что союзники все время в отношении Западной армии ведут предательскую игру, благодаря чему армия до сих пор не была в состоянии приступить к активным действиям. Союзники старались поссорить латышей и литовцев с моими войсками, цель пребывания которых в Курляндии и Литве мной неоднократно разъяснялась. Антанта видела, что наша армия вместе с германскими добровольцами представляла грозную силу и могла иметь, благодаря бескорыстной помощи германцев, решающую роль при победе над большевиками, что противоречило интересам союзников.

Генералу Юденичу было доложено, что если бы даже я выполнил его приказ, то все то, что было бы перевезено в Нарву, не представляло бы существенной силы, так как прежде всего по долгу порядочности и чести я должен был бы возвратить все взятое у германского командования[38], ибо нельзя чужими руками загребать жар, а тем более для Антанты, эксплуатирующей все и всех. Кроме того, я точно учел следующее: германские офицеры и солдаты в составе 52 тысяч по требованию Антанты должны были быть исключенными из состава Западной армии, а из оставшихся русских офицеров и солдат нашлось бы немного охотников ехать на Нарвский фронт, там все было неопределенно и ненадежно, начиная с еды и кончая тылом. Доказательством этому может послужить тот факт, что после прочтения знаменитого приказа полковником Прюсингом, из всего состава моей армии изъявило желание отправиться в Нарву только два прапорщика. Чины моей армии прекрасно знали, что солдаты Северо-Западной армии оборваны и голодны, получая полфунта сала и один фунт муки, которую они получали на руки каждый отдельно и не имели возможности испечь себе хлеб. Все эти сведения поступали к нам от перебегавших к нам изнуренных солдат. Санитарные условия были также ниже всякой критики, в чем мы убедились впоследствии, при так называемой ликвидации Северo-Западной армии, когда там от всевозможных эпидемий и главным образом от сыпного тифа погибло много тысяч людей.

Большинство этих несчастных похоронено в эстонских лесax, но среди их одиноких могил нет ни одной генеральской или политического деятеля, ибо все эти злополучные вершители судьбы Северo-Западной армии своевременно уехали за границу, бросив на произвол случайности доверившихся им людей. Многие из них проживают ныне вполне благополучно во «враждебной» Германии, за совместную работу с которой они так старательно обливали меня грязью.

Генерал Юденич не верил тогда в помощь германцев против большевиков и настаивал на переводе Западной армии в Нарву, где англичане будто бы снабдят ее всем необходимым. Полковник Чесноков, возражая, доложил, что я более месяца тому назад предлагал Антанте взять на себя снабжение моей aрмии всем недостающим имуществом и тем самым оказать мне помощь для скорейшего сформирования армии и впоследствии дважды повторяли свою просьбу, но ответа на свои обращения не получали. Генерал Юденич указывал, что германцы насадили у нас большевизм и погубили гетмана Скоропадского; полковник Чесноков ответил на это, что командующий Западной армией не может считаться с тем, что было сделано во время войны германцами, когда они были нашими врагами, что же касается падения гетмана Скоропадского, то оно произошло во время отхода германцев из Малороссии и явилось