Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца - Виктор Корчной

Виталий СЕВАСТЬЯНОВ КАРПОВ, КАКИМ МЫ ЕГО ЛЮБИМ

...Сейчас, когда результат матча известен,— о чем, собственно, говорить? Михаил Таль даже пошутил, что счетом-то Корчной может быть доволен больше, чем Карпов. Получил-таки с превеликим трудом два очка. В шутке сей немалая доля правды.

Но сам Карпов о своем сопернике отозвался так: «Упрямый, опасный, трудный противник, имеющий огромный практический опыт...» Положение отягощалось и тем, что Корчной — бывший советский гроссмейстер.

Что же толкнуло его на путь измены? Совершенно убежден: постепенная деградация личности, непомерное развитие таких черт характера, как тщеславие, зависть, жадность. Именно тщеславие помешало ему объективно оценить итоги матча с Карповым 1974 года и воздать должное своему победителю. Напротив, причины своего поражения он стал искать в чем угодно, только не в собственной игре, отсюда и его бегство, подогреваемое к тому же расчетами на получение крупного барыша.

Так в жизнь шахмат ворвался антисоветизм — чего раньше не было, ибо Корчной не мог не понимать, что его существование на Западе возможно лишь при условии единения с самыми бешеными мракобесами современной эпохи. Да какое там единение — в услужение пришлось пойти: Корчной готов был и на это.

Недавно вышла на Западе его книга «Антишахматы» (характерное, однако, название). Книга, кстати, удивительно глупая, написанная несусветно плохо, даже для столь поверхностного и пустого человека, как Корчной. Автор захлебывается от клокочущей в нем ненависти, слюни брызжут во все стороны,

ни одной связной мысли, только выкрики, пошлые историйки и анекдотцы и, конечно же, клевета, клевета, клевета. Что-нибудь от нее да останется? Останется, пожалуй. Сам автор, наизголявшийся в своем неординарном, даже для Запада, стриптизе. Хорошенькая получилась фигурка. Естественно, что и предисловие к такой книге написал небезызвестный отщепенец, выдворенный из Советского Союза, уголовник Буковский. Сей подонок откровенно заявил, что Запад обязан помогать Корчному, так как Карпов — член ЦК ВЛКСМ, идол советской молодежи. Ну, что касается понятия «идол», очевидно, оно не из нашего лексикона. Но смысл ясен: Корчному надо помогать потому, что для СССР это — вредно, для советского народа — плохо.

Перед началом матча было опубликовано так называемое «открытое» письмо, которое вместе с Буковским подписали еще несколько таких же «уважаемых лиц» — Иосиф Бродский, Наталья Горбаневская, Гинзбург (Александр.— Ред.), Эдуард Кузнецов, Эрнст Неизвестный,— провозгласивших Корчного знаменем в их борьбе с коммунистической идеологией. Вот так — ни больше, ни меньше.

А нынешнее окружение Корчного? Пришельцами назвала их югославская газета «Политика» — «пришельцами, которые после того, как сбежали из своего мира, бегут и сами от себя».

Вот один из них — Штейн (автор приведенных выше статьи «Кентавровы шахматы» и «Открытого письма А. Карпову».— Ред.). Откровенный сионист, сбежавший из Польши, ныне гражданин США, сотрудник «Голоса Америки» и ряда антисоветских журналов, Штейн выступал в команде Корчного в роли пресс-атташе. В Мерано он специально подошел ко мне, чтобы демонстративно заявить, что он готов хоть завтра лететь в Москву с автоматом и стрелять там во всех, кто ему попадется, начиная от Красной площади и до МГУ. Вот она, человеконенавистническая суть антисоветизма!

Этот ярый враг (да и Корчной тоже) разгуливал во время матча со значком польского так называемого профобъединения «Солидарность». Тоже характерная деталь!

Или мадам Петра Лееверик, бывшая шпионка, ныне подруга жизни Корчного. В Багио она прославилась разве что непотребными скандалами. В штабе Корчного на сей раз она была лишена власти: сообразили, что фигура эта — увы! — одиозна. Предполагаю, что сцена безудержной якобы ярости Корчного, прорвавшейся в нецензурной брани, была отрежиссирована (заранее!) именно ею.

Среди тренеров-консультантов — тоже беглецы: Альбурт (гроссмейстер, многократный чемпион США; автор приведенной выше статьи «Поцелуй вождя».— Ред.), Гутман, Иванов, Шамкович... Короче, как считали древние, подобное тянется к подобному. Поражение Корчного явилось и их поражением — духовным, моральным, политическим. И, безусловно, закономерным.

Предоставляю читателям самим судить, какие могут быть у Корчного политические взгляды и могут ли они у него быть вообще. И каково должно быть воинство, не сумевшее отыскать себе более достойного знамени.

Пути назад, увы, не было. Матч в Багио способствовал лишь обострению крайне уязвленного мировосприятия претендента. Клевета на СССР, на советский народ стала для него привычным, обыденным занятием. И прежде не отличавшийся благородством нрава, он все более и более опускался как человек. Подозреваю, он и сам понимал это, не мог не понять, но оттого по прежней своей привычке (виновны все, только не я) становился еще злей и беспардонней.

Каждое время выдвигает своего чемпиона. И каждое поколение — тоже. Ботвинник — это жизнерадостные тридцатые годы. Это счастье строительства нового мира. Таля не зря называют романтиком. Но разве эта черта не была свойственна и его сверстникам — романтикам покорения целины, первооткрывателям первых сибирских дорог и космических трасс?

...С Карповым в шахматы вошло новое поколение — не просто послевоенное, но и родившееся после войны. Не буду напоминать спортивную биографию чемпиона: убежден, она знакома любому читателю. Хотелось бы сказать о другом.

Многим Анатолий необыкновенно близок именно в силу самой своей натуры. Его считают своим миллионы советских людей. Родом он из небольшого уральского городка, из глубинки — раньше у нас таких чемпионов мира среди шахматистов не было. Убежден, и это имеет значение, все-таки большинство населения нашей страны живет не в столицах. Людям импонирует его внешний облик: юношеская подтянутость и глубокий, горящий взгляд, где сочетаются романтическая самоотверженность и трезвый рационализм. Нравится сам стиль его поведения: элегантность, коммуникабельность, простота и тот лишенный всякой вычурности демократизм, который и обеспечивает естественность его отношения к жизни.

Сталь его уральского характера прошла отжиг в рабочей среде тульских оружейников, а затем получила закалку в дружных рядах Ленинского комсомола, членом Центрального Комитета которого стал чемпион мира коммунист Анатолий Карпов...

Уже после матча мне пришлось просмотреть в редакции «64 — Шахматного обозрения» письма. Десятки, сотни писем, пришедших со всех концов советской земли... Трогательные письма, многие даже в стихах, пусть неумелых, но искренних. Так вот — были, однако, в письмах не только добрые слова.