Лик Черной Пальмиры - Владимир Николаевич Васильев

тем сильнее. Старые маги – одиночки, ни единого исключения. У них случаются и короткие романы, даже с людьми, и давние альянсы, как у Гесера с Ольгой к примеру. Но это не семья и не любовь. Это лишь глухая тоска по собственной молодости и по собственной неопытности.

Либо знания, либо способность влюбляться. Соединить это в себе невозможно, что бы там ни пели идеалисты-Светлые.

Швед пытался изложить свои соображения Озхару, но получалось настолько неубедительно и неуклюже, что вскоре Швед оставил попытки. Озхар молчал.

Одессита, толком не успевшего стать киевлянином, в свою очередь, терзало другое. Его женщину, Тамару, которая доверилась ему и вроде бы отвечала взаимностью на нечто, рождающееся в душе, попросту украли. Что должен делать в таком случае мужчина? Да землю рыть копытом, горы перевернуть, а отыскать похитителей и вырвать избранницу из их лап! А что на деле? Несколько неохотно процеженных Лайком фраз, спешное перемещение в Москву и сводящее с ума ожидание. Озхар с большой радостью бросил бы все, не пожалел бы разрядить пару резервных артефактов на портал до Питера, и ринулся бы искать Тамару. Но…

Вот именно – но. Портал до Питера – это пропасть энергии. Это воздействие второго уровня. Разумеется, несанкционированное. А значит – претензии со стороны Светлых. А значит – гнев Лайка, да и Завулона тоже, на чьей территории это произойдет. И вот сидит влюбленный Озхар сиднем и пальцем без разрешения старших пошевелить боится… Так смеет ли он назвать свое чувство любовью? Имеет ли право называть себя мужчиной, а не трусом?

Хотелось выть и колотить кулаками в стены, чтобы в кровь, чтобы боль отогнала отчаяние. И надеяться, что в мудреные планы Лайка и прочих суперов входит розыск и освобождение Тамары. Но опыт, опыт, которого у Озхара было впятеро больше, чем у простофили-Шведа, подсказывал ему обратное. Надеяться на старших магов бессмысленно. Их цели неочевидны, а средства порой неоправданно жестоки. Но именно по их сценариям чаще всего разворачиваются события в жизни, потому что сценарии пишут они, апологеты интеллекта и выхолощенных чувств. Те, кто за сотни лет разучился любить.

Неужели реальность настолько жестока?

Додумать Озхар не успел – дверь рывком отворилась, и вошел Лайк. Вид у него был собранный и целеустремленный.

Озхар тут же вскочил.

– Лайк! Позволь мне лететь в Питер! – взмолился он.

– Успеется, – буркнул Лайк.

Вторым в комнату вошел Завулон – как обычно, в темном костюме и штиблетах, в серой рубашке под пиджаком. Руки он держал в карманах брюк и был очень похож на прогуливающегося по бульвару денди, не хватало только хризантемы в петлице.

– Лайк, я должен найти Тамару! Пойми ты, наконец!

– Найдешь, – отрезал Лайк и застыл посреди комнаты, словно бы прислушиваясь к чему-то.

– Хило, – сказал вдруг Завулон. – С такой защитой против Ямайца им и пяти секунд не продержаться…

– Угу, – Лайк принялся рыться в карманах жилетки. – Сейчас, соорудим им что-нибудь эдакое… вудунепроницаемое…

Минут десять он трудился над магическими щитами Озхара и Шведа, вплетая туда странные незнакомые заклятья и завязывая их на пару диковинных амулетов, которые Озхару и Шведу пришлось прицепить под одежду. Завулон критически взирал на это, но молчал и не вмешивался.

– Ну как? – наконец справился Лайк, оборачиваясь.

Шеф москвичей быстро прощупал обоих южан, и снова так, что ни один толком ничего не почувствовал.

– По-моему, сгодится, – резюмировал он. – В конце концов, им же не блокаду там высиживать? Если быстро не справятся, хоть десять защит ставь – все без толку.

Из слов Завулона следовало, что в Питер опять командируется украинский десант, на этот раз в урезанном составе. Кроме присутствующих, где-то в Москве находился Ираклий – Лайк упоминал, что намерен взять его в команду тоже.

– Значит, слушайте, соколы мои, – соизволил хоть что-нибудь объяснить Шереметьев. – Отправляетесь вы нынче – какая неожиданность! – в Питер. Миссия у вас будет простая и немеряно героическая. Поедете вдвоем. Точнее, втроем, Шагрон вас отвезет, но где-нибудь на окраине высадит, а сам вернется в Москву. Дальше двинетесь своим ходом. Задачей вашей будет… будет… – Лайк замялся, явно импровизируя. – Да хоть бы и отыскать Тамару!

– Давно бы так! – Озхар вскочил.

– Сядь, я еще не закончил, – одернул его Лайк, и одессит поспешно присел на краешек кресла. – В домик тот наведайтесь на набережной Фонтанки. Думаю, не повредит.

– А когда найдем – что? Линять по-быстрому или… – нетерпеливо принялся уточнять Озхар.

– Не спеши, торопыга, – хмыкнул Лайк. – Найти-то вы ее, скорее всего, найдете. Да только слинять вам вряд ли дадут. Ямаец наш залетный – между прочим, папаша твоей Тамары – так просто дочурку не отпустит. Да она и сама не захочет, покуда Питер ей в душу вцепился. Так что, братцы, молотить и колбасить вас будет крепко. Будьте готовы. А в нужный момент вступит тяжелая артиллерия. Вы поймете.

Лайк глубоко вздохнул и по очереди поглядел на своих подчиненных.

– Ясно вам?

– Нет, – честно признался Швед. – Но зато понятно. Развоплотить нас, надеюсь, не успеют?

– Не успеют. Вы мне еще пригодитесь.

– Поехали, Швед, – Озхар снова встал. – Где Шагрон? Внизу?

– Внизу, – Лайк неожиданно поскучнел и по-стариковски сгорбился, словно на плечи ему неподъемным грузом легли сотни прожитых лет.

Озхар уже сделал пару шагов к выходу, когда Лайк его окликнул:

– Постой…

Подошел, заглянул в глаза.

– Дело опасное, Озхар. Но вы справитесь, я верю. На смерть я никогда бы вас не послал.

Одессит только кивнул. Швед что-то неразборчиво пробубнил под нос – в меру недовольно, но не настолько, чтобы это выглядело как нарушение дисциплины или субординации.

– Удачи.

Озхар снова кивнул.

– Ну… ступайте.

Завулон не счел нужным что-либо добавить.

В лифте Озхар пристально глядел в зеркало – сам себе в глаза. Швед нервно барабанил по пластику отросшими ногтями. Ведьма с грустным разрезом глаз и молодой вампир на входе провели их восхищенными взглядами – местный персонал явно знал об операции больше, чем украинским легионерам соизволили сообщить.

На улице Озхар замер и принялся оглядываться в поисках знакомого черного BMW, но Шагрон помахал им рукой из окошка двухцветного «Бугатти» сто двенадцатой модели, приплюснутого и обтекаемого. Автомобиль был такой низкий, что, казалось, в нем можно только лежать.

– Пошли… пушечное мясо, – сказал Швед, подталкивая напарника.

В машину они и правда скорее улеглись, чем уселись. А секундой позже Шагрон стартовал.

Наверное, в прошлой жизни Шагрон был космонавтом.

Сверху, с предпоследнего сумеречного этажа, черно-бордовую молнию проводили взглядами два мага вне категорий.

– И в тот же миг влюбленное созданье, включив форсаж, умчалось на заданье, – желчно