За гранью - Алексей Шепелёв

— Ну уж нет, — улыбнулся Герман, — кто в море походил, того на берег только хворь загонит. Дома долго мне нельзя, сердце просится в моря. А Вы так по-прежнему и не интересуетесь ничем, что выходит за рамки Вашей профессии?

— В рамках профессии сыщика нужно знать весьма многое, мистер Лорингер. Поэтому я не считаю возможным тратить внимание на то, что к ней не относится. И это не раз мне помогало.

— Помогало?

— Представьте себе. Четыре года назад мне пришлось расследовать одно весьма запутанное убийство. Главной сложностью было то, что там убийца использовал болотную гадюку, которую потом подманивал обратно свистом. [39] На этот свист обратили внимание свидетели. Но уже по окончании расследования, Уотсон объяснил мне, что змеи глухи. Знай бы я об этом раньше, раскрыть это дело мне было бы труднее.

— Мне кажется, это исключение, которое подтверждает правило. Замыкаясь только на своей профессии, мы обедняем себя. Кроме того, жизнь порой выдает совершенно неожиданные повороты, и знания, которые раньше казались бесполезными, могут оказаться жизненно необходимы. Неужели с Вами такого не случалось?

Холмс с ироничной улыбкой покачал головой.

— Я занимаюсь раскрытием преступлений почти пятнадцать лет, и, пока что, мне ни разу не приходилось сожалеть об отсутствии знаний в области политики, экономики или, скажем, коневодства. Даже когда я расследовал дела, так или иначе со всем этим связанные.

— Коневодства? — заинтересовался Герман.

— Была одна история, связанная со скачками. Для раскрытия дела главным оказались знания о ядах, а не о подготовке беговых лошадей.

— А политика?

— Ну, политическими преступлениями в наш просвещенный век никого не удивишь, к сожалению. Примерно год назад я пытался спасти жизнь одного молодого человека, на которого покушались по совершенно безумным политическим мотивам. Настолько безумным, что он так до конца не смог поверить в серьезность ситуации и нарушил мои инструкции, в результате чего погиб.[40]

От этих слов у лейтенанта по коже пробежал холодок.

— Это была одна из самых болезненных моих неудач, за которую мне до сих пор стыдно, — закончил сыщик.

— Наверное, неудачи редки в Вашей практике, если Вы так остро их переживаете? — предположил моряк.

— Не сочтите за хвастовство, но редко кому из преступников меня удается обмануть. Однажды я обманулся сам, приняв за преступление страх перед предрассудками, в другой раз меня провела очень незаурядная женщина, но и там было не столько преступление, сколько несчастная любовь… [41] И в том неудачном деле молодого человека, собственно, единственной моей ошибкой было то, что я недооценил изобретательность нескольких мерзавцев, всё остальное было сделано правильно. Мне случалось распутывать узлы, завязанные куда более изощренными умами, нежели те убийцы.

Снова появилась подавальщица, на подносе у которой было две небольших медных чашечки с горячим кофе, над которыми клубился легкий парок.

— А не выпить ли нам за знакомство? — предложил Герман.

— Неплохая идея, — согласился Холмс. — И что же пьют русские морские офицеры?

— Всё что угодно, кроме воды и керосина, — рассмеялся Лорингер, вспомнив старую корабельную шутку. — Если ничего кроме этого нет — придется керосин. Но только не воду.

— Сэр, в нашем заведении большой выбор напитков, керосин мы используем только для освещения, — с уморительной серьезностью произнесла девушка.

— В таком случае, принесите нам два виски, — попросил Холмс.

— Да, сэр, — подавальщица величественно удалилась.

— Скажите, а в чем все же суть Вашего дедуктивного метода? Раз Вы говорите, что Уотсон описал его неверно?

— Неверно — не совсем то слово. Неполно — так правильнее. Уотсон постоянно повторяет две ошибки. Во-первых, показывая цепочку моих рассуждений, он всегда начинает с первого звена.

— А откуда же начинать, если не с первого звена? — поразился Герман.

— С его поиска. Вспомните, что, прибыв на место убийства Дреббера, я сначала осмотрел парк перед домом. После этого я почти наверняка знал профессию убийцы. Разумеется, не всегда так везет, но осматривать место преступления снаружи просто необходимо. Метод — это набор правил. Не только правил построения выводов из улик, но и правил поиска этих улик. А в Скотланд-Ярде до сих пор осмотр места преступления производится, как сыщику заблагорассудится…

— И улики не должны уничтожаться, раньше, чем будут всесторонне исследованы, — задумчиво произнес Герман.

Холмс помрачнел.

— Вы имеете в виду надпись около трупа Кэтрин Эдоус?

— Именно, — подтвердил Герман. — Я понимаю, что политические последствия этой надписи весьма неприятны, но, может быть, она могла дать дополнительные пути к поиску убийцы.

— Расследовать громкие преступления всегда тяжело, — вздохнул Шерлок Холмс. — Обычные преступления мало интересуют репортеров и публику, но вокруг таких дел прямо-таки кишат всякие искатели сенсаций, возбуждая нездоровые страсти.

— Для меня до сих пор загадка, понимают ли они, что своими действиями они только мешают осуществлению правосудия, — признался лейтенант.

— Тут не все так просто. Бывают ситуации, когда журналисты и огласка оказываются очень полезными. Важно только, чтобы они не брали на себя ту работу, которую они не должны и не умеют исполнять.

— Но в случае с Джеком-Потрошителем газетчики именно это и делают, — горячо возразил Герман. — Каждый день печатают версии одна нелепее другой. Я слышал, что среди жителей Ист-Энда уже начались волнения, собираются какие-то дружины самообороны. Нет, я понимаю тех людей, рядом с которыми изо дня в день ходит это чудовище, а полиция не может их защитить. Но ведь их гнев направляют не на самого Потрошителя, а на чужаков, а это может очень плохо кончиться.

— Направляют на чужаков? — удивился Холмс. — О чем Вы говорите?

— Я говорю про версию «Кроникл», что Потрошитель — это русский врач Михаил Острог, якобы являющийся тайным агентом и, по заданию российского министерства внутренних дел, возбуждающий таким способом ненависть англичан к евреям. На мой взгляд, такие заметки как раз возбуждают ненависть англичан к русским.

— Я понимаю Ваши патриотические чувства, господин лейтенант, но, думаю, что, принимая столь бредовые идеи всерьез, Вы невольно становитесь на один уровень с теми, кто их измышляет. Поймите, если Вы действительно хотите поставить точку в этом кровавом безумии, то надо искать не русского или еврея, масона или тайного агента, а преступника. И судить его надо за то, что он — убийца, а не за что-либо иное. В старой доброй Англии уже много лет можно встретить масонов, евреев, русских и даже тайных агентов. Но таких преступлений еще не бывало.

— Вы уверены?

— Конечно уверен, — одними губами улыбнулся Холмс. — История преступлений входит в круг моих профессиональных интересов, я стараюсь максимально подробно изучить всю информацию об уголовных преступлениях, которую только могу найти, не только о том, что произошло в Соединенном Королевстве, но и в других государствах.

— В том числе и в Российской Империи?

— Несомненно. У вас было немало весьма занятных случаев. Например, недавнее убийство в Петербурге содержательницы ломбарда. Или дело капитана Копейкина…

— Извините, ничего не слышал, — развел руками Герман. — Я слишком много времени провожу в море, поэтому не обременяю себя знанием криминальной хроники.

— Ну вот видите, наши точки зрения совпали, — улыбнулся Холмс.

К столику вновь подошла подавальщица.

— Ваш виски, сэр, — произнесла она, ставя толстостенный стакан перед сыщиком, затем повернулась к Герману, повторила ту же фразу, поставила стакан с темно-янтарной жидкостью на столик, забрала пустые тарелку и кружку и важно удалилась.

— Что это с ней? — не понял моряк.

— Она вошла в роль, обслуживает джентльменов, — пояснил Холмс. — Это одно из лучших заведений в Ист-Энде, но все же джентльмены сюда заглядывают не слишком часто. Так что теперь, чтобы поддержать марку, надо будет накинуть ей на чай не меньше пары шиллингов.

— Понятно, — кивнул лейтенант. — А вот насчет совпадения взглядов — Вы не правы. Уголовная хроника меня действительно не интересует, но зато есть многое другое, не имеющее отношение к морскому делу, что мне интересно. Например, древняя история.

— Что может быть там интересного? — легонько пожал плечами сыщик.

— Ну как же, старинные предания. У нас в России их множество, да и Британия ими не обижена. Неужели Вы хотя бы в детстве ими не увлекались? Великий Мерлин, король Артур, фея Моргана…

Собственно, весь разговор Герман ждал возможности поднять эту тему. Кем бы ни был потомок дэргов, но об эпохе заката державы Пэндра он должен был знать… Если только он знал о том, что он дэрг.