Убийство троих - Рекс Тодхантер Стаут

– Да, пусть меня закуют в кандалы. – Она склонила голову набок, и прядь седых волос сползла на глаза, но Хетти не потрудилась ее поправить. – Ладно, Малый, твоя взяла. Я никогда прежде не прибегала к услугам сыщика, но теперь, видно, пора. Что я должна подписать?

– Какого сыщика вы нанимаете, мисс Эннис?

– Тебя, кого же еще. Можешь звать меня Хетти.

– Меня вы нанять не можете – я работаю на Ниро Вулфа, который платит мне жалованье.

– Значит, я должна нанять Ниро Вулфа.

– А зачем это вам?

– Чтобы копам нос утереть. Чтобы сто раз пожалели, что ко мне сунулись. Чтобы заставить их есть дерьмо.

– Он не возьмется за такую работу. Вы можете поручить ему расследовать убийство, а вашу мечту он постарается выполнить по ходу дела. Однако аппетиты у него столь неумеренные, что я сомневаюсь, сможете ли вы позволить себе такие траты.

– А ты ему поможешь?

– Разумеется. Это моя работа.

Она зажмурилась, потом открыла глаза и посмотрела на меня:

– Я заплачу ему одну десятую всего, что у меня есть, кроме этого дома. Сорок две тысячи долларов. Этого должно хватить.

Я с трудом удержался, чтобы не вылупиться на нее.

– Да, пожалуй, – кивнул я. – Что ж, тогда я задам вопрос, который, безусловно, задал бы он. Он очень разборчив в финансовых делах. Чем именно вы располагаете, помимо этого дома? Придется ли вам, чтобы выручить деньги, продать что-нибудь, например скаковую лошадь или яхту?

– Не шути со мной, Малый. В таких делах я тоже дока. Я храню свои средства в ценных бумагах, которые держу в банке. Так что, подписать мне что-нибудь?

– Теперь, раз я могу называть вас Хетти, в этом уже нет необходимости. – Я с трудом подавил в себе желание смахнуть непослушную прядь у нее со лба. – Остаток дня вы будете, по-видимому, очень заняты, поэтому договоримся так: вы наняли мистера Вулфа расследовать убийство, а в случае, если он откажется взяться за это дело, я уведомлю вас так быстро, как только смогу. И вы не станете упоминать…

– А почему он может отказаться?

– Потому что он гений, а все гении капризны и непредсказуемы. Они вольны в своих поступках. Однако предоставьте его мне. Если вы и вправду готовы платить нам, то мне уже пора начинать отрабатывать гонорар. У вас есть штемпельная подушечка?

Хетти сказала, что да, и, покопавшись в бюро, нашла ее. Белой бумаги у нее, правда, не оказалось, и мне пришлось выдрать из журнала рекламную страничку с широкими белыми полями.

– Мне нужны все десять пальцев, – сказал я. – Сначала правая рука, потом – левая. Вот так.

Хетти не спросила, зачем мне понадобилось брать у нее отпечатки пальцев. Она вообще не задала мне ни одного вопроса. То ли знала, что я делаю, то ли просто доверилась мне – можно было только гадать. Покончив с отпечатками, я аккуратно сложил лист бумаги вчетверо и спрятал его в свою записную книжку.

– Хорошо, – сказал я. – Не запирайте дверь, а я скажу инспектору Кремеру, что…

– Нет! – Хетти упрямо помотала головой из стороны в сторону. – Если они сломают дверь, им придется за нее заплатить.

Я объяснил ей все с самого начала. Напирал на то, что с убийствами шутки плохи, но Хетти держалась как кремень. Я пояснил, что ей вовсе не придется приглашать полицейских войти, а достаточно будет просто оставить дверь открытой, но Хетти была непреклонна. Не успел я выйти в коридор, как дверь за мной захлопнулась и клацнул засов. Я устало вздохнул и вошел в комнату Делла.

– Ну что? – требовательно спросил инспектор Кремер.

– Безнадега. – Я остановился в дверях. – Если у нее и есть мозги, в чем я сомневаюсь, то применяет она их исключительно по своему усмотрению. Она хочет нанять Ниро Вулфа, чтобы заставить вас есть дерьмо. Я пояснил, что если вам придется вламываться к ней силой, то вы потом увезете ее в участок и задержите как важного свидетеля, но она заявила, что вам придется тащить ее на руках. А стоило мне выйти – задвинула засов.

– Что ж, – процедил Кремер, – тем хуже для нее.

Он отвернулся и заговорил с Роуклиффом, но я уже торопился, поэтому подслушивать не стал. Каллахана, детектива, который привел меня сюда, поблизости не было, и я решил, что, если спущусь в холл без сопровождения, меня не остановят. Сказано – сделано, я спустился, поинтересовался у караулившего внизу полицейского, не перестал ли снегопад, неторопливо натянул пальто, открыл дверь и был таков.

Снег валил с новой силой, на крыльце его намело уже с дюйм. Перед домом топтались еще двое полицейских, а у тротуара стояли во втором ряду четыре полицейских автомобиля, окруженные небольшой кучкой зевак. Я зашагал в восточном направлении, завернул в первый попавшийся бар на Восьмой авеню и позвонил домой. Шел уже пятый час, а это означало, что Вулф на дневном свидании с орхидеями – он всегда торчит там с четырех до шести, – поэтому я ничуть не удивился, услышав голос Фрица. Я попросил его переключить меня на оранжерею.

– Да? – Вулф и так терпеть не может отвечать по телефону, но он вдвойне ворчлив, когда его отрывают от орхидей.

– Снова я. Из телефонной будки на Восьмой авеню. Я смылся с места преступления без спроса, потому что должен кое-что сообщить. Насчет денег не беспокойтесь. Мисс Эннис, которую я теперь называю Хетти, набрала в рот воды и будет молчать до последнего. Она заперлась в своей комнате, а Кремер с Роуклиффом собираются к ней вломиться. Стеббинс куда-то запропастился. Я уже…

– Он был здесь.

– Кто? Стеббинс?

– Да. Я поговорил с ним в дверях. Он хотел забрать сверток с деньгами. Я сказал, что не уполномочен его отдавать, поскольку сверток был доверен на ответственное хранение тебе. Про то, что деньги могут быть ненастоящими, речь не шла. В дом я его не впустил. Мне показалось, что он остался недоволен.

– Еще бы! Кремер попросил меня уговорить Хетти впустить их, и я попытался. Когда я объяснил, что они ворвутся к ней силой и отвезут в участок, она заявила, что хочет прибегнуть к вашим услугам и с вашей помощью заставить их есть дерьмо. Я сказал, что вы возьметесь только за расследование убийства, а ее честь будет отомщена уже по ходу дела. Я также сказал, что вы цените себя очень высоко. Она заявила, что готова заплатить вам сорок две тысячи долларов – одну десятую часть освобожденных от налогов ценных бумаг, которые