Будет только хуже - Виктор Климов

За городом быстро приводили в порядок старую взлетно-посадочную полосу некогда заброшенного аэродрома, укладывая новые бетонные плиты. Походу готовились принимать тяжелые транспортники. Вопрос, для чего: сюда что-то доставлять типа техники и войск, либо наоборот вывозить от сюда. Вопрос беженцев и гражданского населения стоял остро и автомобильный транспорт так же как и железнодорожный не справлялся с вывозом людей в отдалённые регионы, наименее пострадавшие от ядерной атаки, тем более, что сухопутные коммуникации то и дело подвергались атакам диверсионных групп или просо ракетным ударам.

Наличие большой концентрации гражданского населения в городе делало его притягательной целью для нанесения ракетно-бомбового удара. Да, противовоздушная оборона и авиация пока справлялись и не позволяли вражеским бомбардировщикам, в том числе беспилотникам проникать вглубь воздушного пространства, но исключать прорыва было нельзя, а посему людей надо было по возможности эвакуировать, как можно дальше, в том числе в глубь территорий союзных государств, расположенных по соседству, о чём велись переговоры с Казахстаном и даже с Монголией.

В первые часы и даже дни после начала войны люди, рассудив, по большей части здраво, что города могут стать бетонными ловушками без пропитания и воды, стали их покидать, сгрузив пожитки на свои личные автомобили, либо договаривались и уезжали на автобусах и даже грузовиках. Проблема была в том, что не у каждого горожанина было куда поехать за город, всё-таки тех, у кого нет ни дома в деревне, ни элементарного дачного участка, тоже огромное количество. В общем паника первых дней прошла и люди даже стали потихоньку возвращаться обратно. Тем более, после случаев, когда радиоактивные осадки делали непригодными для проживания целые сельские районы. Вот тебе, как говорится, бабушка, и юрьев день: с одной стороны риск остаться в городе, лишившемся снабжения, с другой - напиться из колодца заражённой радионуклидами водицы. Кстати, такие случаи были, и погибали целые семьи, причём умирали долго и мучительно.

Детинец превратился в опорный пункт и перешёл под управление военных, хотя трудно было найти что-то, что не перешло под их управление. Если раньше на кремлёвской стене можно было увидеть прогуливающихся горожан и туристов, то сейчас по ней вышагивала вооружённая до зубов охрана, а в башнях засели на постоянном дежурстве снайперы. На территории самого кремля расположились мобильные системы противовоздушной обороны.

Мосты через реку, разделявшую город пополам, тоже были взяты под контроль военными, и проехать из одной части города в другую можно было только по специальным пропускам. Правда это практически не приводило к образованию автомобильных пробок, так как особо по городу никто и не передвигался.

Не сказать, чтобы в современном мире, где царствуют ракеты и дроны, средневековая крепость играла бы какую-то значительную роль, но против техники и пехоты как оборонительный рубеж вполне себе сойдёт. Стоит ли ждать, что дело дойдёт до столкновения лицом к лицу, а не через прицел БПЛА? Случиться может всё что угодно, такие времена. В конце концов, перед глазами был пример Калининграда, где на отдельных участках дело доходило даже до рукопашной.

В один из дней Влад с пакетом документов направлялся Дом профсоюзов, который уже более двух месяцев выполнял функции штаба по управлению делами беженцев. Пройдя обставленный бетонными блоками КПП, появившиеся не так давно вышки со стрелками и прожекторами (их всё-таки решили поставить), он проходил между рядами брезентовых многоместных палаток, из которых торчали скромно дымящие трубы положенных по регламенту печек-буржуек. Неразберихи, мусора и самодельных обогревателей из пустых бочек, как в первые недели, уже не встречалось, их разве что использовали под мусор. Но это здесь, практически у самого штаба по управлению делами беженцев. В других местах, территориально удалённых от штаба, дела обстояли несколько иначе.

- Что такой озадаченный, Димон? - Влад обращался к младшему сержанту Потапенко, который выходил ему на встречу из Дома культуры. Походу он матерился, но только тихо-тихо, чтобы отцы-командиры не услышали.

Вокруг царила уже привычная суета лагеря: окрики солдат, снующие эмчеэсники, детский плач, где-то лаяла собака (как её ещё не съели?), над городом на фоне серых зимних облаков в патруле барражировали штурмовые вертолёты. Раздавались звуки и доносились ароматы полевой кухни.

Потапенко устало махнул рукой и протянул её для для рукопожатия Владу.

- Да, помнишь, я тебе на днях о погранце рассказывал?

- Ну, было дело, типа контуженный, - насторожился Влад, - он ещё тебе неадекватным показался. Неужто на тебя рапорт накатал с жалобой? Вот ведь!...

- Да про «контуженный», это я тогда так, на нервах, хотя кто его знает. Не, обошлось без жалобы, вроде как, и не было ничего. В конце концов, как ты и говорил, я же всё сделал правильно, цепляться не к чему.

- А, ну и ладно, раз обошлось, кому нужны эти бюрократические проволочки сейчас. И так людей не хватает, а тут бы тебя ещё на гауптвахту отправили. Тем более, что не за что.

Сержант достал сигарету и закурил. Протянул пачку Владу, но тот только мотнул головой, отказываясь от предложенного курева. С неба начинал падать редкий снег, больше похожий на крупу, чем на привычные снежинки. Главное, чтобы не "грязный", подумал про себя Влад, но тревоги не звучало, и бегающих с дозиметрами "слоников" тоже не наблюдалось.

- А ты чего такой кислый, синяки под глазами? - поинтересовался сержант, после очередной затяжки.

- Да, не высыпаюсь, снится всякая хрень, вот и синяки, - Влад даже невольно зевнул.

- Понятно. Так сходи в медпункт, пусть тебе выдадут каких снотворных, будешь спать, как убитый. Я тут тоже бессонницей стал мучиться, так мне выдали таблеток - теперь засыпаю и встаю по часам! А то, тоже всякое снилось, что луче бы не спать, - и уставился на Влада с таким взглядом, мол, не хочешь ли узнать, что было дальше.

- И что тебе приснилось? - задал ожидаемый сержантом вопрос Влад.

- Кароч, снится мне, будто я в бане, а там женский день, и никто типа не кричит и не возмущается! Никто в меня тазами и мочалками не швыряется и не веником не хлещет. Наоборот! Бабы, все как на подбор фигуристые, - мечтательно продолжил младший сержант. - Типа все просят себя попарить да спинку потереть. Прикинь!

- Баба тебе нужна Димон, - вздохнул Влад и похлопал сержанта по плечу, - а так, отличный же сон, что плохого-то?

- А плохо то, что во сне я член дома забыл! - рассмеялся Потапенко, а