Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде - Джерри Спенс

Дальше можно не продолжать. Кит на фотографии едва различим, а когда негатив изучили, стало ясно, что пленка была дефектная. Справедливость, которая ждет нашего фотографа по условиям гарантии, заключается в возмещении стоимости одной кассеты, хотя он потерял один из самых ценных снимков в истории человечества.

Ну и что? Компания полностью защитила себя гарантией, поэтому контролируемый перекрестный допрос фотографа юристом компании может звучать следующим образом (в зале суда или вне его):

«Вы несколько лет пользовались нашей фотопленкой, не правда ли?»

— «Ну да».

— «И вам известно, что мы не можем гарантировать качество пленки, потому что на производстве случается всякое. Это с каждым может случиться».

— «Со мной уже случилось».

— «И когда вы покупаете нашу фотопленку, то знаете, что представляет собой гарантия, — она ясно написана на обратной стороне упаковки. Позвольте зачитать ее: „Гарантия. Единственным обязательством производителя в случае установленного дефекта (дефектов) является замена фотопленки. Производитель не несет ответственности за побочные и косвенные убытки, причиненные при любых обстоятельствах“. Поэтому нам очень жаль, но при покупке вам были известны ограничения нашей ответственности, не так ли?»

На компанию — производителя фотопленки работает торговый представитель, заключающий много контрактов с компанией, которая наняла нашего фотографа. Снабженец компании, пославшей его в Антарктику, пользуется некоторым влиянием в компании-производителе благодаря объему закупок фотопленки. Снабженец просит торгового представителя встретиться за обедом с нашим фотографом и посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь ему. Готовясь к встрече, мы стараемся предугадать психодраму, которая может развернуться между торговым представителем (назовем его Робертом) и фотографом (предположим, что его имя Айвен).

Роберт знает, что так называемая гарантия полностью защищает его компанию. Но так ли это? Что случится, если фотограф обратится в средства массовой информации и напечатает статью о своем путешествии в Антарктику, объяснив, что сделал самую ценную фотографию в истории дикой природы и потерял ее из-за дефектов фотопленки? Его проблема станет проблемой производителя, защитился тот гарантией или нет. Фотограф потерял исторический, бесценный снимок. Компании — производителю фотопленки можно предъявить внесудебные претензии. Гарантия защищает ее от судебного преследования, но никак не от потери сотен тысяч, а может быть, миллионов долларов, если фотограф обратится в СМИ и клиенты компании решат, что им лучше покупать другую фотопленку.

Чтобы узнать, как могут развернуться события, торговый представитель, Роберт, постоянно меняется ролями с фотографом, Айвеном.

— Мне жаль того, что случилось с вашей фотографией кита, — говорит человек, играющий роль Роберта.

— Это была не просто фотография кита. Это была самая завораживающая, единственная в мире фотография белого кита. Она стоила миллионы долларов, а вы хотите вернуть мне стоимость пленки. Здорово!

Роберт мгновенно меняется ролями и становится торговым представителем. В стиле сочувственного перекрестного допроса он говорит:

— Вы, должно быть, ужасно огорчены, Айвен. Это, наверное, худшее, что с вами случилось в жизни. Эйфория успеха сменилась отчаянием, и все из-за дефектной фотопленки. Что мы можем для вас сделать?

— Не знаю, — отвечает Айвен.

— Как насчет продвижения ваших фотографий в национальном масштабе? Мы можем поместить ваши снимки в любой фотожурнал в стране и сделать вас известным фотографом — вы этого заслуживаете.

Разговор продолжается, он приводит к лучшему в данных обстоятельствах решению. Это происходит благодаря сочувственному, заботливому отношению, которое установилось между людьми, верящими в первозданную честность и справедливость человеческой природы.

Высшая сила перекрестного допроса. Если правда существует и ее можно раскрыть, то лучшим способом для этого является перекрестный допрос. Факты — это не только слова. Они демонстрируются поведением говорящего — его убежденностью, откровенностью, интересом в исходе дела, честностью, человечностью или сделками с совестью. Хотя я подробно описал перекрестный допрос, мне кажется, что он является всего лишь еще одной формой рассказа истории и, конечно, зависит от умения слышать «третьим ухом». Если здесь есть искусство, то это искусство говорить правду, быть честным, слушать и готовиться и, наконец, оставаться самим собой.

15. Завершение сделки. Решающий довод

Заключительное слово — счастливый конец истории.

Итак, этот день наступил. Подошло время подписывать договор с присяжными. Продавцу пора протянуть заказ клиенту, чтобы тот его подписал. История рассказана. Но окончание ее будут писать другие — люди, принимающие решение.

Это наш последний шанс. Если к этому времени нам не удалось уговорить присяжных, клиента, муниципальный совет, если начальник еще не убежден нашей презентацией, неужели все пропало? Если наша история во вступительной речи не произвела впечатления, если мы не заставили волноваться за исход дела присяжных, клиента или муниципальный совет, если вступительное слово оказалось фальшивым, если мы утаили факты и теперь, после предъявления доказательств, присяжные считают, что мы их обманули, нам вряд ли удастся спасти наше дело.

Но если, с другой стороны, мы были теми, кто мы есть, если день за днем доказывали свою причастность к делу, беспокоились о нем и клиентах и наша забота была заразительной для присяжных, то мы готовы к вступительному слову. Мы заслужили право на решающий довод. Но мы еще не выиграли дело.

Я сказал, что конец нашей истории допишут власть имущие. Она может закончиться трагедией или радостью и справедливостью. Однако завершение истории зависит от того, как мы ее рассказали. После представления решающего довода можно выиграть только те дела, которые мы не проиграли заранее. С другой стороны, в эти последние роковые моменты можно потерять почти выигранное дело.

Что такое заключительное слово. Утренние новости о беспорядках в мире отходят на второй план, когда мы думаем о своем клиенте. Он сидит рядом с нами, мы слышим его дыхание, видим его бледное и осунувшееся лицо. Он испытал адские муки. У него пустые глаза. Он не может говорить: слова тонут в непробиваемой толще страха. Мы кладем ладонь на его руку. Его жизнь зависит от нас. Решающий довод в заключительной речи — это последний шанс на справедливое решение. Судья кивает нам, показывая, что наступила наша очередь обратиться к присяжным. Неужели они нас отвергнут, не услышат, отвернутся от нас? В голове пустота. Стену окружающего нас страха не может пробить ни одна мысль. Мы подходим к скамье присяжных заседателей. Ноги налиты свинцом. Мы знаем, что их взгляд устремлен на нас, они ждут, но мы их не видим. Они кажутся нам размытыми пятнами на расставленных стульях. Они внимательно на нас смотрят. Мы пытаемся улыбнуться, но улыбки не получается. Если бы только можно было убежать! Но это причинит нам еще большую боль, еще более сильный страх, поэтому мы начинаем бороться.

Заключительная речь — это сражение. Больше чем сражение. Это кульминация нашей войны. Мы просили присяжных верить нам. Но и сами мы должны верить в себя. Мы обращаемся внутрь себя в поисках силы. Есть ли она? Не покинула ли она нас? Найдем ли мы нужные слова? Мы ощущаем беспомощность, пытаемся найти место, где прячется страх. Где он? Да вот же — под ребрами, в солнечном сплетении. Такая внутренняя концентрация, обретение себя, занимает меньше секунды. В этот момент мы представляем собой лишь сгусток страха, собравшегося внутри. Мы делаем глубокий вдох и поднимаем глаза на присяжных. Слышим свой голос: «Дамы и господа присяжные заседатели!..» Следует долгая пауза, пока мы смотрим в глаза каждому из присяжных, тем самым признавая их, подтверждая индивидуальность каждого. Это передают наши глаза, которые задерживаются на миллисекунду дольше, чем требуется. Они говорят: «Мы вас видим, вы доверяли нам, и мы, в свою очередь, доверяем вам». Мы не пропустили никого из присяжных.

Потом мы слышим слова заключительной речи. Правдивые слова: «Мне все еще страшно».

Думаю о том, что только что произнес. Это правда. Затем повторяю свои мысли. «Это правда. В противном случае это означало бы, что мне все равно. Если бы я не боялся, это означало бы, что клиент мне безразличен. Почему мне страшно?» Этот вопрос следует повторить вслух: «Почему мне страшно? Почему?» Это самый важный момент судебного процесса. Далее я продолжу: «Ваше решение будет означать конец истории. И я молюсь за счастливый конец. Спрашиваю себя, достаточно ли хорошо выполнил свою работу. Вернуться уже нельзя — слишком поздно. Я совершил несколько ошибок, которые хотел бы исправить. Если бы я начал все сначала, то добрее относился бы к мистеру Хендерсону (адвокату противной стороны), который, я уверен, лишь выполняет свою работу. Я внимательнее прислушивался бы к его чести, который стремится к тому, чтобы суд был справедливым. Если бы можно было все переделать, я бы полнее представил наше дело. Я упустил много вопросов, которые должен был задать. И боюсь, что работал не так уж хорошо. Когда я думаю об этом, то начинаю паниковать. Однако все это в прошлом, а его нельзя вернуть.