Выше, чем звезды - Павел Александрович Зверев

Глава 12

В этот раз тьма благосклонной не была. Такое чувство, будто меня буквально выпнули в сознание. Глаза распахнулись резко и яркий белый свет в конце туннеля оставил после себя странное послевкусие.

Правда, когда проморгался, оказалось, что это, всего на всего, приемный коридор больницы, с работающими лампами только лишь в его конце.

Вокруг было тихо. Тело немного ныло, словно вчера неплохо так убился в спортзале. Мысли на удивление ясные и спокойные. А еще воспоминания — тоже без единого пробела. И вот, пробегаясь по ним, застопорился на самых последних минутах. Что это вообще было? Странное, хм, безумие? Да вроде бы нет. Но с чего тогда начал разделывать тело, да и после практически рванул с одним только топором на ту тварь? Бред же, ну! Хм…

Сформированная даже не мысль, а только её тень, появившаяся при размышлениях, заставила погрузиться глубже. Нет, не в себя, но в ситуацию в целом. И вот здесь, стоило только подумать об этих существах, как изнутри стала подниматься сначала злость, но очень быстро она преобразовалась в ненависть.

Столь яркое проявление фактически не моих чувств, заставило сначала притихнуть, а после и вовсе вынырнуть на поверхность реальности. Уже здесь обратил внимание на свои, сжатые в кулаки, ладони и тяжелое глубокое дыхание.

Секундное замешательство и попытка собрать мысли в кучу. Получилось, пусть и не сразу, но каких-то трудностей не испытал. Все эти эмоции явно не мои, но, тогда чьи?

Внезапное воспоминание фразы Рилна, вспыхнуло в сознании столь ярко, что мне почудилось будто это он сам стоит рядом. Слышать мир! Слышать⁉ Мир⁉

Картинка складывалась неохотно. Точнее это я не хотел понимать или же, скорее, принимать её.

Вся эта ненависть она, получается, что, хм, Мира⁉ Но, как⁉ Нет, это уж точно какая-то бредятина. Лучше подобные мысли гнать от себя подальше, а то психушка станет самым желанным для меня местом. Там ведь глушат разум, так ведь? А то жить с пониманием того, что ты как-то воспринимаешь эмоции, твою ж, Мира, как-то не хочется. Да это даже звучит глупо!

— Сраный Рилн, — непроизвольно вырвалось сиплым голосом. — И, что мне теперь с этим пониманием делать⁉

Вопросы, вопросы, вопросы.

Миру не нравятся эти существа. Хотя «не нравятся» слабо сказано. Там такая ненависть замешана, что она волей не волей, но передается мне. И даже сейчас, не «слушая» Мир, желание уничтожить всё, что связано с крулами, только крепчает. И мне это чертовски не нравится! Быть на поводу, пусть и, а черт, пусть будет Мира, меня не прельщает. Я не послушная собачонка, не жалкий раб навязанных эмоций! Я это я! Личность самостоятельная, мать его! Так еще это и мозги знатно так отсушает! С топором⁉ Да на ту тварь⁉ Ну его нахер такой Мир!

Стоп. Тише.

Долбящий в висках пульс и сухость во рту стали неприятными последствиями всех этих умозаключений. Лёгкий тремор в ладонях и зрение, будто суженое до небольшого тоннеля — словно через прицел.

— Сраный! РИЛН! — процедил уже вполне осознано.

И столь яркой была злость на этого засранца, что пришедшее в ответ ощущение его усмешки обдало похлеще ледяного душа.

Невольно потянувшись наткнулся лишь на пустоту. Показалось? Скорее всего. Разум, порой, выдает желаемое за действительное. Да. Несомненно.

Еще несколько минут ушло на то, чтобы окончательно вернуть себе самообладание. Лежа на тонкой, неудобной подушке, старался ни о чем не думать. Но мысли всё-таки сошлись на том, что я, мать его, в коридоре!

Приподняться на локтях, прислушаться, на этот раз просто ушами и где-то на грани слышимости уловить бубнение, похоже, телевизора. Скинуть простынь, которой меня «заботливо» укрыли и босыми ногами коснуться ледяного пола.

— После всего, через что я прошел, — ворчал себе под нос, — даже нормальной палатой не озаботились. В коридор уложили! В коридор! Ля, а сколько вообще прошло времени⁉

Коридор больницы, причем той же самой, в которой лежал после стычке от похода, закончился холлом. На этот раз первый этаж, не для тяжело раненых и пожилая женщина, спящая на кресле. За окном зачинался рассвет. Свежесть из открытой форточки заполнила легкие, принося с собой спокойствие.

— Молодой человек! — голос сбоку практически заставил вздрогнуть. — Вы почему встали?

— Потому что в коридоре лежу, — проворчал я, поворачиваясь.

Женщина лет сорока, руки, сложены на груди, выражение лица недовольное и уставшее.

— Ну, извините, — всплеснула она руками. — Все палаты ранеными после взрыва газа заняты. А вы у нас не то что без каких-то серьезных ранений, вы у нас вообще целехонький! И, чего только приволокли, солдафоны эти…

И, правда, что. Почему опять сюда притащили? И даже без охранки. Странно.

— Тогда, может, я домой пойду? — посмотрел женщине в глаза. — А то лежу тут зазря, проход загораживаю…

— Это уже ваш лечащий врач решит! — нахмурилась она. — Сейчас давайте на койку и попытайтесь уснуть. Всё равно обследовать вас не помешает. А там уже видно будет. И перед военными отчет держать тоже надо бы. А то они сдали, а вы домой собрались. Вдруг, нельзя вам.

— Женщина, — тяжело вздохнул я. — Ко мне охрану приставили? Нет. Серьезные травмы есть? И опять нет. Давайте отказ оформим, да пойду я. Дома, знаете ли, и стены помогают.

Спора, как такового, не вышло. Хоть я и приготовился отстаивать свою точку зрения, но через пару минут пререканий женщина только рукой махнула. Единственная загвоздка случилась в тот момент, когда до меня дошло, что и идти то мне не в чем. Как был в труселях, так и остался. Только халат больничный сверху накинут, да и всё на этом.

Дома я оказался минут через сорок. Вызов такси через стационарный телефон и шествие по засохшей крови, к заначке на кухне. Входная дверь не была заперта, а вот беспорядок вокруг стоял знатный. Обыск? Скорее всего.