Ведьмочка в дебрях *nix или программистка поневоле - Наталья Соколова

– Нира, мы тебя предупреждали, чтобы ты не увлекалась «Южной Ночью».

– Вот так всегда: только честная ведьмочка решит напиться, – слезливо прогундосила Нира, – как вы влезаете со своими поучениями! Я сама решаю что, сколько, когда и с кем мне пить! – с пафосом закончила она, опираясь на надёжные плечи Тары и Лики.

– Пошли скорее, – воровато оглядываясь, прошептала Тара, – заметит кто из преподавателей, потом вовек не отмоешься! А то могут и выдрать за неподобающее для молодой девицы поведение розгами на площади. Вот чем она вообще думала, так набраться умудрилась? Представляешь, что было бы, если бы мы за ней не приглядывали?

– Даже не буду стараться. Безголовая она девка! Хорошо, что завтра на занятия не надо, а то было бы ей… На этот раз грязной работой не обошлось бы!

Дотащив Ниру до её комнаты и проверив, чтобы она заснула, подружки, как две мышки, проскользнули к себе, стараясь не привлечь к себе внимания.

Утро выдалось на редкость солнечное для середины осени. Валик проснулся от того, что яркий луч ударил ему прямо в глаза и с удивлением обнаружил на сундуке свиток с эмблемой рода дель Аронак: пучок молний, зажатый в лапе грифона. Молодой человек, с недовольным вздохом сел на постели, стараясь не потревожить Лику, и, грозно сдвинув брови, потянул за шёлковую ленточку. На пергаменте витиеватым почерком было написано:

«Лээр Ва-Лик и лэйри эр Хмарь, эрниль дель Аронак имеет честь засвидетельствовать своё почтение и пригласить вас на дружеский завтрак. Коий состоится о втором колоколе.

Эрниль Эльрисс дель Аронак.

Писано 24 яхмонда. Мыза Лопотуха».

Почесав затылок, программист ласково ущипнул девушку за задик:

– Подъём, ведьмочка, нас в гости зовут. Времени в обрез! – и он сунул заспанной девушке в руки свиток.

– А что же мне надеть? – с паникой в голосе произнесла Лика, её глаза стали почти круглыми.

– Ну, уж конечно не стринги и ту прозрачную ночнушечку выше колена! – съехидничал Валик, за что и получил подушкой по спине.

Ведьмочка выскользнула из-под одеяла и бросилась к сундуку. По комнате залетали предметы женского туалета, ежесекундно извлекаемые из недр объёмистого деревянного ящика для одежды. Вскоре комната стала походить на лавку старьёвщика, в которую пьяная обезьяна принесла гранату. Девушка поднялась на ноги, приложив к бёдрам сиреневые панталончики из полупрозрачного эльфийского кружева, едва доходящие до колен. Изогнувшись, она бросила через плечо:

– Мне идёт?

– Лик, одевайся уже, опоздаем! С ума можно сойти, сколько ты времени тратишь на то, чтобы одеться!

– Много ты понимаешь, я же о тебе беспокоюсь! – девушка обиженно надула губки.

– Ага, верю-верю, сам болтун! – беззлобно подколол подругу молодой человек и взял на руки проснувшуюся от извергавшегося фонтана одежды шмыгу, которая сдавленно пискнула и бросила вопросительный взгляд на хозяина.

– Ладно, я пошёл завтракать. А то, как говорила моя бабка: в гости надо ходить с набитым брюхом, а то вместо вареников могут и кулаков насыпать.

Озаботившись выбором платья и туфель, Лика даже не услышала, уж больно она была занята. Помня, что Нира уже давно строит Валику глазки, она выбрала сиреневое платье из тяжёлой скользкой ткани с пышной юбкой и лифом в обтяжку с умопомрачительным декольте. «Я тебе покажу, кошка драная, как пытаться отбить чужого парня! А то взяла моду, на чужое зариться»!

Внизу Валика ждал приятный сюрприз. В просторном зале «Ушлого Тритона» за столом, заставленным мисками с дымящейся кашей сидели Трай с Борбурахом. «Интересно, откуда моя бабка могла быть знакома с гномами»? – подумалось Нечаеву.

Увидев его, Борбурах приветственно замахал деревянной ложкой, нимало не заботясь, о том, что с неё слетают ошмётки варева. Траен был более сдержан, однако и он, не удержавшись, обронил:

– Собираясь в гости к дроу, прихвати с собой мешок сухарей. А где твоя несносная ведьма?

– Прихорашивается! Подвиньтесь, мужики, жрать охота!

Эр Хмарь, как и всё прелестницы в её возрасте, провозилась долго, но результат того стоил. Когда она вошла в общую залу, Борбурах прикусил себе язык, пытаясь не пялиться на почти полностью открытую грудь ведьмочки, а там было на что посмотреть! Она хоть и уступала нириной по размеру, но была высокой и очень крепкой.

– Лик, это как понимать? – насмешливо спросил Валик, изогнув левую бровь.

– А это, чтобы ты меньше по сторонам пялился, а за мной лучше присматривал! – кокетливо обронила она.

Нахлобучив на глаза очки из смоляного камня, Двалин присел и заглянул в окошко плавильной печи. Смесь плавилась уже вторые сутки. Достав из внутреннего кармана куртки свиток пергамента, молодой гном аккуратно развернул его. На листе был медовыми красками нарисован большой прямоугольник, разбитый на узенькие полосочки, окрашенные в цвета от белого до тёмно-вишнёвого

Потерев пальцем переносицу и неопределённо хмыкнув, он ткнул коротким пальцем с заскорузлым ногтем в одну из полосок и буркнул:

– Надо ещё дать подышать, – вздохнув, привычным жестом поймал рукоятку мехов и методично принялся качать их вверх-вниз.

Потрудившись так в течение двух склянок, он смахнул пот со лба и, вытерев руки о кожаный передник, воровато оглянулся по сторонам. Сунув руку за пазуху, Двалин долго там копошился и, наконец, вытащил крепко сжатый кулак. Ещё раз оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, он внаглую пододвинул к себе трёхногий табурет и плюхнулся на него. Разжав пальцы, гном залюбовался содержимым мозолистой ладони. На ней лежала… розовая ленточка кружевной подвязки. Бережно разгладив её пальцами, он надолго застыл в восхищённом молчании. Живые яркие глаза гнома заволокло лёгкой дымкой. Через некоторое время Двалин очнулся и торопливо спрятал своё сокровище обратно. «Ни-ра», – по слогам тихонько прошептал гном и улыбнулся той счастливой улыбкой, которая бывает у влюблённых или у последних идиотов.

Нира, облачённая в очередной наряд в стиле «чтоб у дроу перец отсох!», торопливо спускалась по трактирной лестнице. Ведьмочка с недовольной гримаской на симпатичной мордашке спрыгнула с последней ступени и вихрем понеслась через зал. «Хороша девка! А задница-то, задница!», – донеслось ей вслед. Компания подвыпивших городских стражников одобрительно заулюлюкала и приглашающе замахала руками. Девица в ответ лишь прибавила ходу. У самого выхода она внезапно обернулась и, легонько помахав компании пальчиками, стремительно исчезла за дверью.

«Только бы успеть, – думалось ей. – а то все экипажи разберут! Торчи потом одна в городе»! Под стройными ножками иногда жалобно похрустывал гравий дорожек. Мимо мелькали строения Академии.

Двалин с удивлением прислушался: мимо мастерской кто-то торопливо пронёсся. «Кого это тут нелёгкая носит»? – чертыхнулся гном и выглянул наружу.

У него от изумления отвисла челюсть: по дорожке, быстро удаляясь, бежала… Нира, облачённая в полупрозрачное васильковое платье из эльфийского шёлка. Сорвав передник и скомкав его, он, не глядя, швырнул себе за голову: «А, ничего, само доварится»! – подумалось ему. Пригнувшись, как кот, который собирается незамеченным просочиться на кухню, Двалин последовал за красоткой. Боевой молот, висящий на поясе, пребольно колотился о бедро.

Догнать девушку удалось только на стоянке для экипажей. Нира бурно торговалась с прыщеватым возницей параконной повозки. Молодому подмастерью пришлось спрятаться за ствол старого платана, чтобы не попасться предмету страсти пред ясные очи. Любовная горячка уже вовсю снедала гнома. Руки его нервно отковыривали от дерева кусочки грубой коры и так же бездумно отшвыривали их прочь.

Дождавшись, когда парочка договорилась, и экипаж тронулся, Двалин вскочил и, рысью догнав повозку, подпрыгнул и уцепился за широкий ремень, охватывающий зад экипажа. Подтянувшись, он поудобнее устроил ноги на узенькой полочке для багажа. Вот в такой неуклюжей позе, точно расшалившийся школяр, воздыхатель бедовой скандалистки и отправился в свой анабасис.

Экипаж неприятно потряхивало на выбоинах городских улиц, там, где горожане по непонятной доселе причине выковыривали булыжники из мостовой. Вскоре городская вонь поутихла. Под копытами перестал цокать камень. Лошадки побежали быстрее понукаемые к тому кнутом извозчика и воплями Ниры, которая всё время его торопила. Гном старался держать язык за зубами и совсем не для того, чтобы никто не услышал «зайца», а чтобы не откусить ненароком.