Часовой - Ли Чайлд

Из самой Москвы. Званием выше, чем Фишер. На что способен — не ясно. Но точно известно, что к Резерфорду относится без особого сочувствия. А это означает, что, если они хотят заполучить сервер и передать его ФБР, целесообразно сделать это до того, как новый русский агент ступит на их землю. Проблему держать все в секрете решить гораздо сложнее. Тут надо руководствоваться практическими соображениями. В прошлом, когда Ричер командовал 110-й специальной многоцелевой следственной группой, он, как правило, со своими подчиненными был открыт. Иногда даже чересчур. Во всяком случае, более, чем это могло понравиться вышестоящему начальству. Если б оно об этом узнало. Но Ричер своим ребятам доверял. Каждого из них подбирал в свою группу лично. И с каждым лично работал. Мог предугадать, как себя поведет каждый из них в любой ситуации. Впрочем, если имеешь дело с таким человеком, как Фрэнсис Нигли[10], любые попытки скрывать что-либо — дохлый номер. Резерфорд нравился Ричеру. И Ричер не имел никакого желания скрывать от него правду. И не только потому, что Расти был ему симпатичен. Но он не настолько знал его, как своих ребят. Резерфорд уже успел сообщить о своем нежелании отдавать сервер властям. Он мечтал о деньгах, которые может принести ему программа «Цербер». Но Ричер был почти уверен в том, что Резерфорд передумает, поняв до конца все возможные последствия. Узнает про программу «Часовой». Представит себе проблему честных выборов. Подумает о русских, вносящих в общество смуту и раздоры. Однако, не рассказав Расти про внедренного в русскую ячейку агента ФБР или хотя бы не намекнув на это, невозможно дать ему полную картину происходящего и тем самым привлечь на свою сторону. А если что-то пойдет не так и Резерфорд попадет в лапы к русским, он может выдать эту информацию. Или сейчас, или позже, если они станут разбираться, почему в ходе операции все пошло не так. Когда Ричера не будет рядом, чтобы о нем позаботиться.

Вернувшись в квартиру Митча, Ричер понял, что беспокоиться насчет того, чтобы внушить оставшимся здесь своим двум соратникам чувство, что надо срочно действовать, никакой нужды не было. Об этом вместо него позаботилась притягательная сила всемогущего доллара. С самого утра первым делом начала поиски Сара, но путного ничего не нашла, поэтому эстафету принял Резерфорд. Как только Ричер отправился на заброшенную фабрику, он принялся копаться в файлах своего ноутбука. Нашел протокол очередного заседания руководителей отделов, на которых он весь последний месяц дремал. Одним из пунктов повестки дня было обсуждение договора на вывоз мусора с одной местной компанией, а именно: «Уорхерст: экстренная утилизация отходов», и последующая запись подтверждала, что срок его действия был продлен еще на год. Он поискал в сети информацию о том, как с ними связаться, и Сара позвонила к ним в офис. Она сказала, что пишет статью для газеты «Теннесиан» о рациональной организации очистки населенных пунктов от отходов. Ее отфутболили сначала к одному человеку, потом к другому, третьему и четвертому, пока наконец Сара не нашла того, кто ей поверил. И ей удалось-таки выудить нужную им информацию. Для предметов, бывших в употреблении, в том числе и электронного оборудования, существуют отдельные городские свалки. Оттуда это добро вывозится на предприятие утилизации, которое находится в одиннадцати милях к западу от города. Когда Ричер подошел к двери квартиры, Сара с Резерфордом были уже готовы выезжать туда для проведения расследования.

Идея поездки на завод по переработке утиля Ричеру не нравилась. Он живо представил себе картину, как разбирают на части и сортируют самые разные машины, устройства и прочее оборудование. Отправляют на переплавку. Или дробят и крушат. Перемалывают в пульпу. Или еще что-нибудь с этим делают, превращая в бесполезный хлам. Ему уже казалось, что перспектива вернуть сервер в работоспособном состоянии становится все более призрачной, и это как минимум проясняло ситуацию со вторым решением. Он понял, что рассказывать соратникам о том, что он узнал про содержимое сервера и кому понадобилось в него заглянуть, нет нужды. Пока, на этом этапе. Сначала надо достоверно убедиться, существует ли тот вообще.

— У вас на обуви грязь, — сказала Сара, когда Ричер входил с ней и с Резерфордом в кабину лифта. — И на штанах тоже. Значит, все-таки поперлись на фабрику. Но ведь еще далеко не полдень. Значит, ждать долго не стали. Что-то случилось? Что заставило вас одуматься?

— Ничего не случилось. Пришел туда пораньше, как и планировал. Противная сторона тоже явилась, как я и ожидал. Но на этот раз только один человек. Причем женщина. И она не долго заставила меня ждать.

— А почему одна? И почему не стала ждать? Хотя бы назначенного времени, чтобы точно убедиться, что вы клюнули? Бред какой-то.

— Может, она получила сообщение, что ее отзывают, — сказал Резерфорд. — Как вчера. А может, консьержу показалось, что он видел, как я ухожу, и он послал ошибочное донесение.

— А что, это вполне правдоподобно, — сказал Ричер. — Хотя кто его знает, истинные причины событий от нас скрыты.

Снижать расходы. Повторно использовать. Возвращать в оборот. С этой мантрой Ричер хорошо был знаком. С первыми двумя ее членами — даже лично. Благодаря своей матери. Во время Второй мировой войны она был еще ребенком и росла в оккупированной немцами Франции. Тогда всего не хватало. Продуктов. Других самых необходимых вещей. Одежды. Обуви. Топлива. Если что-то кончалось, снашивалось, терялось, ломалось или было украдено, заменить было почти что нечем. Впрочем, утилизация — это совсем другая история. На разбросанных по всему миру военных базах, где продолжались детство и отрочество Ричера, особенно большой роли она не играла. Насколько это ему было известно. Во время четырехлетней учебы в Вест-Пойнте, возможно, процессы утилизации где-то и происходили, но как-то незаметно, за кулисами, и он ничего об этом не знал. Да и мысли его тогда были заняты совсем другим. В общем, представление об утилизации он имел смутное, и по большей части это было плодом его фантазий. А воображение его рисовало нечто современное и высокотехнологичное, в виде блестящего современного завода с оборудованием по последнему слову техники, чуть ли не сплошь автоматизированного. Может быть, даже с роботами.

Действительность оказалась совсем другой. По крайней мере, что касается объекта, где трудятся на благо этого города. Здание было окружено забором высотой футов десять, представляющим собой частокол из заостренных и опутанных сверху плоской колючей проволокой металлических полос. Ну прямо как в былые времена. Производственный процесс за воротами оказался скорее остроумным, нежели передовым. Во-первых, дорога с асфальтовым покрытием