Сквозь круг стальных небес (СИ) - Имланд Кай

Дик сделал пару нетвердых шагов к шкафу, и тут ему сделалось настолько жутко, будто он увидел в тенях по углам целую орду демонов, готовых разорвать его в клочья. Цунами страха накрыло аспиранта с головой, и он стремглав вылетел из зала. Остановился он, лишь миновав газон, окружавший пирамиду. Здесь, под лучами заходящего солнца стало немного легче. Но обернуться все равно не хватило сил: Ричарду казалось, что в спину веяло могильным холодом.

— Эй, пацан! — услышал он знакомый голос. — Ты чего так резко выскочил? На еще каких-то роботов напоролся? — то говорил Макс, развалившийся в тени раскидистого граба. — Или, — по лицу негра расплылась ухмылка, — призраков увидел? Ну, зайчиков и мышек всяких, которых вы, яйцеголовые, мучаете?

— Нет, все нормально, — тяжело дыша, ответил Лайонхарт. Он сказал это с нажимом, убеждая самого себя. — Что надо, я выяснил, а команд отсюда нельзя отдавать. Нужно идти к каньону за водопадом.

— А, ну ладно тогда. Но иди сам, а то я чего-то не в форме…

Негр закатал штанину, и Дик увидел глубокую рану на его лодыжке. Из нее обильно сочилась кровь, но то было не самым худшим. Вокруг раны раскинулась серебристая паутина. Эта сеть, тянувшаяся из кровоточащей дыры, змеилась по коже и в некоторых местах погружалась в нее. Ричарду живо вспомнилась голова профессора, и желудок свился узлом. Аспирант резко согнулся, закряхтел, и его вырвало.

— О, стравил! Ты чего? Подумаешь, дырка! На войне мне хуже приходилось. Вообще кишки из пуза вываливались, — негр говорил бодро, но ухмылка его была явно вымученной, да цвет лица казался необычно бледным. — Все, катись. Я тут сам как-нибудь эту дрянь выковыряю и доплюхаю в деревню.

Ричард смерил его долгим взглядом и решительно заявил, как припечатал:

— Нет. Скоро ночь, и кто знает, какая дрянь вылезти может? Один, да еще раненый, ты долго не протянешь. Мы и так потеряли Боба!

С этими словами он закинул руку Макса себе на плечо, и, кряхтя, помог негру встать. Макс смотрел на него с удивлением.

«Хватит ныть, — сказал себе аспирант. — Я тоже виноват в катастрофе и должен искупить свой грех. Помочь этим людям построить новый мир!»

Инцидент 13. 18 июня 2087 года. Деревня выживших

Ричард сидел на пеньке в центре небольшой площади, образованной столпившимися под сенью раскидистых сосен лачугами. Аспирант смотрел на угольно-черное небо, усеянное крупными звездами, и его сердце давил камень глухой тоски. Тоски по тому, что нельзя исправить. Казалось бы, нет ничего более незыблемого, чем небесная твердь. Лик земли менялся тысячи раз, возносились горы и высыхали моря, рождались и гибли цивилизации, но небо оставалось почти таким же, вне зависимости от того, смотрели на него питекантропы, ассирийцы или современные люди. Но нет, теперь черный ковер над головой, расшитый алмазами, оказался безнадежно испорчен.

Персты горных вершин, вознесшихся по другую сторону каньона, рядом с которым размещался поселок, указывали на две звезды — крупные, будто лампочки в праздничной гирлянде. А чтобы ощущение карнавала было полнее, тот, кто украсил небо этими огоньками, снабдил один из них широким кольцом, а другой разрисовал буроватыми полосами и поставил среди них красное пятно. Каждый из огней был с чечевичное зерно. Кроме них нашлись над головой и иные драгоценности. Низко над лесом висел багряный диск, изрезанный темными полосками. Он сиял так ярко, что на глянцевой листве кустов лавра, раскинувшихся неподалеку, протянулись красные дорожки — будто раненая птица, пролетая мимо, оставила кровавый след. Этот диск пугал, раздражал, и темный сонм деревьев тревожно шелестел ветвями, а под густым пологом то и дело раздавались зловещие крики. Быть может, та самая птица стенала от боли?

Какая жуть… Хотелось отвернуться, найти в этом мире какую-нибудь точку, где все осталось так, как и в старые времена. Однако Лайонхарт все сверлил взглядом темную даль. Ему не хотелось смотреть ни на кое-как слепленные хибары, ни тем более на источник мертвенного сияния, лившегося из-за спины. Там поверх крыш поселка из-за горизонта торчал обломанный рог. Или, может быть, огромная, как гора, половинка швейцарского сыра. Ее край основательно обгрызли мыши, и там были отчетливо видны темные впадины, глубокие каньоны и островерхие пики. Неподалеку в небе висел другой кусок сыра, большая часть которого оставалась густо-черной. Еще один, почти квадратный фрагмент желтел почти в зените, и помимо того, тут и там были разбросаны мелкие «крошки». Самые мелкие из них широким, в четверть неба облаком опоясали большие куски.

Ричарду казалось, будто свет небесного «сыра» тысячей мелких иголочек вонзался в его спину. Дик скрючился, зябко обхватив плечи руками, и это несмотря на то, что пропитанный влагой воздух напоминал тепловатый кисель. Слабый ветерок, порывами налетавший с гор, не приносил свежести, а лишь нервировал. Деревья поскрипывали и перешептывались, и изломанные тени бегали по закоулкам. Чудилось: со всех сторон, едва слышно топоча, подбирается нечисть. Она лишь ждала удобного момента, чтобы напасть на одинокого человека.

Черт, это невозможно терпеть! Задрожав, Лайонхарт закрыл глаза, и перед ними тут же встала картина. Убогая комната, едва освещенная чадным огоньком, который трепетал над плошкой с мутной жижей. Рядом, на грязном матраце, раскинулся мужчина с искаженным мукой лицом. Кто это? В полумраке с большим трудом узнавались черты Макса, но не покидало ощущение, что его голову приставили к совсем другому телу.

Если бы гориллы принадлежала к рептилиям, то у них были бы сходные пропорции. Ах, еще одно условие: животных должны мучить паразиты. Когда-то Лайонхарт на биологическом факультете видел рисунок человека, страдающего элефантиазом. Все тело несчастного распухло и будто оплавилось, повиснув во многих местах уродливыми складками, а кое-где вздулось огромными наростами. Нечто похожее случилось и с Максом. На первый взгляд, ему, как явному стороннику культа накачанных мышц, повезло. Негр стал выше ростом и крупнее, а мускулы напоминали округлые камни, из которых строили средневековые крепости. Пожалуй, обладатель таких форм — девять футов от пяток до макушки, не меньше ярда в плечах, ноги и руки, как стволы молодых дубов — должен обладать силой бульдозера. Но это лишь теоретически. Кожа Макса приобрела багровый оттенок, ее сплошь покрыли глубокие язвы, на лице выступил обильный пот. Негр метался на кровати, стонал, изо рта у него шла пена.

— В чем дело? Он подцепил какую-то заразу? Может, тропическую лихорадку? — спросил Ричард, съежившийся на табурете в углу.

— Кто знает… — вздохнула Лин, обтирая лицо, руки и грудь Макса влажной тряпкой. — Но думаю, тут иное. Видишь эти штуки? Это я у тебя должна спросить, где он их нашел!

Медсестра указала на глубокую рану на лодыжке Макса. Глянув на нее, Дик нервно сглотнул. Из кровоточащей дыры во все стороны тянулись похожие на гифы грибницы серебристые нити. Они ныряли в живую плоть, извивались, словно черви, в ранах по всему телу. Но было тут и еще кое-что постороннее. В некоторых местах — на груди, на плечах и животе — образовались блестящие пластинки. Ричард, с опаской приблизившись, постучал по ним пальцем и раздался металлический звон. Если приглядеться, то было четко видно: эти пластинки сотканы из плотно уложенных нитей, концы которых тянулись из глубины кожи.

— Не может быть, — потрясенно выдохнул Лайонхарт. — Я думал, это какой-нибудь разрывной дротик или еще какая-то гадость. Слышал, вояки придумали умные пули. Даже если тебя ранит в палец, адский снаряд будет забуриваться все дальше, пока не проткнет сердце. Но это совсем другое…

— Да, эта штука переделывает его тело, — кивнула медсестра, — и кто знает, во что Макс превратится? — она принялась обрабатывать раны Макса. Тот дергался и стонал.

Раскосые глаза китаянки поглядели на Дика с укором. Мол, из-за тебя наш поселок лишился двух здоровых парней, и чего мы в итоге получили? Ты обещал нам помощь — где она?