Табу для мажора - Злата Романова

есть время на свое хобби. На друзей и развлечения. Недавно он был на рафтинге с Антоном и Данилой. Он ездит с ними уже пару лет, постоянно рассказывает мне истории об этих парнях, а я даже не познакомилась с ними в реале, только видела на фото и видео. А скалолазание? Он ведь приглашал меня не раз, а у меня постоянно нет времени, хотя я действительно хотела бы попробовать хоть раз. Что вообще он делает рядом со мной? Любовь любовью, но ведь я ничего ему не даю, кроме ленивых вечеров перед теликом и секс-марафонов по выходным. Поменяйся мы местами, я едва ли стала бы терпеть такое отношение к себе со стороны своего партнера. Когда я настолько ушла в работу, которую даже не люблю? Почему я не могу отпустить себя, как это сделали мои сестры? Я ведь не виновата в том, что папа такой, какой он есть. И если он действительно никогда не изменится, то насколько хватит Феда, прежде чем он решит, что устал от вечно отсутствующей рядом девушки?

* * *

Фед действительно приносит завтрак на следующее утро. А потом будит меня игривым укусом в шею, потому что я дрыхну, забив на все и не слыша, как он ходит по квартире.

– Эй, твой кофе стынет.

– Отста-а-нь! – стону я, пытаясь с головой укрыться одеялом, но кто же мне позволит?

– Ты опоздаешь на работу, – звучит самый убедительный аргумент и я нехотя разлепляю глаза, глядя на этого до жути сексуального в такой ранний час, гада.

Странно, что с годами он не перестал быть для меня сексуальным объектом, превратившись в кого-то родного и своего, как рассказывали другие девушки о своих «стадиях» с мужьями. Конечно, мы с Федом теперь гораздо лучше знаем друга друга и между нами есть определенная близость, но в нем все равно есть загадка, я не могу сказать, что знаю его полностью, как облупленного, и мне это нравится.

Встав с постели, я иду умываться, а потом сразу на кухню, где меня ждет кофе, яичница с овощами и тосты из цельнозернового хлеба. А также Фед. Мой высокий, красивый парень с сексуальной трехдневной щетиной на лице и ярко-голубыми глазами, которые не одну женщину сводят с ума, но которые смотрят лишь на меня. Подойдя вплотную, я медленно поднимаюсь на цыпочки и нежно целую его в мягкие губы, давая себе несколько секунд насладиться почти целомудренным прикосновением, прежде чем отстраниться.

– Спасибо, – говорю я ему, глядя прямо в глаза и зная, что мы оба поняли – благодарность была не за завтрак.

– Все для тебя, – ухмыляется он уголком рта.

Мы не спеша едим, а потом, я еду к себе на работу, а он в салон. Неделя проходит в обычном для нас режиме. Больше никаких серьезных разговоров и глупых ссор. Но я много размышляю, потому что Фед подтолкнул меня к тому, что я очень долго не хотела видеть. Мне сложно сразу принять решение, я пытаюсь договориться с самой собой, но к концу месяца окончательно понимаю, что почти ненавижу свои будни – настолько они выматывающие.

– Я решила уволиться, – сообщаю ему первому, когда заявление уже подано и отработать осталось одну неделю.

В этот вечер Фед предложил поужинать в новом ресторане рядом с его самым первым тату-салоном, и я еду туда сразу с работы, встречаясь с ним уже внутри. Когда заказ сделан, у меня больше не остается терпения держать все в себе и, я буквально выпаливаю эту новость, зарабатывая удивленно приподнятые брови и пристальный взгляд.

– Ты уверена?

– Да, уверена, – отвечаю твердо. – Понятия не имею, чем займусь, но у меня папа и парень миллионеры, так что с голым задом не останусь.

– Вот значит как? – улыбается он. – Извини, дорогая, но я обещал маме, что если и возьму на полное содержание какую-нибудь меркантильную девицу, то это будет моя жена.

– Это предложение, Дубов?

– Нет, я просто пытаюсь намекнуть, чтобы ты с денежным вопросом обращалась к отцу, а не ко мне, – издевается надо мной этот клоун, получая салфеткой в лицо.

– Вот ты жмот!

– А ты охотница за папиком!

– Ты недостаточно богат для папика, – показываю ему язык. – Вот станешь долларовым миллионером – тогда и поговорим.

Этот нелепый разговор прерывает официант, принесший нам напитки, а после его ухода, Фед снова становится серьезным.

– Ты действительно не хочешь больше работать там? Сама ведь говорила о перспективах.

– Говорила, – признаю со вздохом. – Но мне не нравится то, как быстро летит время, пока я пропадаю в офисе, сама не замечая, как утро перетекает в вечер, а я, оказывается, даже поесть забыла. И ради чего так надрываться? Ты был прав, папе все равно, он не оценит меня по достоинству, а я даже не люблю то, чем занимаюсь. Не представляешь, какую я ощутила свободу, когда написала заявление об уходе! Мне не терпится поскорее доделать все дела и просто никогда больше не видеть свой кабинет.

– Я рад, – играя моими пальчиками, серьезно говорит он. – Теперь ты понимаешь, почему некоторые из нас рискуют ввязаться во что-то новое, хотя родители уже приготовили им трамплин для успешной карьеры в семейном бизнесе.

– М-м… насчет этого. Мне жаль, что я осуждала тебя, – говорю неловко, потому что в нашем прошлом были моменты, когда я не понимала, какого черта ему сдались эти тату-салоны, когда его ждала империя отца. – Может, я немного завидовала, потому что у тебя было то, чего я так хотела от собственного папы, но ты отказался от этого, не моргнув и глазом.

– У всех нас есть свои моменты незрелости, – усмехается Фед. – У меня чуть больше, чем у других, так что никаких больше осуждений, Стужа. Если завтра ты захочешь открыть зоопарк или стать скульптором, я и глазом не моргну. Как ты сказала, деньги у нас есть.

– То есть, по-твоему, я стала бы невостребованным скульптором, не приносящем деньги?! – оскорбляюсь я.

– Значит, говоришь, через неделю ты свободна от всех обязательств на работе, да? – ловко соскакивает он с темы. – Как насчет того, чтобы немного развлечься? Я слышал, Алексу очень понравился отдых в Ирландии. Может и мы рванем?

– Давай! – воодушевляюсь я. – Блин, а может еще куда-нибудь? На сколько ты можешь уехать без вреда для бизнеса? Мы могли бы устроить себе тур по Европе, как в том фильме!

Эта мысль полностью захватывает меня и я просто не могу перестать болтать, попутно ища в телефоне информацию и совершенно забывая о еде, которая стынет на