Поднятые по тревоге - Иван Федюнинский

Услышав шум близкого боя, я не сразу понял, что происходит.

Попытался связаться с Н. И. Алферовым, но безуспешно, очевидно, сопровождавшие его радисты не включили радиостанцию. Оставшийся на старом командном пункте начальник штаба корпуса полковник Максимовский ничего не мог доложить: обстановка на плацдарме ему тоже была не ясна.

Тогда я позвонил генералу Симоняку, командиру сменяемого корпуса.

— У меня тихо. Противник никакой активности не проявляет, — доложил он. Бой идет где-то позади нас.

Что такое? Может быть, Симоняк не знает, что творится у него в соединениях. Для проверки позвонил командирам трех дивизий гвардейского корпуса Борщеву, Щеглову и Радыгину. Они подтвердили:

— У нас все спокойно. Ждем смены. Бой идет, наверное, в районе переправ.

Я связался с комендантами переправ, и те сообщили, что бой завязался на плацдарме, в нескольких километрах от берега. Туда только что проехал генерал Алферов.

Очень некстати позвонил командующий фронтом.

— Что творится на плацдарме? — спросил он.

Мне пришлось ответить, что обстановка еще неясна, известно только, что там идет бой.

— Смотрите, чтобы своих не побили, — предупредил генерал Говоров и приказал: — Как только разберетесь в обстановке, немедленно доложите…

Наконец-то отозвался Алферов. Он сообщил, что его две дивизии, двигавшиеся в первом эшелоне, ведут встречный бой с противником между командным пунктом генерала Симоняка и берегом реки Нарвы.

— Численность противника пока трудно установить, но похоже, что прорвались несколько полков, — докладывал Н. И. Алферов. — Сейчас мы погнали фашистов обратно. Захвачены пленные.

— Доставьте их ко мне, — распорядился я. в Вскоре привели шестерых пленных гитлеровских офицеров. Для допроса я вызывал их по одному.

Только теперь стало понятно, что произошло на плацдарме. Противник силами четырех пехотных полков, воспользовавшись тем, что наша оборона на флангах была неплотной, неожиданным ударом в стыки прорвался с двух сторон к центру плацдарма и намеревался, захватив переправы, окружить корпус генерала Симоняка, все три дивизии которого строили оборону в один эшелон.

Осуществлению намерений противника помешали соединения генерала Алферова. Гитлеровцы не ожидали встречи с еще двумя полнокровными дивизиями. Прорвавшиеся пехотные полки понесли большие потерн и в беспорядке отошли на исходные позиции.

Нетрудно, однако, представить, что могло произойти, если бы гитлеровское командование осуществило прорыв накануне смены наших частей. Корпус генерала Симоняка оказался бы в очень опасном положении, и, возможно, мы потеряли бы плацдарм. Все обошлось благодаря чистой случайности.

Анализируя причины допущенной оплошности, нельзя не отметить в первую очередь слабость нашей разведки. Нам не было известно о том, что против флангов обороны 30-го гвардейского стрелкового корпуса противник заблаговременно сосредоточил свои резервы. Командиры дивизий первого эшелона проявили непростительную беспечность. В полках люди ожидали отвода в тыл и снизили бдительность. Такие далеко не лестные для себя выводы нам пришлось сделать из этого ночного встречного боя на плацдарме.

За время наступательной операции, начавшейся 14 января 1944 года, 2-я ударная армия прошла с боями до 150 километров, продвигаясь в среднем по 7–8 километров в сутки. В отдельные дни темп продвижения доходил до 20–22 километров.

Была освобождена значительная территория, временно оккупированная врагом. Мы вступили на землю Советской Эстонии.

В ходе наступления было нанесено тяжелое поражение 18-й армии противника. Советские войска полностью освободили от вражеской блокады Ленинград, изгнали захватчиков из пределов Ленинградской области и очистили часть Калининской.

Я не могу сейчас без улыбки читать объемистую книгу небезызвестного гитлеровского генерала Курта Типпельскирха, который утверждает, будто немецкое командование никогда не располагало под Ленинградом «силами, достаточными для ликвидации русского плацдарма в районе Ораниенбаума, которому оказывали огневую поддержку форты Кронштадта и превращенные в плавучие батареи русские военные корабли»[1].

Курт Типпельскирх в свое время был начальником главного разведывательного управления немецкого генерального штаба и не мог не знать группировку сторон под Ленинградом. Известно ему и то, что командование группы армий «Север» находило силы, чтобы в конце 1941 года наступать к Ладожскому озеру, на Тихвин н Малую Вишеру.

Следовательно, причина того, что. гитлеровцам не удалось ликвидировать ораниенбаумский плацдарм, кроется отнюдь не в нашем превосходстве в силах.

Но может быть, немецко-фашистское командование недооценило значение плацдарма? Нет. оно прекрасно понимало роль «ораниенбаумского пятачка». К. Типпельскирх пишет: «…Владея ораниенбаумским и волховским плацдармами, а также выступом юго-восточнее Ленинграда, они (советские войска. — И. Ф.) имели в своем распоряжении три исходных района, исключительно благоприятных для организации наступления на фронте 18-й армии»[2].

Так в чем же дело? Почему фашисты не сумели ликвидировать ораниенбаумский плацдарм? Да потому только, что это оказалось им, как говорится, не по зубам. хотя превосходство в силах в течение двух лет войны здесь было на их стороне.

«Русских было больше, а сила — солому ломит» — так объясняет поражение фашистов под Ленинградом К. Типпельскирх.

Однако в действительности даже к 14 января 1944 года мы располагали там весьма незначительным превосходством в силах и технике.

Наша победа была обеспечена героизмом и мужеством воспитанных партией советских воинов, беспредельно преданных Родине. Они сумели стойко удержать плацдарм, стремительно и неудержимо вести наступление. Победа объясняется также превосходством советского военного искусства, роль которого пытается принизить Курт Типпельскирх.

В январских и февральских боях неоценимую помощь войскам Ленинградского и Волховского фронтов оказали партизаны. К тому времени в Ленинградской области активно действовало 13 партизанских бригад, объединявших 35 тысяч народных мстителей.

Итак, Ленинград был полностью освобожден. Перед нами стояла задача изгнать врага из Советской Эстонии. Учитывая ошибки, допущенное в прошедших боях, мы начали готовиться к ее решению самым тщательным образом.

Глава IX. Смелый маневр

Дорога петляла между болотистыми перелесками. По обеим сторонам ее густо стояли молодые елочки, кое-где белели стволы невысоких берез. Июньский день был жарким, и я вздохнул с облегчением, когда машина стала спускаться к переправе. В лицо пахнуло прохладой. В спокойной воде Нарвы отражались снежно-белые облака, плывущие высоко в светло-голубом прибалтийском небе. Колеса автомобиля простучали по доскам настила, и мы выехали на западный берег, на плацдарм. Шофер, не спрашивая дороги, уверенно повел машину хорошо знакомым путем к штабу генерала Н. И. Алферова. Наблюдательный пункт 109-го стрелковою корпуса, сменившего на плацдарме гвардейцев генерала Симоняка, размещался в фольварке. У входа в дом меня встретил Алферов. Он коротко доложил, что противник ведет себя спокойно и в полосе обороны корпуса за истекшие сутки ничего существенного не произошло.