Командор флота - Анатолий Дубровный

— Теперь я так и буду? Такой вот?

— Если хочешь, можешь такой оставаться. Если нет… Поменяй свою внешность. Как это сделать? Тебе надо просто захотеть. Давай!

Сишта стала прежней девушкой, как произошло это изменение никто не смог уловить. А Таиса скомандовала:

— А теперь обратно! Ну! Видишь, как просто, надо только захотеть!

Таиса с удовлетворением смотрела, как Сишта меняла свою внешность. А сикры во главе с Сумисшвати опустились на колени. Таиса недовольно произнесла:

— А вот этого не надо! Достаточно поклонов. Сишта, ты ведь не хочешь рабского поклонения, да?

— Встаньте! — произнесла девушка. — Богине не нужны рабы, богиня хочет, чтоб вы были воинами. Как и раньше!

— Молодец, — тихо похвалила Сишту Таиса и так же тихо, со смешком сказала: — Теперь оденься. Они уже и так впечатлились. Хотя нет, можешь не одеваться, скажи им, что могут идти. А мы искупаемся и продолжим обучение. Для начала — останови воду, так чтоб образовалась запруда, чтоб можно было искупаться.

Если раньше всё, чему учила Таиса, давалось Сиште с трудом, то теперь, после инициации, всё получалось будто само собой. А Таиса более интенсивно продолжила обучение.

Сикрашат, расположенный на склоне горы, был частично вырублен в её скальной породе. Опоясывавший гору, словно резное ожерелье, город Таисе понравился. Поднявшись по вьющейся серпантином дороге к закрытым городским воротам, Таиса обратила внимание на чёрные флаги над ними.

— Я так понимаю — это траур, чёрный цвет — знак траура, а обилие флагов этого цвета свидетельствует, что он объявлен в знак смерти кого-то очень важного. Так? — обратилась Таиса к Нашавати, снова возглавившему отряд. Тот растерянно посмотрел на девушку:

— Да, это так, но вот причина?.. Неужели князь? Девять флагов — княжеский знак!

Нашавати ударил молотком в большой щит, как и молоток, висевший тут же, у ворот. Из открывшегося окна над воротами высунулась лохматая голова стражника. Он многословно ответил на вопрос командира отряда:

— Траур объявил князь, на две недели, неделя уже прошла. По ком, так я же и говорю, по своей погибшей любимой дочери объявил — красавице Исинали. Её похитили служители Виджунны, и его жрецы принесли княжну в жертву своему злобному богу. Бедная девочка! Теперь, по случаю траура, князь приказал закрыть ворота и никого не пускать в город. Не выпускать тоже. Беспокоить князя тоже нельзя — он в печали, может приказать казнить того, кто побеспокоит.

— Да, принцесса, пока не кончится по вам траур, нас в город не пустят. Целую неделю придётся ночевать под стенами, по-походному. Непонятно, чего мы так спешили? — Таиса задала вопрос княжне и всем остальным сикрам. Повернувшись к воротам, спросила у стражника: — А не скажете ли, милейший, откуда такие сведения?

— Так жрецы Ишвашавана поведали, сказали, что им об этом стало известно из откровения доброго бога, — пояснил стражник, а Таиса хмыкнула и тихо, чтоб слышали только Нашавати, Исинали и Сишта, сказала:

— Очень странно, насколько я знаю, добрый бог Ишвашаван двести лет сидел в пещере и носа оттуда не высовывал, и не так давно покинул этот мир, так что откровенничать за минувшие две недели никак не мог. А похитители Исинали не афишировали, что они служители Виджунны, к тому же свидетелей этого не осталось — тех, кого не убили на месте, увели для жертвоприношения. Разве что того предателя замучили угрызения совести, и он раскололся, но в это трудно поверить. А жрецы доброго бога очень оперативно получили информацию — ведь траур уже сколько? Неделю длится, да и то, что Исинали в жертву принесена… Хоть этого не случилось, но так должно было быть. Я не хочу обвинять жрецов эльфа-самозванца, но мне кажется, что пора менять объект поклонения, вернее, его жрецов, не исключено, что они подрабатывали и у Виджунны, так сказать — по совместительству. Сишта, девочка, стукни по воротам, да не кулаком. Я просила только постучать. А не выбивать ворота! Ну ладно, поехали, принесём князю радостную весть первыми, может, наградит.

Таиса первая въехала под арку, за ней двинулись остальные. Потерявший дар речи стражник высунулся до пояса в окно, а потом сбежал по лестнице вниз — тяжёлые дубовые створки, которые не всякий таран возьмёт, совершенно целые лежали на дороге.

Шатуртарам Лиджаваши сидел на троне и предавался тяжёлым раздумьям. Его не радовала даже быстрая победа над Халинаром и как результат этого — территориальные приобретения. Конечно, Парават получил больше, но и Сикравашти немало досталось, а береговую полосу с расположенными там городами забрали себе альбионцы. Правитель Сикравашти тяжело вздохнул, пока он победоносно воевал, пропала, вернее, её похитили, единственная любимая дочь. А жрецы Ишвашана принесли горестную весть — Исинали принесена в жертву Виджунне. Надо было соглашаться, когда Гунит Нашавати просил её руки, он сумел бы защитить девочку. Но того, что было, не вернёшь, Шатуртарам застонал от вновь нахлынувшего горя, чувства вины и бессилия — он правитель княжества, имеющего самых лучших воинов Хадараньяни, оказался бессилен перед служителями злого бога. Он не смог защитить свою любимую дочь — копию умершей жены. Князь поднял руки к небу и громко закричал:

— Будь ты проклят, мерзкий Виджунна! Чтоб ты сгинул! О-о-о! Зачем мне жить, если моей девочки больше нет! Если бы я мог всё исправить! Я бы не стал отказывать Нашавати, я бы отдал ему полкняжества…

Князя прервали стражники, кубарем влетевшие в тронный зал. Вслед за ними вошёл незнакомый пепельноволосый юноша с ашуланой Сиштой, а за ними Гунит Нашавати с Исинали под руку.

— Можно ли ваши слова, уважаемый князь, считать разрешением на брак доблестного Гунита Нашавати и несравненной Исинали? На половину княжества он не претендует, ведь так, шеек Гунит? — произнёс незнакомый князю юноша, впрочем, Шатуртарам его не слушал, он бросился обнимать свою дочь. Немного придя в себя, князь заметил, что все стоят и почтительно ждут, когда он закончит демонстрировать свои родственные чувства, а этот пепельноволосый юноша занят тем, что рассматривает его трон, восхищёно цокая языком:

— Какая красота! Такая мелкая резьба и столь филигранно выполненная, нет, такое вырастить невозможно! Как бы меня в этом светлые не убеждали. Жаль, что нельзя сюда привести Машкринаэля, он, в отличие от остальных, оценил бы!

— Это кто? — спросил князь у Нашавати, кивнув в сторону своего трона и непочтительного юноши, ответила Таиса:

— Лейтенант королевского флота, Талиас Ланик.

Нашавати нагнулся к уху правителя и что-то зашептал, глаза князя, по мере того как он слушал, округлялись всё больше и больше. А Гунит, закончив говорить, с поклоном повернулся к Сиште. Девушка развела руки, сжатые в кулаки, разжала, и с ладоней вверх устремились языки пламени, а сама Сишта покрылась чешуёй.