Замок горного короля - Джудит Тарр

— Мой господин, я известная распутница.

Становясь безрассудной, она отбросила в сторону тяжелое одеяние и встряхнула копной своих волос. Они упали, струясь как вода, к ее ступням. Вздох удивления рассмешил певицу. Но когда Мирейн коснулся ее, она сама тяжело задышала, их глаза встретились, и Имин опустилась на ковер, утопая в море своих волос. Его руки обняли ее, и она задрожала в его объятиях.

— Мой господин, тебе не следовало делать этого со мной.

Он нежно погладил ее по волосам.

— Меня зовут Мирейн.

Она подняла голову в порыве внезапной страсти.

— Мой повелитель!

— Мирейн. — Он был нежен и неумолим. — Королевство повелевает, чтобы я сделал это, и бог повелевает, чтобы ты стала моей избранницей, но я не хочу быть «повелителем». Разве только ты искренне желаешь, чтобы я потерпел неудачу.

Ее сердце похолодело. Наконец-то истина сорвалась с его уст. Это бог повелел ему сделать выбор. Не его воля. Не его желание и тем более не любовь. То, что его тело откликнулось на ее красоту, было простым плотским желанием. Это ничего не значит.

Она знала, ее лицо ничего не выдает, но Мирейну не надо было читать по лицам. Пораженный, он воскликнул:

— Нет, Имин! Нет! Будь проклят мой болтливый язык! Бог управлял мною, я признаю это, но только потому, что я сам никогда бы не отважился. Насколько легче было взять одну из тех полных преклонения дев, выполнить свой долг и отослать ее прочь. Ты досталась труднее. Потому что затмила их всех душой и телом. Потому что… потому что с тобой у меня может быть нечто большее, чем долг и ритуал. С тобой это будет любовь.

Имин подняла руку и приложила к его щеке.

— Будь ты проклят, — почти нежно сказала она. — За свою магию и пророчество.

Мирейн поцеловал ее ладонь.

— Дитя, — произнесла она, и король улыбнулся. — Дерзкий мальчишка. У меня дочь ненамного младше тебя. Я бы отшлепала ее, если бы она смотрела на меня так, как ты сейчас.

— Было бы ужасно, если бы она так смотрела. — Его рука нашла ее грудь, и он засвидетельствовал ей свое почтение поцелуем. — Какая ты красивая.

— Какая старая.

— И как молод я, и как мало это значит.

Он поцеловал ее вторую грудь, и теплое потайное место между ними, и изогнутую линию внизу живота. Он прикасался к ее телу, и оно стремилось к нему, замирая, когда он убирал свои руки, и снова начинало петь, когда он вел ее к ложу.

Все ее существо наполнилось мелодией. Припев был совершенен в своей чистоте: просто бесконечное повторение имени Мирейна без «повелителя», без «короля», которые только мешали. И он увидел это и понял.

Его огонь нахлынул на нее, и она утонула в нем.

Вадин зевнул, потянулся и ухмыльнулся, глядя в потолок своей новой комнаты. Джанида, девушка со смелыми глазами, уже ушла к своей госпоже, одной из жен прежнего короля; но она обещала снова навестить его. По-видимому, она не сочла его жалким подобием короля. В конце концов она заявила, что король был полубогом и жрецом, и все это не сулит того, что он может быть хорошим любовником. А вот королевский оруженосец…

Все еще усмехаясь, Вадин сел, откинув со лба распущенные волосы. Из королевской спальни не доносилось ни звука. С великой осторожностью он открыл дверь и заглянул внутрь. И тут же подпрыгнул, как испуганный вор. В дверном проеме стоял Мирейн и смеялся, он был такой же нагой, растрепанный, как и сам Вадин, только более проснувшийся.

— Доброе утро, Вадин, — сказал он. — Она хорошо служила тебе?

Вадин вздрогнул. До него вдруг дошло, что он овладел женщиной, выбранной для короля. Она посмеялась, когда он сказал это. Но в другом месте он мог бы заплатить кровью за такое ночное удовольствие.

Мирейн от избытка чувств обнял его, потащил к купальне, которая была, слава богу, свободна от прислуживающих девушек, толкнул в воду и прыгнул вслед за ним в облако брызг. Вадин вынырнул, что-то бормоча, еще не готовый поддержать игру.

— Мой господин, я…

— Мой господин, ты прощен, она — твоя. Можешь получать от нее радость. Освободить ее для тебя? Я могу это сделать.

Мирейн весь светился, осознавая, что он король, что он свободен, что он может делать все что ему угодно. Вадин сморгнул воду с ресниц.

— Думаю, не стоит, это — на одну ночь. Если бы я просил о ком-нибудь, то только о Лиди. Но…

— Но… — Мирейн перестал смеяться. — Ты не хочешь подарков. Сегодня во время Великой Аудиенции я буду принимать вассальную присягу у всех лордов, которые находятся здесь, у воинов, пажей и слуг. И у оруженосцев, служивших моему деду. Не желаешь ли вернуться к ним? Тебе больше не нужно заботиться обо мне в одиночку. Ты снова можешь быть обычным оруженосцем и служить мне, лишь когда тебе будет это удобно. Если это тебе вообще подходит.

Вадин стоял не шелохнувшись в теплой струящейся воде. Мирейн ждал с равнодушным видом. Может быть, он надеялся, что Вадин примет предложение и он тем самым спасется от своего самого непокорного слуги.

Вот только нежелание служить куда-то подевалось, а сопротивление приобрело значение ритуала, поддержания своего престижа. Вадина не привлекала мысль возвратиться в казармы, снова стать простым Вадином-оруженосцем. Видеть кого-то другого за спиной Мирейна, знать, что кто-то еще может стоять здесь, ронять капли воды и выносить мягкое подшучивание Мирейна, разделять с ним купание и завтрак…

Вадин проглотил комок в горле, едва не поперхнувшись.

— Ты хочешь, чтобы я ушел, мой господин?

— Я не хочу, чтобы ты оставался на месте, которое тебе не нравится.

— Что, если, — Вадин судорожно сглотнул, — что, если оно мне нравится?

— Нравится, хотя тебя называют моим псом и любовником?

Вадин подумал о прозвищах, которыми они награждают Мирейна. Услышал бы он их!

— Я слышал.

— Ты опять блуждаешь в моем сознании! А ведь я говорил тебе. Ты использовал мое тело, когда посылал меня к той отвратительной женщине. Кто знает, что ты сделаешь со мной в следующий раз? Но я начинаю привыкать к твоим колдовским выходкам. Жизнь в казармах наскучила бы мне до одури.

— Но ты бы выиграл свое пари.

— Конечно. А кто будет нянчиться с тобой, когда ты в очередной раз захандришь? Нет, мой господин, теперь тебе от меня не избавиться. Я сказал, что останусь с тобой, а я человек слова.

— Берегись, Вадин. В следующий раз ты можешь принять и мою дружбу.

— Вряд ли, — сказал Вадин, набирая пригоршню моющей пены. — Повернись, я вымою тебе спину.

Мирейн повернулся, но сначала успел сказать:

— Я знаю точно, что сделаю с твоей душой, когда завоюю ее. Я помещу ее в кристалл, обрамлю его золотом и повешу над своей кроватью.