Волчица - Евгений Владимирович Щепетнов

Впрочем, освобождение из рабства — разве не то самое чудо? В лотерею выиграть тоже есть шанс, но сколько людей выиграли? С чего она решила, что именно ей повезет? И все равно — очень хочется надеяться.

А еще Настя подумала о том, что похоже этот самый Эллерс не такое уж и дерьмо. И что лучше так не думать, иначе можно жестоко обжечься.

Ну и еще подумалось, что никаких любовников и любовниц ей не надо. Вообще. Никак. А что касается дружбы…если с кем она и хотела бы встретиться и пообщаться, так это с Меррель. Чем-то зацепила ее эта девчонка, никак не может ее забыть. Может и зря. Девочка себе на уме, раз за пять лет сумела подняться от самого низшего статуса постельной рабыни, до фактически управляющей крупной торговой конторы. Одно только напрягало — контора эта торгует рабами. А чтобы торговать рабами, надо совсем не иметь совести и жалости к людям.

Хотя с другой стороны — что еще оставалось девчонке, которая хотела выжить? Если бы свободная была, имелся выбор, тогда — да. А так…можно только восхититься степенью ее выживаемости.

Глава 16

— Можно с тобой рядом присесть?

Настя подняла взгляд. У левого плеча стояла небольшая крепкая девушка с завидной мускулатурой, похожая на постоянную обитательницу тренажерного зала — перекаченные мышцы ног, могучие плечи, и лицо эдакого трансгендера. Короткая туника почти не скрывала ее тело, украшенное татуировками. Даже лицо было татуировано, и напоминало то, как татуируются маори. Зверское, надо сказать, лицо.

— Палец мне в зад совать не будешь? Тогда садись.

Татуированная даже рот раскрыла от удивления:

— Зачем я буду совать?! С какой стати?

— Все это норовят сделать, как только я к ним подхожу ближе — так же мрачно ответила Настя, и губы ее сложились в кривую ухмылку — Ладно, не делай такую физиономию. Шутка! Почти…

Девушка хмыкнула, и присела рядом, поставив доску-поднос на стол. Настя обычно ела одна, в одном и том же месте, за коротким дощатым столом, рассчитанным на четыре человека. К ней никто не подсаживался — то ли боялись, то ли презирали. И то, и другое Насте было совершенно безразлично. Вообще-то она могла бы потребовать принести ей еду в комнату — для нее точно бы сделали исключение, но во-первых все равно потом относить посуду на кухню, во-вторых, могли плюнуть в чашку. И потому Настя внимательно следила за тем, как повариха накладывает и наливает в ее миску. Конечно, суп с харчком Настю бы не убил, но есть похлебку и думать о том, что в нем плавает чья-то сопля было бы очень неприятно.

А кроме того, ей не хотелось совсем уж отделяться от «коллектива». Да и скучно одной есть. Информационный голод, черт его подери. Так хоть искоса смотришь по сторонам, запоминаешь лица, прислушиваешься к разговорам. Слух у Насти великолепный, так что она может прослушивать практически всю столовую и слышать все, что говорят — если только говорящий нарочно не снижает громкость.

— Что, достали? Пристают? — сочувственно спросила незнакомая девушка, запуская ложку в миску.

Настя промолчала. Что еще сказать? Очевидно же.

— А меня Ана звать. Или Хищница! — проглотив три ложки варева, продолжила налаживать контакт девушка — А тебя Наста, так?

— Если бы точным — Настя — после паузы ответила землянка — Но можно и Наста. Мне все равно.

— А ты сама откуда? Приехала? С другого материка? — не унималась девушка — У вас все такие…большие и белые?

— Да. Белые и большие господа — мрачно ответила Настя, поняв, что девушка на самом деле засланка и пришла на разведку. Любопытный народ решил все-таки узнать, откуда Настя такая взялась и чем дышит.

— Ты из господ?! — черные глаза девушки стали широкими, как блюдца — Из аристократов?!

— Ну конечно — Настя сделала как можно более серьезную физиономию — Принцесса. Меня украли и выбросили на этот материк, чтобы…чтобы работорговец меня захватил и продал с аукциона!

— Ух ты… — искренне восхитилась Ана — Принцесса! Настоящая!

— А ты думаешь чего мне хотят лобок золотить — так же невозмутимо ответила Настя — Чтобы показать, что я из золотой молодежи.

Девушка секунд десять смотрела на собеседницу, потом недоверчиво помотала головой:

— Ты шутишь. Точно, ты шутишь!

— Так не задавай глупых вопросов — холодно ответила Настя — Все мы здесь одинаковы. Все рабы.

— Я свободная! — гордо ответила Ана — Я могу выходить наружу каждые семь дней!

И тут же добавила, помолчав секунды три:

— Деньги отношу маме. У меня еще два брата и две сестры. Отец на войне погиб, у южан, ну а я вот деньги зарабатываю. А что — выгодно, хорошо! Где еще такие деньги найдешь? Мама и домик подновила, и одежду с обувью мелким покупает, и еда всегда есть. И мне на счет в банк деньги кладет. Выйду отсюда — будет на что жить. Замуж выйду, рожу.

— А зачем татуировку на физиономии сделала? — спросила Настя, собственно для того, чтобы поддержать разговор. Хоть какое-то развлечение. А то кроме тренировок, жрачки, да посещения сортира больше никаких развлечений.

— Это для арены — усмехнулась Ана — потом сведу. И на руках и ногах сведу. Плевое дело — для мага. Неприятно, конечно, когда сводят — но не страшно. Сенда рассказывала, когда сводила — воняло, как будто свинину жарили. Краску-то выжигают вместе с кожей. А потом уже наращивают.

— А она зачем сводила? — спросила Настя, разглядывая причудливые зигзаги на лице соседки.

— Ха ха ха! — Агна вдруг захохотала — Она пошла в трактир, нажралась там с наемниками, и они набили ей на лбу и на щеках мужские члены! Вот гады! Потом сказали, что набили столько членов, сколько в ней побывало в эту ночь.

— И сколько? — невольно ухмыльнулась Настя.

— Двадцать три! Ах ха ха! — зашлась хохотом Ана, на нее оглянулись, и она сразу убавила звук — И вроде как не по одному разу! Скандал был — жуткий! Представляешь, она приходит с красной рожей, вся в членах — а ей на арену! Эллерс сам ее выпорол, лично. И оштрафовал на месячную зарплату. Чтобы неповадно было так нажираться. А еще — лишил выхода в город на полгода.

— Круто! — уважительно кивнула Настя — И как она все это восприняла?

— Да как — широко улыбнулась Ана — Вон, видишь? Ржет, как лошадь! И тогда ржала. Мол, есть что вспомнить, хотя половину парней все равно не помнит.

Настя посмотрела туда,