Темный дом - Алекс Баркли

— Добрый день, инспектор. Как дела?

— Да ничего, спасибо. Я тут нашел вам то, что вы просили. Только как бы вам не огорчиться после моих известий. Дело в том, что Дюк Роулинз давно умер…

Нора вошла в участок, положила на стол перед Фрэнком газету, открыла первую страницу, расправила ее и обратилась к мужу:

— Смотри, чего они тут понаписали. — Она ткнула в яркий заголовок: «Список девушек и женщин, убитых или пропавших без вести в Ирландии за последние десять лет». Ниже шел ряд фотографий улыбающихся и смеющихся лиц. Кэти Лоусон (шестнадцать лет, Маунткеннон, графство Уотерфорд) стояла в нем первой. — Господи Боже мой! — воскликнула Нора. — А эта девушка пропала совсем недавно. «Мэри Кейси, девятнадцати лет из города Дун под Лимериком, найдена изнасилованной и зверски убитой рядом с собственным домом», — прочитала она и подняла глаза на Фрэнка. — Ну, здесь все предельно ясно. Скорее всего забыли закрыть заднюю калитку, отец заставил девочку выйти. Она пошла на улицу, родители спать легли и нашли ее только утром.

— Упокой Господь их души, — пробормотал Фрэнк.

— Дун — городок маленький, — продолжала Нора. — Наверняка это сделал какой-нибудь приезжий. Ужасно! А вот еще одна девушка, та же, чья фотография висит у тебя на доске объявлений. — Нора ткнула пальцем в стену.

Фрэнк мрачно кивнул и попросил:

— Посмотри, что они пишут о нашей Кэти. Я не могу читать вверх ногами. Что там они говорят о ходе расследования?

— Да ничего особенного не говорят. — Нора уткнулась в заметку. — Нет ни зацепок, ни подозреваемых. Какой-то молодой человек вторично дал показания. Фамилии не указывают. Жаль. Хотела бы я знать, кто это такой. Намекают на то, что тебе следует быть порасторопнее.

— Только намекают или обвиняют в нерасторопности?

— Пожалуй, обвиняют.

— Вот так у нас всегда, — заметил Фрэнк.

— Все, я пошла домой, — сказала Нора. — Газету забираю с собой, — она сложила ее и спрятала в сумку, — а то тебя инфаркт хватит. А я не хочу губить молодость, ухаживая за паралитиком. — Она рассмеялась и пошла к двери.

Фрэнк направился к себе в кабинет. На улице Нору едва не сбил с ног инспектор Майлз О'Коннор. Распахнув дверь, он влетел в кабинет Фрэнка и, с размаху швырнув ему на стол газету, сел и, глядя ему в глаза, зловеще спросил:

— Ну и как это называется?

— Что называется? — Фрэнк надел очки.

— Вот это! — Майлз постучал пальцем по статье. — Твое интервью. Какого черта ты разговаривал с журналистом? Нужно было отправить его в Уотерфорд. Фрэнк, ну если ты не знаешь, как с ними нужно обращаться, не лезь. Не суйся!

Фрэнк разглядывал страницу.

— А, мое интервью. А что в нем такого особенного? Да, шнырял тут один газетчик, расспрашивал всех обо всем. В тот самый день, когда ко мне приходили отец и сын Лаккези. Я ему все рассказал. Что тебе здесь не понравилось? Не знаю…

— Вот именно! — вскричал Майлз. — «Не знаю»! Смотри! — Он схватил со стола фломастер и начал торопливо водить им по строкам интервью. Закончив, он сунул газету Фрэнку. — А почитай теперь.

Фрэнку бросились в глаза восемь отмеченных Майлзом предложений, уныло одинаковых: «Не знаю».

— Н-ну, это же такой речевой оборот, — промямлил Фрэнк, снимая очки.

— Нет, это не речевой оборот. Это один старый балда такое интервью дает. Комментирует ход расследования. В результате мы все сидим в дерьме. «Я не знаю», — передразнил он. — Да кто тебя просит рот открывать? О чем ты думал?

— Не знаю, — сказал Фрэнк и осекся, помолчал, затем продолжил: — Он мне показался приятным молодым человеком. Вежливый, добродушный. Сказал мне, чтобы я не стеснялся, а он, мол, потом все «причешет».

Майлз схватился за голову.

— Кошмар! Вот уж действительно «причесал». Мы с ног сбиваемся, меня постоянно дрючат за отсутствие продвижения в расследовании.

— Да какое, в задницу, продвижение?! — вскипел Фрэнк. — Очнись! Мы же действительно ни черта не знаем. Что у нас есть? Ничего нет — так, пара подозреваемых, куча противоречивых показаний и ничего, чем бы их связать. Все, чем мы располагаем, — это пара людей, которые нам помогают. Или, наоборот, мешают…

— Значит, так. Слушай меня внимательно. Журналистов гони отсюда к едрене бабушке. Как заметишь кого-нибудь из них, сразу направляй в Уотерфорд. Им дай волю, сразу растрезвонят, что мы только и умеем, что хлеб даром жрать. И тебе первому будет хуже. — Он ткнул пальцем в грудь Фрэнку. — Скажут: вот, поглядите, сидит в деревне старый пердун, очки напялил, ни черта не видит и не делает, потому и людей убивают на каждом шагу.

Фрэнк оторопело смотрел на инспектора.

— Послушай, Майлз…

Тот замахал руками.

— Не перебивай и не волнуйся, они так обо всех говорят, и о тебе тоже скажут.

С минуту он молча сидел, затем шлепнул ладонью по фотографии Кэти.

— Об этом деле больше никому ни слова. Понял?

Анна припарковала джип возле супермаркета. Шон похлопал ее по руке.

— Мам, смотри, миссис Шенли. Я подойду к ней, спрошу насчет работы.

— Хорошо. А я пойду за покупками. Встретимся внутри.

Бетти Шенли стояла у своей машины, напротив булочной. Руки ее были заняты коробками и пакетами разных размеров. Шон перебежал улицу, подошел к ней.

— Здравствуйте, миссис Шенли. Давайте я вам помогу.

Она попятилась, прижала к себе коробки, залепетала:

— Нет-нет, Шон, спасибо. Не надо, я сама справлюсь.

Он посмотрел ей в глаза и увидел в них странный испуг. Лицо его вспыхнуло, он опустил голову.

— Вы знаете, я хотел поинтересоваться насчет работы, — проговорил Шон. — Приходить мне или у вас все тихо?

— Нет, не тихо. Отдыхающие приезжают, постоянно меняются, — сказала она, глядя куда-то мимо него. — Извини, Шон, я вынуждена отказать тебе. Сын моей сестры копит на машину, хочет купить себе маленький «рено». Я пообещала ему, что возьму его. Это Барри, ты его знаешь.

Еще бы Шон не знал этого бритоголового!

— Да, мы с ним в одном классе учимся. — Он кивнул. Настроение у него было испорчено.

Пока инспектор стучал клавишами, перелистывая документы, внутри у Джо все заныло. Он слышал его сопение в трубке, уловил тихий стук фарфора — наверное, инспектор одновременно пил кофе, — затем снова послышался его голос:

— Вот, послушайте. Роулинз Вильям, умер в тюрьме в тысяча девятьсот девяносто втором году. Так что в датах вы ошиблись. Не мог он отправиться на отсидку в девяносто пятом. Срок получил за убийство Рейчел Уэйд, в восемьдесят девятом. Примерно в то же время, когда мы ловили Кровавого Лесника. Сначала думали, что Роулинз и есть Лесник, но пришить ему убийства не смогли. Жуткие, надо сказать, преступления. Насиловал и резал средь бела дня, в лесу.

— Я спрашивал о Дюке Роулинзе, — поправил инспектора Джо.

— Все правильно. Его зовут Вильям-Дюк Роулинз.

— И сколько ему было лет, когда он умер?

— Минутку, сейчас посмотрю. Пятьдесят четыре, — ответил Хенсон.

— Тогда это другой человек. Тот Роулинз, о котором я вас спрашиваю, намного моложе. Посмотрите, нет ли у вас такого?

— Не думаю. Ладно, проверю сейчас. Трубку подержать можете?

— Да, конечно, — сказал Джо. Пока Хенсон разбирался со своей документацией, сердце у него стучало так, что, казалось, сейчас разорвется.

— А вы правы, — раздался радостный голос инспектора. — Есть у нас такой. Дюк Роулинз, родился двенадцатого февраля шестьдесят восьмого года. Сел в девяносто пятом, порезал на парковке незнакомого мужчину. Отбывал наказание в городе Илай, в штате Невада. Вы оказались правы. Прошу извинить. Никак не могу отладить файловую систему.

— Бывает, — хрипло произнес Джо, сдерживая волнение. — Ничего более существенного за этим Роулинзом не числится? Похищение с целью выкупа? Может быть, попытка убийства?

— Нет. Вы думаете, он в чем-нибудь подобном замешан?

— Пока не знаю, но возможно, и замешан. Спасибо за помощь, инспектор. Да, кстати, вы не могли бы отправить мне его фотографию по факсу? Можете? Отлично, записывайте номер.

Джон Миллер, потрепанный, ссутулившийся, примостился в углу супермаркета, листая толстый автомобильный журнал. Увидев Анну, он жалко улыбнулся.

— Вот, автомобиль выбираю, — пошутил он. — Хотя у меня и прав-то водительских нет.

Анна протиснулась между ним и стойкой. Он гыкнул.

— Возьми себя в руки, Джон. Совсем опустился. Посмотри, как ты себя ведешь. То извиняешься, то кривляешься. Что ты сказал Джо? В баре?

— Э-э, постой, сейчас припомню. — Он притворно наморщил лоб.

— Вот-вот. Все, не желаю с тобой разговаривать.

— Постой. — Джон попытался ухватить ее за сумку, но Анна оттолкнула его руку.

— Не трогай меня! — зашипела она.

— Раньше ты разговаривала со мной иначе.