В поисках кракена - Александр Муа

Абельманс выпрямился в кресле. В зале воцарилась мертвая тишина. Стоя перед полыхающим в камине огнем, дети не осмелились пошевелиться, потрясенные услышанным.

— Ладно, а теперь идите спать. Кажется, завтра вам рано вставать.

Ребята поцеловали дедушку, пожелав ему спокойной ночи, и поднялись к себе.

— Ей обязательно надо будет рассказать, месье. Адель должна знать правду, — сказал Боб.

— Я знаю… знаю. Но это… ужасно… так ужасно… Как можно рассказать о подобном ужасе…

По щеке Абельманса скатилась одинокая слеза.

Неожиданно Ноно прервал его мысли. Зверек нервно потянул его за рукав.

— Да что у тебя там, а?

Сурикат показал ему свой колпачок, не выпуская его, однако, из лап, и запищал.

— Пойдем со мной.

Несколько мгновений спустя в секретном зале Абельманс потряс колпачок, который отдал ему Ноно.

— Ноно, ты самый умный зверь, которого я когда-либо видел!

Сурикат, встав на цыпочки, не помнил себя от гордости.

Глаза Абельманса загорелись зеленым огнем. Он созерцал сокровище, которое держал в руках. Он улыбался.

44

Прощание

На следующие утро дети были разбужены очень рано торнадо по имени Офелия. Ровно в шесть часов утра кухарка ворвалась в их комнаты, сорвала с них одеяла и открыла окна — нечеловеческая пытка. Полярный холод, тут же охвативший комнаты, заставил детей подскочить с кроватей и броситься в душ, а потом как можно быстрее одеться. Когда они вернулись в свои комнаты, их постели были уже заправлены, а посреди комнаты их ждали пустые пузатые чемоданы.

— Сначала-соберите-чемоданы-потом-уже-спускайтесь-завтракать! — приказала Офелия, быстрая речь которой напоминала пулеметную очередь. — И-не-тяните-наш-самолет-улетает-в-шесть-вечера-нужно-быть-в-аэропорту-за-четыре-часа-минимум-чтобы-зарегистрироваться-на-рейс-и-сдать-багаж-а-нам-еще-пять-часов-ехать-до-Тромсё-так-что-в-девять-уже-надо-быть-в-машине! — объявила она на одном дыхании, затем вышла.

Каждый собирал свой чемодан молча. Ноно, которому не нужно было собирать вещи, позволили спуститься к завтраку. Каникулы закончились. Через три часа они покинут замок, а вечером и Норвегию. А завтра в это время они будут уже шагать под американским солнцем по другую сторону Атлантического океана. Там их ждала школа — и скука. Все четверо чувствовали непреодолимую тоску, хотя никто и не признавался в этом. Поглощенные печальными мыслями, дети собирали вещи, не разговаривая друг с другом. Пока Том набивал свой чемодан книгами, Беа аккуратно укладывала между стопками вещей свой набор начинающего детектива (лупа, карманные фонарики, пробирки, ручка с исчезающими чернилами, полученная в подарок на Рождество, карманная отвертка, кисть для снятия отпечатков пальцев и т. д.). Адель машинально складывала свою одежду. Мысли ее были далеко. Она посмотрела в окно, с неба ей улыбалась луна. Перекладывая свои вещи, она наткнулась на письмо Арно. Ее охватило волнение. Расстроенная из-за окончания каникул и скорого отъезда, Адель почувствовала, как по щеке катится слеза, и тут же вытерла ее, чтобы никто не заметил. Ей очень не хватало Арно. Ужасно не хватало! И возвращение в Нью-Йорк усиливало это чувство, так как теперь между ними будут тысячи километров. Она знала, что, возможно, больше никогда его не увидит, что океан разделил их навсегда и что время должно помочь ей его забыть. Адель осторожно приложила письмо к губам и спрятала его в чемодане. Вдруг из комнаты мальчиков раздались крики, и она от неожиданности подпрыгнула на месте.

— ДА СТОЙ ЖЕ! ТЫ СПЯТИЛ, ТЫ ЖЕ СЛОМАЕШЬ ЕГО, ДУРАК! — протестовал Том.

— ДА ЗАКРЫВАЙ ЖЕ! ЗАКРЫВАЙ ЕГО НАКОНЕЦ! — кричал Борис, прыгая на своем чемодане.

Как обычно, Борис просто покидал свои вещи внутрь чемодана, и теперь они торчали со всех сторон. Что ж, он не отличался любовью к порядку. Скорее он имел склонность к бардаку. А логике Борис предпочитал силу. И теперь он всем своим весом придавливал чемодан, чтобы смять эту кучу одежды, вместо того чтобы аккуратно сложить ее и спокойно застегнуть молнию. Он отказывался складывать свое белье, считая, что не мужское это дело, пусть этим занимаются девчонки.

Закончив сборы, ребята окинули комнаты взглядом. Ничего не осталось, создавалось ощущение, что здесь никто никогда и не жил. Ни единого признака того, что еще вчера здесь жили веселые и шумные ребята. Они почувствовали, как сжимается сердце и подступает комок к горлу. Беа еле сдерживала слезы. Они столько всего пережили здесь! Столько воспоминаний связано с этим местом. Эта бесконечная полярная ночь, звездное небо, огонь в камине, долгие споры, тайны и загадки, которые не давали им спать до утра. Шум моря и свист ветра. Дни, полные радости, смеха и счастья. Теперь же казалось, что это все было давным-давно. Причудливые звери, вытканные на коврах, постепенно отступали в тень, а фигурки, украшавшие столбы и изголовья кроватей, теперь казались злыми и враждебными, словно они прогоняли ребят из своего мира. Дети, подхватив чемоданы, вышли из комнаты. На пороге Адель обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на то место, которое служило им убежищем, отправной точкой всех их захватывающих приключений. Затем она аккуратно закрыла дверь, словно оставшаяся за ней комната была священной.

Так же, как и каждое утро, Абельманс ждал их за столом, в своем инвалидном кресле, с неизменной тарелкой селедки. Боб, Офелия и Ноно сидели рядом с ним. Сурикат с большой салфеткой, повязанной вокруг шеи, уплетал за обе щеки свои любимые медовые тянучки. Только вот по такому случаю дедушка приоделся: он отложил свою легендарную клетчатую рубашку и коричневые штаны ради черного велюрового костюма и белой сорочки. Выбритый, наутюженный и даже надушенный, что с ним редко случалось, он был прекрасен настолько, что Офелия то и дело украдкой бросала на него восхищенные взгляды. Поцеловав Боба и дедушку, ребята заняли свои места за столом. Адель, Борис, Том и Беа обвели столовую грустным взглядом. Когда завтра утром они сядут завтракать, прежде чем пойти в школу, уже не будет этих готических сводов над головой. Этих больших витражных окон, которые раскрашивали комнату во все цвета радуги, когда на них падал лунный свет. Этих мощных гранитных колонн, на верхушках которых сидели, раскрыв пасти, странные существа. И уж тем более не будет этого большого камина, в котором потрескивал огонь каждый день и каждую ночь с момента их приезда. Не будет этой большой рождественской елки с разноцветными гирляндами, огромных географических карт, развешанных на стенах, средневековых планисфер,[50] а также фигуры огромного спрута, обвившего щупальцами судно, который теперь для них имел очень большое значение. Прощай, большой стол с обильным угощением, прощайте, оживленные дискуссии с дедушкой. Возможно, через год они и вернутся сюда, а возможно, и нет. Может статься, что Абельманс, после всего, что они натворили, не захочет их больше приглашать к себе. Ребята были так расстроены, что им совсем не хотелось есть. Даже Беа, которая обычно ела за четверых, лишь два раза откусила от своей булки. Уткнувшись в свои кружки, они думали обо всех дорогих их сердцам вещах, которые им предстояло покинуть. В тишине, нарушаемой лишь стуком столовых приборов, Абельманс неожиданно заговорил. Дети подняли головы.

— Дорогие мои дети, я надеюсь, что ваше пребывание в замке было радостным и что ваши каникулы, проведенные ЗДЕСЬ, в Норвегии, вам понравились.

Абельманс обменялся хитрым взглядом с Бобом и Офелией, которые заметили легкую усмешку на его губах.

— Я надеюсь, что вы отлично повеселились, хорошо провели время и достаточно отдохнули, чтобы вновь приняться за учебу, как и полагается. Со своей стороны, я думаю, что Боб и Офелия со мной согласятся…

Мажордом и кухарка, знавшие, о чем пойдет речь, кивнули.

— Я был очень… как бы так сказать… очень…

Ребята приготовились к худшему. Они уже предчувствовали конец: «Очень разочарован вашим поведением, и мне очень жаль вам говорить это, но я не хочу больше, чтобы вы приезжали ко мне на каникулы. Следующие каникулы вы проведете в лагере!»

— Мне так понравилось проводить с вами время, что я собираюсь вас пригласить и в следующем году.

Лица детей просветлели. Они вначале неловко заулыбались, а потом, когда до конца поняли, что дедушка имеет в виду, не смогли сдержать радости.

— Я смог увидеть, как сильно вы повзрослели за эти недели и насколько уверенными в себе стали. Вы больше не маленькие детки, более того, я думаю, вы уже достаточно большие, чтобы можно было оставить вас здесь и подольше. В любом случае, я очень рад, что все так хорошо сложилось. Благодаря этим каникулам я смог узнать вас получше и понял, что могу вам полностью доверять.

Боб и Офелия переглянулись. Они понимали, о чем говорит Абельманс.