Черный призрак - Владимир Лосев

Настя?

Мне совсем не хотелось встречаться с местными женщинами после объяснений профессора. Как разговаривать с девушкой, если у нее на ноге закреплен нож, которым она всегда может воспользоваться в качестве решающего аргумента? А закон здесь прост: дал убить себя женщине, значит, так и надо — естественный отбор.

Если бы такое оружие имелось у Ирки, она бы точно меня зарезала: ее многое во мне приводило в бешенство, а когда моя обувь оказывалась рядом с ее всегда чистыми сапогами, то и без ножа была готова растерзать.

В этих местах женщины такие же опасные, как и звери. Лучше с ними дел никаких не иметь. Укротить гормоны и смотреть мимо. А вдруг Настя решит, что мой взгляд — форма приставания? Тогда мне точно не жить. Я вспомнил, как пялился на ее полуобнаженную грудь, и мне стало трудно дышать. Точно, смотрел так, что меня надо было прирезать. Как она не зарезала до сих пор, не понимаю…

В доме мы сразу прошли на кухню, там профессор достал из серого куба непонятные черные бруски и поставил на стол.

Еда как еда, чем-то похожа на черный хлеб, какие-то травки определенно в нем имелись, хоть конечно, консистенция была другой, более плотной. Запивали напитком из высоких сосудов со специально вделанной в них широкой трубочкой, чем-то напоминающим морковный сок.

Сергей Сергеевич перешел от разговора о Насте к предстоящей дороге, и я вздохнул с облегчением. Не хотелось мне думать о том, что эта умная, нежная, милая девушка может зарезать меня, как шпана в подворотне. Он размышлял, а я слушал его вполуха, налегая на еду, всегда после лечебной грязи во мне просыпался жуткий аппетит.

— Дорога к артефакту проста, хищников на кордоне нет, они здесь не живут, питаться им нечем. Кичи — местная разновидность хищной медузы — скорее исключение, выживает только потому, что живет в реке, а в нее частенько попадают рыбы из других миров. Она нам не доставляет хлопот, но теперь уже начинаю думать о том, что стоит ее уничтожить. А вдруг кто-то еще захочет искупаться в речке? Водичка, кстати, понравилась?

Я ел, и еда мне нравилась, конечно, не мясо и не суп, но довольно приятно.

— Хорошая водичка, теплая, приятная. Правда, сейчас уже и не знаю, мне и на самом деле было так хорошо или это действовал на меня наркотик, который влила в кровь медуза.

— Да, это трудно определить. — Профессор достал еще пару сосудов, на этот раз с каким-то желтым напитком. — Впрочем, это неважно, нам сейчас не об этом надо думать. Пора идти. Сама дорога несложна, а вот место, где находится нужный всем предмет, не очень хорошее. Что там происходит, объяснить у меня не получится. Лучше раз увидеть, чем болтать до бесконечности.

— Да? — вяло проговорил я. Мне думать не хотелось, я расплывался на этом мягком каменном кубе, как мороженое под солнцем. Спать, спать, спать — так завещал не помню кто, но точно великий предок. — А туда обязательно нужно сегодня идти?

— Вообще-то у нас всего три дня.

— Почему так мало?

— Кордон — образование искусственное, как и все это место. Заметили, какое здесь небо?

— Да, конечно, ни облачка, ни солнышка.

— Потому что все создано богами.

— Богами?!

— Или теми, кто в своем умении и технологии были равны им, потом объясню, что это значит. Сейчас вам нужно знать только то, что кордон движется по довольно странной траектории, соприкасаясь с другими мирами через лабиринт. По тому, что мне удалось прочитать в мире Насти, таких миров набирается около пятнадцати. Не все из них обжиты, в некоторых жизнь уже погибла в результате тех или иных катаклизмов. На кордон выходят два самостоятельных прохода, не связанных напрямую с лабиринтом, один ведет в наш мир, другой в тот, из которого пришла Настя. Нас объединяет один довольно прочный мостик, но он подчиняется своим определенным законам, не всегда можно пройти в наш мир и в тот, где живет моя дочь и ее мать, не всегда можно вернуться в наш. Поэтому я вас торопил по дороге сюда. Если бы мы не успели, то пришлось бы ждать следующего открытия три месяца. То же самое и с проходом в тот мир, он открывается не чаще…

Тут в кухню вошла Настя, одетая в комбинезон, ткань его уже меняла цвет с голубого на серый, подстраиваясь под убранство столовой. Девушка села напротив меня и очень сердито сказала:

— Я с вами пойду!

— Зачем тебе это? — Сергей Сергеевич достал откуда-то свой мешок, с которым он ходил за мной, и начал в него укладывать каменные сосуды с пищей. — Разве ты не в отпуске?

— Я сама решаю, где его проводить. Как ты думаешь, зачем я на кордон пришла?

— Зачем?

— Потому что соскучилась. А если ты с этим парнем пойдешь, то я тебя долго не увижу. Так?

— Мы будем ходить в лабиринт каждый день, а потом независимо от результата вернемся в свой мир. Проход откроется на пару часов, нам этого хватит.

— Я с вами отправлюсь, посмотрю еще раз лабиринт, с тобой пообщаюсь, пока Григ будет внизу.

— Лабиринт? — подал свой голос я. Мне смотреть на девушку было приятно, глаза и мозги отдыхали, не напрягались. Но о ноже под комбинезоном помнил, поэтому старался быть вежливым. — Откуда появилось такое название?

— У него есть дурная привычка — последние слова повторять как вопрос, — пояснил Сергей Сергеевич. — Не обращай на это внимания.

— Хорошо, не буду. — Настя улыбнулась, посмотрела на меня, и я опять потерялся в ее голубых глазах: хорошо там было. — Лабиринтом назвали это место мои предки, потому что там переплетены законы разных вселенных. Очень странное место, в котором свои законы…

— А что за предмет, за которым меня сюда прислали, и кому он нужен?

Отец и дочь переглянулись и одновременно пожали плечами. Они были очень похожи сейчас друг на друга, даже выражение на лицах появилось одинаковое, именно такое бывает у врача, когда он находится рядом с постелью тяжелобольного, или у педагога в школе, когда ребенок тупой и не осознает самых элементарных вещей.

— Ты отвечай. — Настя кивнула отцу. — Я не очень хорошо понимаю, зачем ты сюда притащил этого парня, да еще такого болвана…

— Настя!

— Хорошо не болвана, а невезучего, разве от такого определения что-то меняется?

— Меняется, да еще как. — Профессор недовольно покачал головой и сочувственно взглянул на меня. — Правда, это тоже неправильная формулировка. Невезучими были те, кто погиб в болотах и в лесных завалах. То, что он дошел до кордона, уже говорит о том, что он исключение из правила. Впервые за последние тридцать лет в этом доме живет человек из того же мира, что и я, он обладает тем же генотипом и таким же мышлением.

— Пусть живет, мне не мешает. — Девушка презрительно взглянула на меня, но при этом в ее взгляде появилось нечто вроде сочувствия. — Объясни ему, папа, куда он идет. Думаю, Григ при всей неадекватности восприятия того, что происходит вокруг, все-таки должен знать, зачем он здесь.

— Ты права, дочка. — Сергей Сергеевич задумался. — Только не знаю, как к этому подступиться.

— Начни с того, как в вашем мире узнали об этом месте, — посоветовала девушка. — По себе знаю: чем дальше точка отсчета, тем легче воспринимается концовка.

Профессор задумчиво поскреб подбородок, я ему тут же позавидовал, когда понял, что он умудрился побриться, а меня выросшие на подбородке небольшие жесткие волоски уже раздражали.

— Когда в моем мире появилось упоминание об артефакте, находящемся в этих местах, не знаю. Я о нем прочитал в египетских папирусах, которые случайно оказались у меня.

— Кто написал об этом?

— Существует несколько вариантов ответа. — Сергей Сергеевич вздохнул. — Вероятно, первым упомянул об артефакте Имхотеп,[1] хоть жрецы рассказ о странном предмете, умеющем изменять время, приписывают Осирису. В древние времена считалось, что этот предмет может дать людям бессмертие и исполнить любые желания.

— Имхотеп?! Осирис?! — Настя гневно взглянула на меня, словно я в чем-то перед ней провинился. — Как вы могли общаться с этими трусами и предателями?!!

— Вообще-то в нашем мире они считаются богами, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Именно благодаря изгоям из вашего мира у нас появилась мощная египетская цивилизация. До сих пор наши ученые не могут понять многое из того, что тогда создали в этой стране выходцы из вашего мира.

— Они сбежали и закрыли лабиринт, отрезав тем самым другим возможность спасения!

— Возможно, они сделали это, спасая вас. Как я понял из того, что прочитал на папирусе, в то время на вас напал враг, и именно из лабиринта.

— Это действительно так. И беда усугубилась еще тем, что захватчики не могли уйти обратно, так как лабиринт оказался закрыт, поэтому сражались отчаянно до последнего воина. Мы никогда не забудем тех, кто бросил нас в трудную минуту, закрыв за собой дверь. Нам пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть, тогда погибло больше трети всего населения…