Невинная обольстительница - Сара Беннет

Оливер усмехнулся.

– Вы пьяны от желания, – прошептал он.

С этими словами он неожиданно опустился на колени и стал приподнимать ей юбки.

– Вы не носите нижнего белья, – произнес Оливер, как будто не мог поверить собственным глазам.

– Да, – улыбнулась Вивианна.

Он осторожно протянул к ней руки и нежно провел ими по ее бедрам. Затем они скользнули назад и легли на ее ягодицы. От его дыхания кудрявый кустик волос ниже живота слегка затрепетал.

Вивианна почувствовала, как все ее тело напряглось от нетерпения. Она откинула назад голову и прижала ее к стене, как будто ей было невмоготу стоять прямо. Его пальцы вернулись к бугорку внизу живота и, раздвинув кудряшки волос, отыскали складки ее святая святых и нырнули в их жаркую влажную глубину. Из его груди вырвался звук удовлетворения, а затем... о Боже... он опустил голову еще ниже...

На Вивианну обрушилась настоящая волна острого наслаждения, моментально лишившего ее дара речи. В следующее мгновение она вскинула руку и прижала ее ко рту, чтобы сдержать рвущийся наружу радостный крик. Все ее тело содрогалось от нескончаемых сладостных волн. Ей пришлось впиться зубами в собственную руку, затянутую перчаткой, чтобы сдержать эмоции. Сладостная пытка становилась почти непереносимой.

Почувствовав потрясший ее тело взрыв неописуемого блаженства, Вивианна едва не упала.

Оливер успел вовремя подхватить ее, и, немного придя в себя, она поняла, что находится в его объятиях. Грудь Оливера высоко вздымалась и опадала, ему явно не хватало воздуха.

Вивианна сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Голова ее все еще слегка кружилась, а мысли путались. Неужели то, что он сейчас сделал, – это типичная уловка развращенного негодяя? Она всегда думала, что такие мужчины думают исключительно о собственном удовольствии, но ведь Оливер только что подарил ей целое море наслаждения, разве не так?

– Вы прекрасны, Вивианна! – шепнул ей Оливер. – Вы удивительная женщина. Поверьте, вы тоже доставили мне огромное удовольствие.

«Защитите свое сердце!»

Вивианне в очередной раз вспомнилось предупреждение Афродиты: «Да, попроси его спасти приют. Воспользуйся представившимся шансом. Он сейчас полностью в твоей власти. Попроси его. Прямо сейчас».

– Вивианна, поедемте скорее со мной. Давайте где-нибудь уединимся. В каком-нибудь месте, где сможем без всяких помех заняться любовью.

«А что же потом? Он посадит меня в карету и отправит домой? А как же иначе, ведь он получит все то, чего ему так хотелось!»

Мысли в голове Вивианны снова начали путаться, и она попыталась сосредоточиться на самом важном. Приют. Нужно спасти приют. Ведь ради него все это и затевалось, верно? Афродита говорила, что Вивианна сама поймет, когда наступит нужная минута и можно будет потребовать от него то, что ей так необходимо. Неужели эта минута настала? Он хочет ее, в этом нет никаких сомнений. Если он действительно хочет ее, то выполнит любую просьбу. Нужно всего лишь попросить...

От этой мысли у нее снова закружилась голова.

«Попроси его сейчас, иначе будет поздно...»

– Оливер! Вы действительно сильно хотите меня?

– Больше жизни! – не задумываясь, ответил он.

– Больше, чем Кендлвуд?

Произнеся эту фразу, Вивианна сразу же пожалела о сказанном, но было уже слишком поздно. Возникла пауза, и она отчетливо поняла, что сейчас будет. Она ошиблась. Это была вовсе не та самая правильная минута.

Вивианна совершила самую ужасную, самую непоправимую ошибку.

Глава 13

Оливер непонимающе посмотрел на нее. Его волосы растрепались, шейный платок сбился набок, щеки раскраснелись от желания. Он отнял руки от Вивианны и выпрямился.

– Приют. Конечно. – Он тряхнул головой. – Конечно.

Аплодисменты в зрительном зале сделались еще громче – должно быть, второе действие закончилось. Вивианна трясущимися руками принялась приводить себя в порядок. Застегнуть крючки будет трудно, но она прикроет их шалью, которую набросит на плечи. Выглядеть она будет не так безупречно, как раньше, но в толпе это вряд ли кто-нибудь заметит.

Оливер какое-то время наблюдал за ней, затем рассмеялся неестественным смехом, в котором не было ни капли добросердечного юмора, и принялся поправлять шейный платок.

– Я думал... – встряхнул головой Оливер. – Я допустил ошибку, мисс Гринтри. У меня и раньше имелись подозрения на ваш счет, и вот теперь они подтвердились.

У Вивианны неожиданно пересохли губы.

– Вы сказали, что хотите меня, но не желаете понять меня и пойти мне навстречу – продлить аренду Кендлвуда? В таком случае я сомневаюсь в искренности ваших слов.

Он улыбнулся, и привычное выражение его лица сменилось маской чопорной вежливости.

– Удивляюсь тому, как долго вам удалось сохранять девственность, Вивианна. Или я все-таки ошибаюсь? Неужели какой-нибудь проворный малый из Йоркшира опередил меня?

Вивианна, не раздумывая, дала ему пощечину.

Звонкий хлопок утонул в грохоте аплодисментов зрительного зала. Голова Оливера от удара дернулась в сторону, и на его щеке расцвело алое пятно.

Никогда в жизни она не совершала ничего подобного, и ей сделалось стыдно и горько. «Защитите свое сердце!» Слишком поздно, уже слишком поздно...

– Разве вы не такой, как Тоби Рассел? Вы такой же негодяй, как и он, который думает только о себе и своих удовольствиях!

В глазах Оливера мелькнуло удивление. Его губы растянулись в улыбке. Эта была та самая улыбка, подумала Вивианна, за которую любая женщина отдала бы все на свете.

– Но тогда получается, что и вы ничем не отличаетесь от Афродиты, разве не так? Вы продаете себя в обмен на что-то такое, что вам нужно.

– Но приют – это совсем другое!..

– Это то же самое, что рубин или изумруд.

– Можете думать, как вам угодно!.. – рассерженно прошептала Вивианна.

– Вне всякого сомнения, – угрюмо отозвался Оливер. – Можете в этом не сомневаться, буду думать так, как мне угодно.

Вивианна решительно направилась к выходу и резким толчком распахнула дверь. Шагнув за порог, она сразу же смешалась с толпой зрителей.

У нее было ощущение, что вместе с вечером в опере закончилась и ее жизнь.

Оливер проводил ее к выходу, стараясь держаться от нее на почтительном расстоянии. Первой ее мыслью было предположение о том, что он не хочет подчеркивать возникшую между ними близость, однако чуть позже она поняла, что такое поведение продиктовано исключительно неприязнью.