Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

У меня разболелась голова, я так устала.

– Что ты имеешь в виду?

Харт бросается на колени прямо передо мной. Я чувствую, как мое лице обжигает его горячее и злобное дыхание.

– Он убил Элору.

– Нет!

Ни в коем случае. Это неправда. Это не может быть правдой.

У меня паника. Не надо мне было ему рассказывать. Я должна была предположить, что он подумает. Ведь Харт не знает Зейла. Он не знает, какой тот благородный. Какой прекрасный. Он никогда не видел пронзительной честности его глаз.

А я знаю и видела.

– Послушай, Грейси. Просто послушай. Этот тип знакомится с Элорой. И они завязывают тайную дружбу. Верно?

– Перестань, – прошу я. – Это неправда.

– И Элора не рассказывает об этом никому. Даже мне. Потом… сколько там… проходит месяц… Элора погибает. – Харт опять проводит рукой по волосам. – Пропадает. Неизвестно куда. – Он смотрит на меня, ожидая какой-то реакции. Но я не знаю, что сказать. – Тебе не кажется, что это странно?

– Я…

Харт не дает мне возможности сформулировать мысль.

– Неужели ты не понимаешь?

– Что не понимаю?

– Что ты – следующая.

Я вспоминаю старое предсказание Лапочки.

Молния охотится на нас.

Она вечно твердит мне это. С тех пор, как я себя помню.

– Не надо, – говорю я. – Ты неправ. – Я ощущаю на щеке нежную ладонь Зейла. Его сильные руки, переносящие меня в лодку. – Если он приехал сюда, чтобы выяснить, что произошло с его отцом, почему он убивает Элору? – Это не имеет смысла. – Зачем?

– Пошли! – Харт хватает меня за руку выше локтя и дергает вверх. Я вскрикиваю и пытаюсь вырваться, но он слишком силен и тащит меня за собой по настилу, словно тряпичную куклу.

– Что ты делаешь? Харт! Прекрати! – Он не обращает внимания и держит меня железной хваткой, и я волочусь за ним. – Помедленнее! Мне больно!

Мои ноги запутываются в толстой лиане, которая пробилась сквозь щель в досках. Я теряю шлепанец, но Харт не ждет, пока я его надену, и мне ничего не остается, спотыкаясь, следовать за ним.

Как Элора. В ту ночь. На болоте.

Он тащит меня до самой «Мистической Розы», но направляется не к крыльцу. Вместо этого мы оказываемся на речной пристани. Харт отпускает мою руку, и я смотрю на оставленные его пальцами отметины, потираю синяки, которые уже образуются на коже.

– Какого черта? – возмущаюсь я. – Что с тобой? – Но он снова хватает меня и зажимает мне рот рукой.

Остервенело и неистово звенят колокольчики Евы.

– Заткнись, – шепчет Харт. – Просто помолчи одну минуту. Я должен показать тебе кое-что. И мне надо, чтобы ты вела себя тихо.

Я киваю, и Харт убирает руку. Он бросает взгляд на скрытые фанерой окна домов вдоль дощатого настила, затем, игнорируя табличку с надписью «опасно», ныряет под оградительную ленту.

Я открываю рот, чтобы попросить его остерегаться прогнивших мест, но Харт уже передвигает ряды старых деревянных ящиков. Они находятся там уже много лет, так долго, что стали частью причала. А за ними находятся пять или шесть больших металлических бочек для нефти. Все это завалено гнилыми рыболовными сетями и ржавеющими якорными цепями.

Я хочу напомнить Харту, что там опасно, именно это нам втолковывали всю нашу жизнь.

Держитесь подальше от старого хлама на пристани. Не играйте поблизости. Это опасно.

Харту требуется время, чтобы сдвинуть достаточное количество хлама и добраться до бочек.

– Иди сюда, – говорит он. Но я словно приросла к месту. Харт поднимает голову и вздыхает. – Черт, Грейси. Извини, что я так с тобой. Мне просто нужно, чтобы ты это увидела. Я не знаю никакого иного способа. – Он машет мне рукой, чтобы я подошла. – Я хочу, чтобы ты поняла, как сильно все это запутано. Ты не догадываешься, во что ввязалась с этим парнем. И мне важно убедиться, что ты мне веришь. Надо, чтобы ты была в безопасности.

Я ныряю под ленту и делаю несколько шагов к Харту, который хватает меня за руку и тянет к той бочке, что в центре этого беспорядка. Я стою и смотрю, как Харт старается поддеть крышку, но та держится крепко.

– Проклятие, – бормочет он и роется в карманах в поисках складного ножа. Вытаскивает его, щелчком открывает и начинает орудовать им вокруг края бочки, словно открывает банку с консервами. У него уходит на это целая вечность. И все то время, что Харт пытается открыть эту бочку, я почти не дышу.

Наконец, Харт сует нож обратно в карман.

– Готова? – спрашивает он, но я молчу.

Он срывает крышку с большой черной бочки, и трупный запах чуть не сбивает меня с ног. Я зажимаю рот и нос, но ничего не вижу. Харт дергает головой, приглашая меня подойти поближе. Поэтому я собираю все силы, какие у меня еще остались, и заставляю сделать несколько шагов, а потом заглядываю внутрь.

Лунный свет отражается от чего-то белого. Это длинные кости пальцев и череп, выцветшая лямка комбинезона с медной пуговицей. Это все, что я вижу, прежде чем шарахаюсь назад, схватившись за рот. Харту приходится взять меня за локоть, чтобы удержать от падения в воду.

– Эй, не спеши! – говорит он. – Здесь все прогнило.

Но я не знаю, говорит ли он о деревяшке, на которой мы стоим, или о том, что в бочке.

– Это…

Харт кивает.

– Это Демпси Фонтено.

Я опускаюсь на деревянную клеть, а Харт тем временем возвращает крышку и наставляет вокруг нее ящики и прочий хлам. Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю, чтобы подавить тошноту.

– Он находился здесь все эти годы. – Эти слова чувствуются во рту как отвратительная слизь.

Всякий раз, когда я сидела на ступеньках «Мистической Розы», я смотрела прямо на него.

Господи!

И все те ночи, что Зейл сидел здесь, на пристани, с Элорой, его отец был прямо под боком, на расстоянии вытянутой руки.

Содержимое моего желудка подкатывает к горлу, я вскакиваю и, пошатываясь, бегу к краю пристани. Падаю на колени, и меня рвет в реку. Харт мгновенно оказывается рядом со мной. Он крепко зажимает в кулаке спинку моего топа.

– Эй, – успокаивает он. – Все хорошо. Я тебя держу. – Я чувствую другую руку на моих волосах. – Дыши, Грейси.

Когда меня наконец перестает тошнить, Харт извлекает из кармана скомканный носовой платок и вручает мне, чтобы я могла вытереть рот. Потом помогает мне сесть и располагается рядом со мной.

Я слышу, как он вздыхает, и понимаю, что его тянет покурить, но Харт уронил свою