Темный Лорд - Александра Лисина

— КАРРАШ!!! СТОЙ!!! Не смей его трогать!!

Поняв, наконец, что снаружи еще никого (о чудо!!) так и не убили, караванщики разом опомнились и гурьбой бросились на улицу, намереваясь спасти хотя бы пацана от взбесившегося чудовища. Однако, стремглав вылетев сквозь изрядно покосившийся проем и окинув широко раскрытыми глазами разгромленный двор, они испуганно замерли.

Элиар действительно был жив. И почти невредим, если не считать, конечно, рваной сорочки на правом плече, уже окрасившейся кровью, да сочного отпечатка крепкого копыта на груди. Причем, судя по смазанному следу, Карраш в своем безудержном порыве добраться до ушастого нелюдя слегка промазал, и его удар, способный вышибить дух даже из самого могучего великана, пришелся вскользь. Но он все равно отбросил высокомерного Светлого на несколько десятков шагов, при этом изрядно вывозив в дорожной пыли и заставив морщиться от боли в поврежденных ребрах. О том, сколько попыток достать верткого противника пропали впустую, можно было судить по взрытой, почти вспаханной на глубину копыта земле, жалким остаткам сарая, который когда-то служил конюшней, разгромленным ступенькам у входа и раскиданным по окрестностям, нещадно переломанным доскам.

Судя по всему, завидев в руках Перворожденного меч, недвусмысленно направленный в сторону беззащитного хозяина, гаррканец пришел в настоящее неистовство и, с мясом вырвав ограждения стойла, ринулся спасать его прямо так, через стену. При этом разломав не только ее, но и выбив плечами несущие балки, надломив крышу, развалив по пути все, что только можно, и буквально грудью пробив себе дорогу наружу.

Теперь же взбешенный скакун метался в какой-то паре шагов от помятого и ошеломленного Светлого и люто грыз землю в тщетной попытке добраться до ненавистного эльфа. Элиар был просто не способен сейчас сопротивляться — так и сидел на траве, не в силах прийти в себя. Его покореженный меч сиротливо валялся в дальних кустах, никак не помогая хозяину. А здоровенный жеребец стоял напротив него на коленях, припав на передние ноги, напрягался всем телом и упорно пытался подняться. Но не мог: повисший на его шее Белик до скрежета стискивал зубы и, намертво обхватив руками страшно изменившуюся морду гаррканца, упорно пригибал ее обратно к земле.

Мальчишка тяжело дышал, на побагровевшем от натуги лице блестели мелкие капельки пота, дыхание вырывалось с трудом, с хрипами. Он был напряжен, как струна, и по-настоящему встревожен, но все равно не сдавался. И только сейчас, со стороны, глядя на эту молчаливую борьбу, стало отчетливо видно, насколько силен хрупкий с виду подросток, какая необычайная мощь кроется в его тонких с виду запястьях, сумевших вовремя перехватить взвившегося на дыбы зверя, которого язык не поворачивался назвать простым конем. Они, несомненно, боролись, ничуть не уступая друг другу — злобная, обезумевшая от ярости скотина, и беззащитный ребенок, у которого откуда-то хватало сил удерживать это чудовище на месте. Более того: в какой-то момент Белик стремительно извернулся и, изогнувшись всем телом, обвил толстую шею Карраша еще и коленями, а затем снова стиснул, заставив бешено бьющегося скакуна страшно засипеть и сдавленно закашляться. Сам пацан побледнел, напрягся еще больше, но держал свою зверюгу до тех пор, пока взбешенный гаррканец, наконец, не сдался и не упал обессилено на бок.

Белик шумно упал вместе с ним, больно ударившись плечом и левым бедром, однако хватку не ослабил — неимоверным образом вывернув конскую голову, надавил еще сильнее, вынуждая верного друга отказаться от настойчивого желания убивать. Чего ему это стоило, знал, наверное, только побледневший до синевы Дядько, застывший на крыльце рядом с Таррэном, однако даже безнадежному дураку было сложно недооценить сумасшедшую силу гаррканца. Это отчетливо виделось невооруженным глазом: по жутко вздувшимся под кожей мышцам, по вылезшим наружу венам, по хищному блеску в глазах, нещадно вспаханной земле и по тем разрушениям, что царили сейчас во дворе. Будто это не конь тут метался в попытке убить ненавистного эльфа, а настоящая хмера. Каким чудом Белику все еще удавалось удерживать его на земле, уму непостижимо. Как он успел вмешаться? Каким образом затормозил своего жуткого зверя? Непонятно. Но как-то сумел и, едва не разрывая жилы, остановил этот неимоверно быстрый бросок, в последний момент вырвав жизнь Перворожденного из-под тяжелых копыт.

Однако Карраш не желал сдаваться просто так: мощные передние ноги все еще безостановочно скребли взрытую землю, царапая ее выскочившим из окостеневшей пятки когтем — толстым, почти с ладонь, немного загнутым, как петушиная шпора, и невероятно острым (Таррэн только мельком глянул и сразу понял, откуда на том отпечатке была глубокая борозда). Странно удлинившаяся морда неистово щелкала острыми клыками, которые в этот момент тоже потеряли всякое сходство с зубами травоядного. Тугие бока ходили ходуном. Ноздри свирепо раздували мелкую пыль. Пушистый хвост стал жестче, тоньше и нахлестывал воздух так яростно, что, казалось, рассекал его как хлыстом, а во взгляде потемневших от гнева глаз стояло такое дикое бешенство, пополам с обещанием лютой смерти, от которого даже Темному эльфу стало не по себе.

— Перестань… Карраш, хватит! — задыхаясь, выдавил Белик, с неимоверным трудом удерживая гаррканца на земле. — Ну, не надо… я же не могу держать тебя вечно… остановись, слышишь?! Плевать на ушастого, пусть живет!

Карраш страшно захрипел и рванулся снова.

— Он же пошутил, честное слово! — обреченно простонал пацан, хорошо понимая, что его сил надолго не хватит, а остальные тут ничем не помогут — скакун не подпустит к себе никого больше. Дядько, кстати, прекрасно это знал, а потому мудро не приближался сам и остальным не позволял. — Карраш! Перестань! Он не хотел ничего дурного! Просто развлекался, дурачился, веселился… да хватит же! Не надо, слышишь?! Остановись, он же…!! С`с-о-о-ш!

— ГР-Р-Р-Р!!!

— А НУ, ЗАМРИ, СКОТИНА ПРОКЛЯТАЯ, ИЛИ ЗАШИБУ!!! НЕБОМ КЛЯНУСЬ, ПОКАЛЕЧУ!! ЛЕЖАТЬ!! КОМУ СКАЗАЛ!!!!

От этого свирепого рыка дрогнули даже бывалые воины — столько в нем было силы, а когда у пацана вдруг странно полыхнули глаза, по коже у многих пробежали холодные мурашки: радужки у мальчишки внезапно утратили прозрачную морскую глубину и налились ядовитой желтизной, которая на фоне голубого фона показалась им совсем жуткой. И вороной это тоже прочувствовал: внезапно застыл, как парализованный, прекратил метаться и очень осторожно, но вполне осмысленно покосился на взбешенного хозяина. Белик со злости едва не влепил по оскаленной морде кулаком, но заметив, что окрик подействовал, очень медленно опустил занесенную руку и с непередаваемым облегчением выдохнул.