Держать удар - Дмитрий Валерьевич Иванов

А номер у моей машины блатной, подаренный самим Власовым — «00-01 КЭП». Поскольку все три буквы стоят после номера, ясно, что машина или государственная, или непростого человека. У обычных машин первая буква перед цифрами, а ещё две после. Меня за полтора года ни разу не остановили, по-моему. У гаишных «Жигулей», стоящих рядом, тоже три буквы в конце.

Руки у меня подрагивают. Стресс такой, что реально вся жизнь перед глазами пролетела, как писаки пишут. Вернее, обе жизни пролетели!

— Старший инспектор Маринин! Ваш талон предупреждений, — потребовал пухловатый усатый дядя лет тридцати пяти в погонах старшего сержанта.

Ясно, что он прав — правила я нарушил. Считай, на их глазах вырулил со встречки на свою полосу, но у меня же оправдание есть — я жизнь свою спасал и жизни других водителей. Спорить вообще не хочу, хочу выпить, и много. Но ГАИшник даже не попросил права, а сразу талон потребовал, а значит, будет карать. Сама по себе дырка нестрашна, год ездишь без нарушений, и предупреждение теряет свою силу, и на нее ставят синюю печать. Причем страшны только три просечки, а одна или две допустимы. Но мой талон особенный. Я, помню, смотрел когда-то фильм «Инспектор ГАИ», так у нарушителя был талон в прозрачной не пробивной оболочке, ну и я себе решил такой же сделать. Заламинировал ещё в прошлом году в Институте физики. Потом проверял компостером, который на вооружении у гайцов — мой талон не пробить. Молотком и гвоздем, наверное, можно будет, не пробовал. Поэтому я без страха подаю и свой талон, и права, и до кучи удостоверение сотрудника крайкома КПСС. Пусть попробует дырку поставить! Самому интересно, как моё ноу-хау сработает?

— Товарищ инспектор, был вынужден нарушить правила — меня при обгоне подрезали и я, уходя от столкновения с автобусом и трамваем, выехал на встречную полосу. И прошу учесть, что сейчас один из лихачей, скорее всего закрыл обе полосы движения, видите, нет потока машин с моста! Скорую бы туда вызвать, ну и вам надо туда ехать, разбираться. А что вы гонщиков на «семерке» и «шестерке» не остановили? Под сотню летели же!

— Нарушаем, гражданин Штыба, создаём аварийную ситуацию, — инспектор словно и не слышал меня. — Выпивали?

— Трезвый! Но сегодня нажрусь! — честно говорю я сварливым голосом алкаша с тридцатилетним стажем.

— Так! Это хорошо!

Что хорошо ему? Что трезвый или что нажрусь? Я было открыл рот наехать на сержанта, но мимо меня пронеслась коцаная «восьмерка», как бы не та самая, что вертелась перед моей машиной на мосту пару минут назад, а после, подрезав меня, долбанулась в ограждения моста! Вот живучая — фара разбита, лобовуха треснула, стекла передней двери нет вообще, как и зеркала, да ещё и припадает при езде на одну сторону! И мчит на большой скорости, уже не сотку, но семьдесят, не меньше, выжимает.

За рулём, как я увидел в дырку боковой двери, деваха, и вообще там полно народу!

— Маринин, брось его! В машину! — орёт ещё один сержант, который ко мне не подходил.

«Его» — это, очевидно, меня. На моё переднее сиденье шлепаются права и прочие документы, а Маринин, словно утка переваливаясь с ноги на ногу, бежит в свою патрульную машину.

— Вот сучка! — злюсь я на девку-водителя и гоню за каким-то чертом за патрульной машиной, которая, натужно дымя, уже выехала за этой раздолбанной «восьмеркой», свернувшей вначале вправо в сторону БКЗ, а затем почти сразу налево на улицу Сурикова.

«В сторону Покровки прёт», — мелькнуло в голове. Это ещё один здоровый кусок частного сектора в центре города. Уже темнеет, хоть улицы и освещены в центральной части города хорошо, но мы-то скоро выедем из центра! А там в Покровке сейчас ситуация с освещением такая же, как у нас в Николаевке до недавнего времени была. Есть шанс затеряться, заехав в чей-нибудь двор. Но около не так давно отреставрированного Покровского собора гаишникам, наверное, бог помог. Не сам, а в лице своего служителя, который фривольным шагом переходил неширокую улицу Сурикова, бесстыже задрав полы своего длинного одеяния почти до колен и неся что-то округлое в сетке. Очевидно, служитель культа затарился в Доме быта, что расположен прямо напротив собора.

Бамс! Машина беглецов ударилась в фонарный столб, чуть не задавив взвизгнувшую от страха мелкую собачку и якобы слепого нищего. Блямс! На асфальте грохнулась трехлитровая банка пива, ещё секунду назад ласкающая разум попа.

Уиж-ж-ж-ик! Вовремя затормозил не такой уж и новый жигуль гайцов. Ав-ав-ав! — залилась лаем собачонка, мстя за свой позорный испуг.

— Шалава тупая! — нищий около собора прозрел, не иначе как от страха.

Незадачливая девица-водитель выглянула из своей машины и, качая головой, оглядывала окрестности изумленным взором.

— Стой, милиция, — заорал Маринин, хватаясь за кобуру, в которой, я надеюсь, не огурец.

Орал он не очумелой водительнице, а высыпавшим из машины, как тараканы, пассажирам. Те бежали, как их и учил их тараканский вождь — в разные стороны. Но им не повезло — в это советское время у милиции ещё много добровольных помощников. Патлатого парня лет двадцати задержал поп, ловко подставив тому подножку, вынужденно вмешиваясь в мирские дела, но вполне возможно, мстя за разлитый на асфальте напиток. Невысокая девушка с безумным взглядом, теряя норковый берет, сама врезалась в напарника Маринина, дав тому возможность задержать хоть кого-то. Ещё один беглец — угрюмый лысый здоровяк, наткнулся на прямой по корпусу уже от меня. А так он имел возможность убежать, ведь оторвался ото всех уже прилично! Толстый паренёк сам запутался в ногах и валялся под присмотром старичка с клюкой, который, уверен, пустит в ход свое оружие не раздумывая. Ещё одну деваху — симпатичную, высокого роста блондинку в узких джинсах, отлично сидевших на