Смерть ей к лицу - Ани Марика

Мне снился сон. Ужасно реалистичный кошмар.

Смещение континентов, землетрясение, падение островов на Внешний и Подземный миры. Океаны, моря и реки выходили из берегов, затапливая Порт Семи морей, Мифический остров и Призрачную страну. Горные комплексы разрушались, вулканы активизировались и накрывали цветущие поля лавой. Повсюду хаос и бедлам.

Среди круговерти стихийных бедствий я вся в грязи, подпалинах, в развевающемся грязно-белом платье, бегу, кричу, плачу. Зову своих мужчин. Ищу их. За мной неотступно бегут жрецы, фанатики, те два хранителя и двуликие, мечтающие остановить армагеддон. Какофонию звуков разрывает зловеще радостный смех Септимуса.

Заметив тело Элора в луже крови, с огромным небесным мечом в грудной клетке, перепрыгиваю через валуны и деревья и падаю возле него. Прижимаю его мёртвую голову к груди.

– Вика! – хрипит сбоку Азерафаэль. Поднимаю голову. Демон, медленно прихрамывая, идёт ко мне.

«– Все, кого ты любишь, умрут!» – хохочет Септимус. И с небес на мужа падает ещё один огромный меч, пригвождая последнего к земле.

– Нет! – кричу что есть мочи. – Прекрати это! Перестань!

Мир погрузился в белое марево, и я, вздрогнув, проснулась. Уставилась в окно без занавесок и, загнанно дыша, прижалась теснее к спящему за спиной мужчине. Приснится же такое, чёрт возьми! Лучше пусть Торвикино прошлое снится. Там хоть и мерзко, плохо и гадко, но хотя бы меня не касается. Похоже, придётся хорошенько так подсесть на эти настойки, чтобы не видеть дурных снов.

Погладила по мужской руке на талии и глубоко вздохнула. Постепенно холодные щупальца сна отступили, и я улыбнулась новому дню. Утро только вступило в свои права. Небо светло-голубое, ни единого облачка. За спиной спит Бъёрн. И мне даже поворачиваться не надо, я его узнаю по запаху, по касанию, по сопению. Это его здоровенная ладонь на животе дарует тепло и чувство защищённости. Да и Элор обычно всегда наваливается, подгребает под себя и урчит.

Ещё вчера мужчины уговорили отложить разговор, так как после ужина меня разморило, и я откровенно клевала носом. Похоже, так крепко уснула, что не заметила остановки и перемещения.

Мужчина теснее прижался, щекотя дыханием затылок. Мне не хотелось его тормошить и нарушать идиллию. Поэтому просто рассматривала новую комнату. Помещение незнакомое. Из мебели только кровать и туалетный столик. Стены из деревянных брусьев. За счёт большого количества окон очень светло и уютно. А ещё эти низенькие широкие подоконники напоминают мне дизайн бабушкиного дома в деревне.

Похоже, это мой дом, выделенный драконом при первом появлении, так как слышится журчание воды. Глупо улыбнулась, прикрыв глаза. Просто думала, что наёмник теперь форсирует события и перевезёт меня прямо в свой коттедж. Но нет, он опять поступил не так, как от него ожидала.

Осторожно перевернулась на другой бок, оказываясь лицом к лицу с дознавателем. Мужчина продолжал крепко спать. Горячая ладонь теперь сместилась на мою ягодицу, и пальцы сжали попу, притягивая к себе ближе. Вот не зря у мужчин жмякательный рефлекс очень развит. Не стала возмущаться, просто любовалась им.

Погладила по лицу, едва-едва касаясь кончиками пальцев, чтобы не разбудить. В первую встречу я назвала Бъёрна викингом. Он очень напоминал этих северо-скандинавских гигантов. Бъёрн здоров и могуч физически, хоть и ростом уступает Азеру. Широкий разворот плеч с бугрящимися мышцами и выпуклыми венами. Провела по литым мышцам, надавливая подушечками пальцев на каменные плечи. У него рыжевато-каштановые жёсткие волосы, высокий хмурый лоб, кустистые, грозно сведённые к переносице брови, кривоватый, чуть с горбинкой нос и пухлые губы. Густые усы и бородка. А кожа светлая и на солнце краснеет вместо загара, как у большинства северян. Он весь крупный, грозный, мощный. Но самое выразительное, красноречивое и яркое – это его глаза. Сине-голубые. Иногда серо-голубые. Цвет меняется в зависимости от его настроения. И пушистые светло-рыжие ресницы. Очень ему идут.

Бъёрн малоразговорчив и практически никогда не улыбается. Но смотрит так пронзительно. И это больше тысячи улыбок или слов. С самых первых дней моего здесь пребывания он единственный, кого я не боялась. Нет, конечно, страх, что мужчина меня раскусит, присутствовал, но вот что обидит, ударит или унизит – никогда. Возможно, всё дело в том, что он работает на службе Их Величества и априори выступает на стороне слабых. Но мне никогда не было страшно находиться рядом с ним, как девушке.

Задумавшись над этим явлением, провела по кустистым бровям пальцами, погладила по вискам. Мужская ладонь на ягодице напряглась. Бъёрн шумно вдохнул, припечатывая к своему паху, и смял лапищей полупопие. Мужчина уже не спал. Определила по поднимающемуся между нами агрегату. По-другому каменеющий орган здоровяка никак не назвать. Бъёрн хрипло промычал, потираясь пахом, и открыл сонные глаза.

– Привет, – прошептала смущённо. Не думала, что меня заведет обычная реакция тела.

– Привет, – прохрипел викинг, смещая ладонь на поясницу и слегка краснея. Какая прелесть.

Захотелось затискать этого сурового мужчину. Не стала себе отказывать в этом. Ведь пообещала получать удовольствие от своей новой жизни. Поэтому смело обняла за шею, зарываясь в короткий ёжик на затылке. Бъёрн стиснул за талию и перевернулся на спину, подтягивая меня на грудь.

– Мы давно приехали? – спросила, почёсывая бородку на щеке и подбородке. Раньше думала, что бородатые мужчины неприятные, колючие и вообще: что за прелесть – целоваться с мочалкой у губ? Но у Бъёрна щетина была мягкой и пахла приятно.

– Пару часов назад, – ответил мужчина, прикрыв глаза и вибрируя подо мной. Ладони опять спустились на мои ягодицы и наминали её.

Викинг любовался мной, лениво разгонял тёплые мурашки по коже, слегка задирая сорочку, заползая пальцами под неё. Он не старался наброситься на меня, просто наслаждался мной. Было в этом действии что-то щемяще-нежное, уютно-тёплое. Сама потянулась к губам. Бъёрн тут же приоткрыл рот, ущипнув губу. Поцелуй получился довольно ласковым, изучающим. Утренним. Лизнула его губу, сталкиваясь с шершавым языком. Оборотень шумно вздохнул и, прикрыв глаза, перехватил инициативу.

Я растворилась без остатка в этом поцелуе, в его восхитительно наглых губах и горячих ладонях. Наглаживала его, запутывалась пальцами в волосах, сминала губы, дышала им. В груди сердце сладко ёкнуло и живот спазмом свело. Томление и трепет зародились