Профессия: ведьма - Ольга Громыко

Но не успели мы отскрести бедолагу с мостовой, как появился второй чародей. Нахально материализовался посреди площади и изобразил священный ужас. Ох, ах, да что с моим коллегой? Что, что… Все. Я был уверен, что о бесславной кончине конкурента номер второй узнал не от перелетных птичек. Улучив момент, я покопался в его подсознании. Весьма поверхностно – у него стояла мощнейшая защита. Но не он ее создал. И вряд ли о ней знал. Посмотрел я на него, посмотрел и плюнул с досады. Если он когда-то и обладал магическими способностями, то утратил их, подвизаясь по кабакам. На званом вечере номер второй упился так, что назавтра тварь страдала от похмелья, и номер третий довольно долго носился с воплями вокруг фонтана, даже я успел выскочить и разглядеть ее вблизи. Кстати, за несколько часов до кончины он попытался отправить меня на тот свет, но, к счастью, толком не знал, как это сделать. И это маг-профессионал, заинтересованный в поисках истины? Да ни за что не поверю.

Создавалось впечатление, что таинственный враг специально подсовывает мне своих неудачливых, малоценных сообщников или скрытых недругов – и место на троне расчищает, и вампиров порочит. Но если бы тварь ограничивалась только ими! Всех проживающих в Догеве людей срочно выселили за ее пределы, завернутые с полдороги купцы возмущались и грозили вообще прекратить торговлю с Догевой. Мне очень не хотелось обращаться к твоему Учителю, но если уж Магистр теоретической и практической магии, лучший в Белории, не сумеет мне помочь, то впору обивать гроб кистями.

А он взял и не приехал. Постарел, стал осторожней, недоверчивей.

Четвертому магу – он представлял Школу, приятный старичок, – я выделил охрану. Три дня мои парни таскались за ним след в след, тактично отставая у будочки на задворках. Там-то его и поджидали. Резво попрыгав по бурьяну, будочка рассыпалась в мелкую щепу. Без особого энтузиазма поискав тварь среди обломков и ошметков, стражи побежали ко мне с докладом. Оба утверждали, что до подскоков будочки не чувствовали ничего необычного. И после – тоже. А вот во время… Очевидно, монстр терял контроль над собой только в короткие моменты битвы. Если бы я был рядом, то, скорей всего, смог бы проникнуть в его мысли, но подобная оказия все не подворачивалась.

Твое появление стало последним гвоздем в крышку моего гроба. Прочитав письмо, я взвыл от досады. На себе-то я мог рвать волосы сколько угодно, но с твоей головы не должно было упасть ни волоска. Иначе… Я посылал за помощью, а получил одни угрозы. «Если она… Если с ней… Если еще раз»… И зачем я связался со Школой? Какими только словами я не костерил твоего Учителя…

Одно дело – опекать немощного старика и совсем другое – озорную девицу в самом расцвете сил. Ты могла сорваться с места в любой момент. Ну вроде бы уже выгулял, довел до самого дома, сдал на руки охраннику – и через каких-то полчаса мне сообщают, что тебя видели в десяти верстах от города. Предугадать, что придет тебе в голову в следующую секунду, было невозможно. Мало того, что ты как магнитом притягивала неприятности, – ты и меня не забывала в них втравливать. И самое страшное… мне это понравилось. Честное слово, я упивался неделей, как будто она была последней в моей жизни. А могла бы и стать таковой, не прикончи ты монстра. Из тебя выйдет отличная магичка, Вольха. Я безгранично благодарен тебе за помощь и сгораю от стыда за свое дурацкое поведение. Мне следовало больше доверять тебе и рассказать все с самого начала. Прости меня, пожалуйста.

После таких слов мне оставалось только прослезиться, благословить его и умереть. Я привычно предпочла четвертый вариант:

– Ни за что! Будешь знать, как обманывать друзей.

– Ты права. Никудышный из меня Повелитель, – покаянно сказал он.

– Я этого не говорила, – возразила я.

– Говорила. Вчера, в подвале.

– Я хотела убедиться, что ты не выберешься из подвала, даже очень разозлившись, – призналась я, расплываясь в улыбке.

– Сейчас-то я не в подвале, – сказал он, выразительно разминая пальцы. – Но как тебе удалось меня туда заманить?

– Уже три тысячи лет маги совершенствуют телепатию… и способы защиты от нее.

– Так ты мне лгала?! – возмутился Лён.

– Отметь, тоже лгала.

– Да, хороши же мы оба! Вот, возьми. – Медный браслет заскользил по одеялу, скатываясь мне под бок. Я торопливо повернулась, не давая ему затеряться в складках одеяла, и тут только вспомнила, что я, собственно, умираю – не может же человек жить с пробитым сердцем!

Я восприняла отсутствие адской боли как приговор, не подлежащий обжалованию. Очевидно, я доживала последние минуты милосердной агонии. Я восхитилась своим мужеством… и поразилась равнодушию Лёна. Где сдавленные рыдания? Где глаза, опухшие от бессонных ночей? Где пролысины от вырванных клоков волос? Он, правда, покусывал губы… но все равно засмеялся.

– Надеюсь, это у тебя нервное? – подозрительно спросила я, украдкой ощупывая забинтованную грудь. В боку стрельнуло. – И прекрати читать мои мысли!

– Не хочется тебя разочаровывать, но ты, к сожалению, не умираешь.

– Как это – не умираю? – возмутилась я, садясь и стыдливо натягивая одеяло по самый подбородок. Узкая полоска бинта проходила как раз под грудью, сбоку прощупывался бугорок тампона. – Он меня прямо в сердце пырнул!

– Не в сердце, а в бок. Лезвие скользнуло по ребру, прошло под кожей и выскочило через полтора вершка. Проверь, если хочешь.

Странно, я могла поклясться, что получила смертельную рану. В пылу схватки, конечно, ощущение боли искажается, но обычно наоборот – люди не замечают лишних дыр, пока не падают замертво. Вот уж не знала, что окажусь такой неженкой – чуть не отправилась к праотцам из-за пустяшной царапины.

– Я долго спала?

– Сутки и половину дня. Сядь поудобнее, я принесу тебе обед.

Безобразие. У меня была такая эффектная кончина – под пение соловьев, аромат цветов, журчание воды, на руках у красавца-мужчины – и на тебе. Ну где еще, скажите на милость, я смогу почить в подобной обстановке?

– А ты почаще приезжай в Догеву, – предложил Лён. – Мы всегда будем рады обстряпать это богоугодное дельце.

Неделя перед отъездом пролетела как один день – яркий, красочный, чудесный. Быстро заживающая рана не мешала верховым прогулкам, и мы с Лёном побывали в долине Семи Радуг, подгадав к короткому дождю, на исходе расцветившему небо даже не семью – девятью радугами, причудливо изломанными «эффектом черновика»; прошлись по берегу затянутого туманом озера, из которого доносился журчащий смех невидимых русалок; подманили-таки упрямого единорога, и он нехотя позволил мне благоговейно погладить жеребенка по шелковистой спинке… А по вечерам прямо на площади закатывались грандиозные пиры, на которые стекались все обитатели Догевы – и вампиры, и вернувшиеся люди, и эльфы с гномами, и даже волки, улучив момент, вскакивали на уставленные яствами столы и угощались в свое удовольствие. Пожалуй, я стала самым уважаемым человеком в Догеве после Лёна и Старейшин. Но они – вампиры, так что я смело могла величать себя самым уважаемым человеком вообще.