Гости незваные - Андрей Величко

Я подтвердил, что это правда.

— Тогда я, с вашего позволения, позволю себе недельный отпуск в империи. Я прочитал, что по Черному морю плавает круизный лайнер «Титаник», и посмотрел его фотографии. Неужели тот самый?

— Разумеется, а вы что думали — подделка? Нет, «Титаник» самый настоящий. Кстати, у меня осталось две неиспользованных бесплатных путевки на ближайший рейс, так что давайте-ка я вас награжу за большие успехи в деле укрепления дружбы между нашими странами. Правда, бесплатные бывают максимум первого класса, но вы можете доплатить и плыть в люксе.

— Вообще-то я собираюсь отправиться в круиз не один, — чуть смутился Никонов.

— Со Светланой Ильиничной? Так ей, при ее-то выслуге и наградах, тоже вне всякого сомнения положена путевка. И, значит, вы можете ничего не доплачивать, а просто обменять два первых класса на один люкс.

— Спасибо. Кстати, раз уж у нас зашел такой разговор, не будет ли с мой стороны наглостью просьба рассказать о званиях в ДОМе?

Так как про это уже знали все наши прошлые и будущие противники, не считая друзей, то я не счел нужным скрывать:

— Рядовые — стажер, старший стажер. Унтер-офицеры — легионер, старший легионер. Обер-офицеры — младший ликтор, ликтор, старший ликтор. Штаб-офицеры — младший прокуратор, прокуратор, старший прокуратор. Генералы — проконсул, консул. Маршальское звание всего одно — директор. К слову, Светлана Ильинична недавно получила очередное звание, то есть стала прокуратором. Можете ее поздравить.

Круизный лайнер «Титаник», вечером десятого июля вышедший из Одессы, имел на борту среди прочих и троих пассажиров, которым бесплатные путевки на этот рейс вручал лично канцлер. Во-первых, это были Никонов с прокуратором Светланой Ильиничной Рощиной. Но кроме них имелся еще и третий.

Виктор Иванович Кисин стоял на палубе «А» и смотрел на приближающийся порт Батум. Шел четвертый день его отпуска, и Кисин наслаждался отдыхом. Все организационные хлопоты позади, и скоро Императорский университет дружбы народов имени Симона Боливара примет своих первых студентов. Ну а пока в знак признания своих заслуг заведующий кафедрой социальной философии, а по сути марксизма, получил бесплатную путевку на черноморский круиз.

До этого момента Виктор Иванович всего раз побывал на морском корабле. Давно, еще в детстве, они всей семьей проплыли от Одессы до Сочи на дизель-электроходе «Россия». И хотя тогда маленькому Вите все вокруг казалось немыслимой роскошью, сейчас Виктор Иванович сознавал, насколько это относительное понятие. Никакого сравнения с «Титаником» «Россия» не выдерживала. Правда, они тогда плыли вторым классом, но на второй день пути Кисин не поленился спуститься на палубу «Е». Как и ожидалось, второй класс «Титаника» существенно превосходил таковой у «России». А как тут обслуживают! Причем даже в ресторане на третьей палубе «С», где кормят льготников. И ведь не каких-то бесящихся с жиру толстосумов, почти половина отдыхающих тоже оказались здесь по бесплатным или льготным путевкам. Впрочем, Кисин вполне мог позволить себе питаться и на палубе «А», потому что кроме путевки ему была вручена и премия.

Сегодня он собирался как раз в тот ресторан. Еще позапрошлым вечером Кисин познакомился с довольно интересной дамой, вдовой какого-то одесского судовладельца. Немалую роль в этом сыграл и последний разговор с канцлером, когда Найденов сказал:

— Холостой завкафедрой — это еще куда ни шло, но холостой декан будет смотреться уже совсем неприлично. Вы же не собираетесь останавливаться на достигнутом?

Виктор Иванович действительно не собирался. Причем у него имелись планы не только административного, но и научного роста. Ведь в этом мире Ленин не внес в марксизм того огромного вклада, который имел место в покинутой Виктором Ивановичем реальности. Но это не значит, что тот самый вклад не внесет вообще никто! Да, марксизма-ленинизма в этой России не будет. Но почему бы тогда не возникнуть марксизму-кисинизму?

ГЛАВА 31

Одним прекрасным утром, просматривая подготовленные референтом бумаги с новостями, я обнаружил среди них довольно интересную. В ней сообщалось, что известный российский писатель граф Алексей Николаевич Толстой, судя по всему, задумал создать масштабную эпопею. Во исполнение чего он проштудировал сначала биографию императора, потом все, что смог найти про канцлера, и сейчас пытается установить знакомства с теми, кто знал этих двоих с начала века. В частности, с летчиками первых двух выпусков.

Поначалу я отнесся к этой новости без особого интереса. Подумаешь, к пяти моим официально опубликованным и чуть ли не во всем противоречащим друг другу биографиям добавится шестая. Причем, скорее всего, аналогичная по степени приближения к истине. Правда, у императора, в отличие от его канцлера, официально одобренное жизнеописание имелось всего одно, но Гоша, будучи человеком уравновешенным, не воспринимал это как дискриминацию. Так что пусть Алексей Николаевич пишет помаленьку, до того же Достоевского в смысле скорости создания текстов ему далеко. Лет пять точно уйдет, если не все десять или даже больше. Ведь «Хождение по мукам» он создавал аж девятнадцать лет, и вряд ли ему придет в голову укладывать эпопею про нас с Гошей меньше чем в три тома. Раз уж у нас нет и не предвидится гражданской войны, то про что же ему еще эпопейничать-то? Если вдруг возникнет такая потребность.

Но тут мои мысли приняли несколько иное направление. Ведь своего «Петра» в той истории он хоть и начал писать позже, но материалы-то собирал задолго до начала непосредственной работы. И даже писал что-то вроде набросков, один из которых стал рассказом. И все равно ему хватило времени только на один том, а ведь собирался довести своих героев как минимум до Прута! Я вспомнил, как мне было жалко в детстве, когда «Петр» кончился чуть ли не на полуслове, хотя про его последующие дела можно было написать еще как минимум две книги такого же объема…

То есть хрен вам, дорогой Алексей Николаевич, а вовсе не материалы к эпохальному роману о Георгии Первом и его верном спутнике Найденове. Я, как канцлер, не допущу, чтобы русский народ вместо полнообъемного «Петра Первого» получил какую-то очередную конъюнктурщину про нас с Гошей. Надо будет — и получше вас найдется кому такое написать. И за куда меньшие деньги, кстати.

Я уже хотел было распорядиться отправить ему приглашение, но вовремя одумался. Это же не заказуха про инженера Гарина! Человек должен написать нашего «Петра» как минимум не хуже того, что его аналог создал в том мире. И, значит, с ним нужно обращаться бережно, чтобы ненароком не испугать. Ибо большая часть российской интеллигенции никогда не страдала недостатком осторожности, скажем так. Так что пусть кто-нибудь из тех летчиков, что сейчас работают в Гатчине, но летать начали еще в Георгиевске на «Святогорах», договаривается с ним на предмет набиться в гости за компанию с одним своим знакомым. Даже не так — не просто знакомым, а первым инструктором, который в те далекие времена учил его летать. Толстой же не знает, что этого инструктора зовут Георгием Андреевичем, и поэтому не будет заранее волноваться. А там я в спокойной домашней обстановке разъясню Алексею Николаевичу, что задуманная им книга пусть лучше маленько подождет. Если уж писать про русских деятелей, то начинать надо с первого из них, то есть с Петра.

И вот через три дня во исполнение этого плана после ужина у величества я поехал не в Гатчину, а по Невскому почти до Знаменской площади. Там в скромной пятикомнатной квартире на втором этаже доходного дома Круглова обитал будущий классик. Старший штурман правительственного авиаотряда полковник Голубницкий, один из тех казачат, которые приехали в Георгиевск с Полозовым после его посещения родной станицы, уже ждал меня у подъезда.

— Георгий Андреевич, — шепнул он мне, когда мы поднимались по лестнице, — может, кого другого найдете про вас писать? Читал я его «В небе Атлантики» — ведь вранье же почти наполовину!

— Это называется не вранье, — просветил я полковника, — а художественный вымысел. И всего пятьдесят процентов этой составляющей вполне позволяют отнести данный труд даже к документальной прозе. Вот когда отклонения от истины заходят за две трети, то это уже литература художественная. Если, конечно, она написана хорошо, но с этим у Алексея Николаевича полный порядок. Правда, у многих других текст выходит такой, что его читать тошно, тогда это действительно вранье, и больше ничего. Но, между нами, я как раз и хочу отговорить Толстого от его затеи, потому мы с вами и приехали к нему в гости.

Поначалу Толстой меня даже не узнал, ибо ни разу не видел без черного мундира и зеркальных очков. А узнав, растерялся. Однако заранее проинструктированный полковник тут же достал бутыль фишмановки и, мастерским движением наполнив три стакана, предложил выпить за успехи российской литературы. Это оказалось неплохим противошоковым, писатель порозовел и обрел способность говорить связно, но для закрепления эффекта полковник повторил операцию, правда, уже без моего участия. После мы закусили и перешли к литературной беседе.