23 - Игорь Лесев

Татьяна Александровна весьма настойчиво стучала в дверь, пока, наконец, не раздался истерический голос соседки, который я услышал даже в шкафу:

— Кому там робыты нэма що?

— Немедленно откройте дверь, вы в опасности! — голос Обуховой был решительный и одновременно ласковый.

Послышался скрежет открывающихся замков, и уже на весь коридор раздался голос соседки:

— Чотыре часа ночи, вы чого в дверь стучытэ?! У мэнэ дытына спыть!

— Милая моя, не стоит так нервничать. Вашему ребенку угрожает опасность. В общежитии началась эпидемия, — Обухова несла какую-то ахинею, но при этом смогла заставить себя слушать.

— Яка опасность? Яка эпидемия? — голос соседки стал взволнованным.

— Милая, посмотрите, что с мальчиком происходит из пятьсот семнадцатой, идите, идите за мной. — По голосу я понял, что Обухова завлекает соседку в комнату. — Да идите же, не бойтесь!

В коридоре раздалась возня и крик соседки:

— Що вы робытэ?! Видпустыть!

Наконец возня перенеслась в мою комнату, и тут же раздалось яростное шипение. На помощь Обуховой пришла Соня.

— Не задуши ее. Еще рано, — это уже Обухова обращалась к Соне.

Опять послышался шум борьбы и короткий визг соседки.

— Будешь кричать, убью твоего ребенка, — Обухова обращалась к соседке. — Ты сейчас прочитаешь стихотворение, и мы тебя отпустим. Ты все поняла?

— Хто вы таки?!

Крик тут же был подавлен, по крайней мере, я расслышал хрип и кашель соседки.

— Милая, я вижу, ты не понимаешь меня. У меня очень мало времени остается. Соня, держи ее.

Опять раздались шаги в коридоре, и через полминуты Обухова вошла тяжело дыша. В комнате тут же раздался визг и крик «Видпустыть дытыну!» — подавленный очередным удушающим объятьем Сони.

По скрежету кровати и тяжелому сопению я понял, что Обухова положила спящую девочку соседки на кровать.

— Милая, если не успокоишься, я ее задушу на твоих глазах. Прямо сейчас ты должна вслух прочитать стихотворение. И все. Потом я тебя отпущу. Ты меня поняла?

В ответ ничего не послышалось, и я догадался, что соседка, видимо, кивнула.

— Ложись вот сюда. Рядом с мальчиком на пол. Будешь лежа читать. Так. Выпей это.

— Що цэ?

— Я сказала, пей! Пей давай. Умница. Видишь, жива. Совсем не отрава. Так, милая. Теперь землицей с ситцевого платочка на тебя немножко посыплем. Вот тут и тут. Лежи, милая, лежи. Не бойся. Ничего страшного не происходит. Сейчас прочитаешь стишок и пойдешь спать с дочуркой. Так… — Обухова причитала каким-то маниакальным голосом, а соседка лишь всхлипывала, но была уже полностью подавлена и все выполняла безоговорочно.

Вдруг проснулась дочка соседки.

— Мама, ты дэ?

Тут же раздалось шипение Сони и мольба женщины:

— Тилькы ребенку ничого нэ робыть! Ради бога! Умоляю!

— Не бойся, милая, все будет хорошо. Читай стишок. Давай, милая. Начинай. Нет времени.

И я услышал слова, которые должен был произнести сам несколько часов назад:

Сегодня большой упадок,Сегодня мой дух разбит.Мое самолюбие смято,Мой гений сегодня молчит.

Какая плохая погода,Какая тугая печаль,Нет мочи держаться за завтра.Впускаю в себя я тебя.

Войди в меня, гула умерший,Войди и живи за меня.Пусть завтра настанет сегодня,Сегодня во мне тишина.

После последних слов соседки я услышал сухой приказ Обуховой: «Давай», — и истошное сопение женщины — не было никаких сомнений: ее душили. Девочка плакала и все время звала маму. А я, как настоящий трус, сидел в шкафу, облокотившись о труп своего соседа, и не в силах был даже пошевельнуться. Оставалась единственная надежда на то, что всю эту гнусную сцену насилия услышит кто-то из соседей за стенами и как-то отреагирует.

Но случилось, как всегда, самое паскудное. У меня в кармане зазвонил чертов мобильный.

Возня в комнате на миг прекратилась. Даже девочка перестала плакать. Я ударом ноги распахнул дверь шкафа и выскочил на середину комнаты. Перед моими глазами предстала страшная картина. Возле кухонного стола на спине лежала задушенная соседка, а на ней — животом вниз — тело Шеста. У изголовья двух трупов присела Обухова, Соня стояла чуть поодаль, а девочка сидела на кровати задушенного соседа. И все они с явным изумлением смотрели на меня.

— Беги отсюда! — прокричал я так, что шаг назад сделала даже Соня.

Мой крик был адресован не Соне, а девочке. И тут же я сам кинулся из комнаты в коридор. Вслед я не услышал ни слова, ни крика, похоже, мое появление из шкафа оказалось самым настоящим шоком для Обуховых.

Пришел я в себя только в каком-то темном переулке. Из ниоткуда раздались слова «Агаты Кристи»: «Сегодня хуже, чем вчера…» Я не сразу сообразил, что это вызов на мобильном телефоне.

— Да.

— Витенька, далеко собрался?

Я брезгливо отшвырнул телефон в сторону. Это был голос Обуховой. Откуда она знает мой номер? Я нагнулся к телефону и… блядь, телефон был полностью разбит! Отлично, теперь я еще и без мобильного.

Я брел по ночному городу. Без куртки, без контактных линз, без мобильного телефона. И все время думал о девочке-толстушке, которую оставил в своей комнате наедине с двумя монстрами.

Глава 28

17 апреля. Понедельник

«Безумные стихи являются проводниками между телом человека и гулу, который всегда пытается попасть в тело живого человека. Гулу — проклятая душа-призрак, не способная существовать вне биологического организма. Гулу погибает вне тела.

Появление гулу.

Гулу появляется на четвертые сутки в непохороненном теле и способен жить в своем родном теле до полного его разложения или до переселения в другой живой организм. Обязательным для появления гулу является частое соприкосновение тела умершего с живым телом матери или любящего его человека — сюзереном. В этот период необходимо проклясть душу умершего путем систематического чтения стиха-образователя. Стих-образователъ удерживает душу умершего в организме и способствует ее преобразованию в гулу. Однако с постепенным разложением тела умершего происходит и смерть гулу. Поэтому для оживления гулу необходимо его переселение в другой живой организм.

Переселение гулу.

Гулу может переселяться не ранее чем на третий день своего преобразования или на шестой день биологической смерти организма. Для длительного переселения гулу можно использовать только один организм-носитель, который изначально выбирается матерью или любящим умершего человеком — сюзереном. Основное условие выбора — будущий гулу еще при жизни должен знать выбранного сюзереном человека и питать к нему негативные чувства. Негативные эмоции (страх, ненависть, зависть, злоба) способствуют переселению гулу в новую оболочку. Организм-носитель способен содержать в себе гулу на протяжении 10-12 лет, после чего он изнашивается и начинает умирать. Вместе с ним умирает и гулу. Гулу может продлить свое существование путем переселения в более здоровый молодой организм подростка или даже ребенка. Тем не менее дальнейшие переселения гулу быстрее изнашивают новые организмы-носители и приводят к более быстрому их разложению и конечному распаду.