Возвращение в джунгли - Эдгар Берроуз

Наконец он решился и поднял глаза от костра.

— Мисс Портер, позвольте принести вам свои извинения…

Джейн и Тарзан перестали препираться и удивленно посмотрели на него.

— Обычно я не употребляю в присутствии женщин подобных выражений, но… Но… Не знаю, может ли мне послужить оправданием некоторая необычность ситуации…

Джейн, смотревшая на Арно в полном недоумении, наконец-то поняла, о чем идет речь. Она чуть не прыснула, но тут же приняла серьезный и даже разгневанный вид.

— Мистер Арно! — холодно проговорила она. — Должна признаться — меня еще ни разу в жизни так не оскорбляли!

— Нет, поверьте, я никак не хотел…

— А я-то думала, что вы джентльмен! Но ни один джентльмен не произнес бы при даме таких ужасных слов, какие вы употребляли вчера!

— Да… Я понимаю…

— И уж тем более ни один джентльмен не позволил бы себе крикнуть даме: «Назад, мисс!» «В сторону, мисс!»

— Я так сказал?!

— Нет, мистер Арно, не сказали, а заорали! А правильнее сказать — рявкнули!

— О господи…

Столь щедрый на высказывания вчера, Арно не нашел больше слов и молча потупил голову.

И тут Джейн не выдержала — подбежала к нему и обняла, смеясь до слез.

— Ох, Джек, Джек!

Тарзан смотрел на эту сцену без всякой ревности, а Арно совсем растерялся.

— Это надо понимать как разрешение и впредь прибегать к подобному лексикону? — наконец спросил он, догадавшись, что его разыграли.

— Только в самых крайних случаях, — вытирая слезы, ответила Джейн Портер. — Но я надеюсь, что подобных случаев никогда больше не будет, — тихонько добавила она.

— Хочешь, я научу тебя ругаться на обезьяньем языке? — предложил другу Тарзан. — Тогда ты сможешь отводить душу, не боясь никого обидеть.

Джек смерил его ледяным взглядом.

— Мистер Тарзан, я возмущен до глубины души! Что бы подумала мадам Арно, если бы узнала, что вы пытаетесь научить меня ругаться по-обезьяньи?!

— Да ведь она уже махнула на тебя рукой, помнишь?

— Это еще не повод, чтобы завершать мое грехопадение!

Джейн, смеясь, погладила грешника по руке и прижалась к человеку-обезьяне.

— Наверное, нам пора отправляться в путь?

Тарзан залил угли водой из котелка, сунул его в мешок и повесил мешок за спину.

Джек стоял у самой воды, глядя на несущуюся вдаль взбесившуюся реку, на дне которой лежали золотые слитки общим весом более четверти тонны — а впридачу золотые оковы Тарзана и Джейн.

— Вот так реки и становятся златоносными, — задумчиво проговорил Арно.

Человек-обезьяна подошел к другу и положил руку ему на плечо.

— Ничего! У нас остались моя пектораль и твой золотой браслет, этого хватит, чтобы добраться до Америки. А там как-нибудь выкрутимся, вот увидишь!

Джек посмотрел на радужное сияние над водопадом и улыбнулся.

— Конечно, выкрутимся. Не впервой! Только мертвец не может выкрутиться, а мы живы!

Он засвистел и пошел по берегу, а Тарзан поднял на руки Джейн, заглушив поцелуем ее слабые протесты, и зашагал вслед за Арно.

Но хотя Арно шел впереди, Джейн Портер первой заметила несколько бамбуковых стволов, запутавшихся в кустарнике, нависшем над водой. Девушка крикнула и показала на них рукой.

Джек припустил бегом, Джейн выскользнула из объятий Тарзана и побежала следом, человек-обезьяна обогнал их обоих.

Вскоре все трое уже стояли возле кустов и смотрели на два мешка, крепко-накрепко прикрученных к чудом уцелевшему среднему звену плота.

Джейн Портер, Тарзан и Джек Арно переглянулись и начали хохотать, как безумные.

ХLI. В миссии

Новый плот, сделанный без помощи топора из пережженных углями бамбуковых стволов, получился неуклюжим и грубым, но ему недолго пришлось играть свою роль.

Через три дня джунгли круто отступили от берега, и путешественники увидели впереди возделанные поля, на которых работали чернокожие, а еще дальше — ограду селения.

Тарзан резко налег на шест, направив плот под ветви растущих у воды деревьев, густо оплетенных ползучими растениями.

— Почему мы прячемся? — спросила Джейн. — Ведь мы наконец-то добрались до людей!

— Потому что нам пока неизвестно, что это за люди, — ответил человек-обезьяна.

Теперь, когда ему нужно было беречь и защищать Джейн, он проявлял несвойственную ему прежде осторожность.

— Ты прав, — согласился Арно. — В любом случае, прежде чем познакомиться со здешними жителями, стоит позаботиться о безопасном месте для нашего сокровища. Лучше не вызывать нездорового оживления, являясь в эту деревню с четвертью тонны золота в багаже!

Предложение показалось Тарзану и Джейн вполне разумным, и человек-обезьяна отправился в джунгли на поиски подходящего места для тайника. Вскоре он обнаружил как раз то, что требовалось: вывороченное с корнями гигантское дерево в двухстах ярдах от берега. Если вырыть под этим погибшим лесным гигантом яму, золото пролежит под ним в полной целости и сохранности до тех пор, пока владельцы не решат его забрать.

Прежде чем закопать мешки, Тарзан переложил в заплечную торбу свою пектораль и несколько звеньев цепи от золотых оков. Человеку-обезьяне не хотелось расставаться с подарком вождя, а пригоршни кусков золота хватило бы, чтобы безбедно прожить полгода в самом дорогом отеле Балтимора.

Завершив эти приготовления, Тарзан вернулся на плот и снова довел его до границы джунглей. Почти сразу обрабатывавшие поле негры заметили их, и среди чернокожих началась суматоха.

На крики туземцев из ворот поселка выбежали трое белых с ружьями, и прошло нескольких напряженных минут, прежде чем Арно и Тарзан убедили обитателей миссии, что они не бандиты и не беглые каторжники. Пожилой белый человек и двое юношей опустили ружья после некоторых колебаний: уж больно странно выглядели сошедшие с плота двое мужчин, особенно могучий загорелый до черноты дикарь в одной набедренной повязке с луком за спиной! Но присутствие Джейн развеяло опасения, и вскоре странники уже входили в гостеприимный дом отца Бертрана.

Этим вечером впервые за долгие месяцы Джейн Портер заснула на настоящей кровати, застеленной чистым бельем, под тиканье часов, напоминающих часы в ее комнате в предместье Балтимора.

Прошло два дня.

Джейн, окруженная заботами жены и дочерей преподобного отца Бертрана, совсем оправилась от пережитого. Одетая в платье старшей дочери миссионера, она теперь ничем не напоминала ту полуживую истощенную девушку, которую Тарзан вынес на руках из проклятого города Опара.