Тяжелый песок - Анатолий Наумович Рыбаков

девушку, с которой стоишь и разговариваешь. Ажиотаж был большой, девушки отказывали своим постоянным кавалерам, танцевали друг с другом как раз против того места, где стояли летчики, чтобы они могли разбить такую пару, словом, пускались на всякие уловки и ухищрения. Но никаких особенных знакомств не завязалось, никого наши ребята провожать не пошли, держались свободно, но солидно. Генрих танцевал со всеми, но ни с кем особенно, у него там, где он служил, была девушка, и заводиться здесь он ни с кем не хотел. Что касается Георгия Кошелева, то триумф, прием, вся эта помпа его несколько оглушили, не привык быть на виду — скромный парень.

Но истинной виновницей неудач наших девушек была моя сестра Дина. И хотя ей было тогда только пятнадцать лет, но что это была за девочка, я вам уже рассказывал. И Вадим Павлович Соколов, понимаете, как бы в шутку объявил, что сегодня Дина будет его дамой, а он ее кавалером. Выглядело это вполне галантно: командир, орденоносец… Был он среднего роста, коренастый, широкоплечий, похож на Чкалова, такие же крупные черты лица, и хотя ему было всего двадцать пять лет, но для Дины — старик, на десять лет старше. И вот, мол, вы, молодежь, знакомьтесь, флиртуйте, а я по-стариковски буду танцевать с девочкой, она будет моей дамой, буду ухаживать за ней; и всем должно быть понятно, что ухаживание это шуточное, но дает ему возможность отклонить попытки других девушек познакомиться с ним. И как компанией мы пришли на танцплощадку — Вадим Павлович, Георгий Кошелев, Генрих, Дина и я, — так компанией и ушли.

Хотя нашим девушкам этот вечер особенных успехов не принес, я думаю, надежд они не теряли — впереди почти месяц.

О своих товарищах Генрих отзывался хорошо. Георгий Кошелев из детдомовских, родных нет, вот Генрих и взял его к нам. Вадим Павлович тоже одинокий, недавно разошелся с женой, ушел в чем был, живет в казарме. Впрочем, как сказал Генрих, жена его была подлюга и хорошо, что Вадим Павлович с ней развязался. В общем, как у всех людей, свои будни, свои невзгоды.

Но про эти невзгоды никто не знал. Для всех, для всего города эти люди были праздником.

А тут приезжают Люба с Володей. Люба уже врач, и Володя три года как окончил Военно-медицинскую академию, тоже в военной форме, и не с кубарями, а со шпалой, военврач 3-го ранга. Словом, в доме четверо военных, целый гарнизон. И, наконец, через неделю приезжают Ефим с Наташей.

Залу отвели Генриху с товарищами: гости, им наилучшие условия, а мы как-нибудь потеснимся. Свою комнату я уступил Ефиму и Наташе: хотя и свои, но редкие посетители. Люба, Володя, Игорек и Оля поселились у дедушки. Но и там не слишком просторно: дядя Гриша с семьей — шесть человек, дядя Лазарь с Даниилом. Пришлось Дине перебраться к Ивану Карловичу, а я ночевал у Сташенков: Так что и Сташенки и Иван Карлович со Станиславой Францевной тоже оказались вовлеченными в суматоху. Впрочем, в суматоху был вовлечен весь город.

Ефим и Наташа приехали в субботу, как раз к тому дню, когда было решено накрыть стол, такой формулировкой я закамуфлировал предстоящий юбилей. В кои веки собрались все вместе, можно выпить несколько капель. Братьев я посвятил в свои планы, но под секретом, больше никто ни о чем не знал. И только один человек разгадал мою затею — отец.

— Ты собираешься отметить день моего рождения? — спросил он.

— А почему бы и нет?

— Ничьих дней рождения мы не праздновали, не надо праздновать и мой.

— Никому из нас еще не стукнуло пятьдесят.

— И все же не надо.

— Твой день рождения — ты хозяин. Но ведь еще исполняется тридцать лет вашей свадьбы, это ты не забыл?

— Не забыл. Но время для этого-неподходящее.

Я понимал, что он имеет в виду Леву. Какой праздник, если на нем недостает одного из сыновей… Но Левы уже нет, мы оплакали его, не забываем и никогда не забудем. И вечного траура быть не может.

— Видишь ли, — сказал я, — в первый раз за много лет собралась семья и столько событий: Люба окончила институт, Ефим впервые приехал с молодой женой и такие гости — товарищи Генриха. Можем мы выпить по рюмке водки?

— Пожалуйста, — кивнул отец, — но никаких юбилеев.

Я воздал должное его скромности, но от своего плана не отказался, принял меры, какие — увидите.

Стол был накрыт во дворе на сорок человек. Дедушка с бабушкой, дядя Гриша и Иосиф с женами, дядя Лазарь. С Иосифом отношения были неважные, он держался вдалеке от своих бедных родственников, но все же мамин брат, нельзя не пригласить. Затем, естественно, отец с матерью, Анна Егоровна, Ефим с Наташей, Люба с Володей, Генрих, Вадим Павлович, Георгий Кошелев, Иван Карлович со Станиславой Францевной, Афанасий Прокопьевич Сташенок с сыновьями Андреем и Петрусем и их женами Ксаной и Ириной, ну я, Дина, сын дяди Лазаря Даниил, затем, если вы помните, мамины подруги, сестры Кузнецовы с мужьями, Сидоров, бывший директор обувной фабрики, приехал как раз из МТС, зашел к нам, его уже не отпустили… Итого сорок человек, не считая детей, которые вертелись вокруг стола: Саша, Оля, Игорь, дети дяди Гриши, внуки старика Сташенка, дети сестер Кузнецовых…

Но, понимаете, городок маленький, и если Люба, допустим, сказала бывшей школьной подруге: «Зайди вечером», то с этой подругой приходят и другие поздравить Любу с окончанием института, а заодно и посидеть за одним столом с летчиками — как упустить такой случай?! И если то же самое Генрих сказал своему бывшему товарищу по ФЗУ или по работе в депо, то с ним придут и другие — надо отметить приезд старого друга. И я кое-кого пригласил из бывших папиных сослуживцев по обувной фабрике… И вообще, что такое маленький городок? Та же деревня: на одном краю заиграют, на другом запляшут. Тем более юг, лето, запах кухни разносится по всей улице. Явилась старуха Городецкая, хотя никто ее не звал, притащился несчастный мясник Кусиел Плоткин, как-никак отец начинал у него свою карьеру. Явился Хаим Ягудин — как дядя моего отца, хотя он ему такой же дядя, как японский микадо мне тетя. Зашел парикмахер Бернард Семенович, без него не обходилась ни одна компания; пришел доктор Волынцев, который спас мою мать и брата Сашу; пришел учитель Курас, почтенный человек, преподаватель по всем предметам; пришел аптекарь Орел, он и сейчас был аптекарем,