Всё о невероятных приключениях Васи Голубева и Юрки Бойцова (сборник) - Виталий Мелентьев

После того как вой Шарика прокатился по всему кораблю и вывел из приятной, мечтательной дремоты всех космонавтов, Квач громко зевнул и, осторожно, натруженно меняя положение в кресле, сказал:

– Это что за представления? Концерты с продолжением?

Юра растерянно и извиняюще, словно он был виноват в том, что Шарик неожиданно завыл на весь корабль, попытался вступиться за собаку:

– Тоскует, наверно… Все-таки космос…

– Ну и что, что космос? – почему-то строго спросил Квач. – Если космос, так обязательно нужно выть?

– Не обязательно, конечно, но… Но может быть, у него ностальгия…

– Это еще что за ностальгия?

– Ну… болезнь такая… Иначе еще называется – тоска по родине.

– А‑а, – протянул Квач и сразу осунулся и затих.

– Я думаю, что ностальгия здесь ни при чем, – вмешался Миро. – У него, вероятно, не все в порядке с организмом – собака еще не умеет управлять своими эмоциями во время искусственного усиления гравитации. Отсюда и вой.

– Брось мудрить! – рассмеялся Зет. – Шарику потребовалось в одно место, а найти его сразу, да еще спросонья, не может. Вот и воет – взывает о помощи.

Все рассмеялись, и Зет торжественно объявил:

– Предупреждаю, разгон подходит к самому трудному этапу. Устраивайтесь поудобней – перенапряжение будет особенно сильным. Выключение двигателей произведут роботы – команда-задание на вывод на главную орбиту им отдана. Информационная связь со следящим центром налажена.

Юра поерзал и покорно устроился в своем кресле поудобней. Ровно, но как будто громче гудели невидимые двигатели, все так же, как будто ничего не случилось, перемигивались разноцветные огоньки в стенах и в полу.

На экране плыл черный и бездонный космос. В его глубинах поблескивали необыкновенно яркие, многолучевые звезды – все разноцветные, такие, как огоньки в стенах. Юра рассеянно подумал: «Почему они разноцветные?» – и сам попытался дать себе ответ: «Здесь ведь нет атмосферы и ничто не изменяет окраску света, который идет от звезд. Здесь он настоящий, подлинно звездный».

Он хотел было задремать, но мозг подбросил новый вопрос: «А почему атмосфера твоей родной Земли искажает свет звезд? Может, наоборот, она очищает его? А здесь, в космосе, свет невсамделишный? А?»

И Юра ничего не мог ответить на этот вопрос. Потому что он пока умел только предполагать, а знать, точно знать что, отчего и почему он еще не знал. И тут его одолела самая настоящая, самая земная зависть к голубым космонавтам.

Подумать только – они сверстники, а вот знают, как дать роботам задание, как управлять любыми приборами, и вообще чего-чего только не делают! Вот что значит не терять времени и учиться с того самого часа, как получаешь возможность учиться.

И Юрка дал себе честное слово, что он немедленно, здесь же на корабле, будет использовать каждую минуту, чтобы учиться, узнавать новое, чтобы управлять этим новым. Сразу же приступить к исполнению своего торжественного космического обещания он не успел, потому что корабль заметно прибавил скорость. А значит, прибавилась и сила гравитации. Она вдавила Юрку в кресло, прижала, да еще и прихлопнула невидимой, но очень уж ощутимой тяжестью. Не то что двигаться или учиться – даже думать и то стало невероятно трудно. Почти невозможно. И Юрка очень кстати вспомнил старинную отцовскую поговорку: «Не трать, кум, силы, а спускайся себе на дно».

Почему куму не нужно было тратить силы и на какое дно следовало спускаться, Юра не знал. Но поговорка показалась ему очень уместной и успокаивающей. Он смежил веки и задремал.

Сколько прошло времени, как далеко пролетел корабль и сколько сменилось на нем дежурных, Юра не помнил: он находился не то в полусне, не то в полуяви, что, впрочем, почти одно и то же. Он что-то вспоминал, над чем-то пытался задуматься, но все это быстро сменялось чем-либо другим, а то, над чем он пытался задуматься минуту назад, бесследно уносилось, вероятно, в бездонные космические дали…

Когда он задумался о бездонных космических далях и попытался выяснить, есть ли у обыкновенных далей дно и какая принципиальная разница между обыкновенными и космическими далями, он услышал, как громко и сладко зевнул Квач, а потом крикнул:

– Дежурный! Ты что, всерьез задумал морить нас голодом? Ведь есть же хочется!

– Ребята, – замогильным голосом сказал Миро, – следящие роботы предупредили: необходима экономия продуктов. В бункерах резко сократилось количество белковых молекул, по крайней мере полутора сотен видов. Химические анализаторы и преобразователи уже получили задание проверить запасы и привести белковые молекулы к нормальному соотношению… Но… контролирующие роботы…

– Слушай, Миро, ты брось шутить! Кто мог растратить белковые запасы?!

– Я не знаю, Квач, но контролирующие роботы отмечают непозволительно щедрые траты белков, жиров, витаминов, кислот… ну и так далее.

– Твое решение?

– Постойте, ребята, – вмешался Зет. – Прежде чем дежурный примет решение, нужно подумать о главном – есть-то нам все равно нужно. Поэтому поступило предложение: вначале поесть, а потом уж решать сложный вопрос об исчезновении белков, углеводов…

– Углеводы, понимаете, почти в норме… – перебил Миро.

– Правильно, – не растерялся Зет и продолжил: – Их легче вырабатывать непосредственно на корабле, чем жиры, витамины, кислоты… ну и так далее. Как мое предложение?

– Принимается единогласно! – крикнул Тэн. – Дежурный, действуй!

И дежурный начал действовать. Он вызвал из кухни тележку с обедом, и тележка объехала каждого космонавта. Все поели.

Все как будто были сыты. Оставалось только поуютней устроиться в своих креслах и задремать – впереди самый трудный разгон. Гравитация будет возрастать. Нужно экономить силы.

А все, как сговорившись, ерзали в креслах, переглядывались, и непонятно было, чего им не хватает.

Первый, как всегда, это разгадал Квач.

– Знаете что, ребята? После такой еды нужна земляника.

И земляника появилась. Космонавты ели ее, хвалили, а корабль начинал выход на галактический курс. Не хотелось думать ни о миллиардах километров предстоящего пути, ни о неизвестности, ни о непонятной утечке продуктов. Вернее, не самих продуктов, а тех составных частей, из которых они делаются, – такой вкусной, успокаивающей и бодрящей была замечательная земная ягода.

Посоветовавшись, решили дать роботам задание еще раз проверить, во‑первых, сами запасы, а во‑вторых, работу следящих роботов. Хотя за последние полвека на всей Розовой Земле еще не было случая, чтобы роботы подводили, но теоретически такой возможности упускать не следовало. Все должно быть точно. А пока будет идти проверка, можно отдохнуть.

В тот момент, когда все, кажется, успокоилось и утряслось, космический корабль опять потряс тяжкий собачий вой. Он снова прокатился из отсека в отсек, откликнулся эхом и постепенно затих.

Космонавты еще некоторое время прислушивались к отголоскам этого воя и наконец решили: успокоится и ляжет спать. Следящие биологические роботы не заметили ничего подозрительного – иначе они известили бы людей о любых изменениях в здоровье Шарика. Вероятней всего, Шарик плохо переносит гравитацию. Вот и все.

– Давайте немного отдохнем, – предложил Квач.

Глава четырнадцатая

Тайна корабля

Космонавты дремали и даже спали, ели, пили и очень страдали от гравитации – тело было налито свинцом, в висках стучало, и где-то под ложечкой все время посасывало. Но постепенно привыкли и к этому, потому что корабль только выходил на свой галактический курс. Значит, разгон еще будет длиться долгое время.

Миро очень страдал от перегрузки и, наверное, поэтому ворчал:

– У нас научились высчитывать все. Даже рост цветка или полет моли. А вот уравновешивание сил гравитации и ускорения в космическом корабле все еще не умеют делать. А все почему? Жалеют энергию.

– При чем здесь энергия? – откликнулся Зет. – Энергии у нас сколько хочешь. Мест мало. Ты же проходил космографику и знаешь, как трудно составлять графики и решать уравнения на сопряжение двух этих сил. Да еще в условиях наших систем получения энергии.

– Я все понимаю, – рассердился Миро. – Но именно потому, что понимаю, поэтому и возмущаюсь: самую сложную часть работы мы не умеем передать роботам. Они оказываются неграмотными.

– Нет, дело не в этом. Грамотных и в этом деле роботов создавать не так уж трудно. А вот поместить их на нашем корабле негде.

– Это не резон. Значит, нужно делать роботы меньшими.

– Мы еще не умеем.

– Вот поэтому-то я и возмущаюсь. Как только окончу первоначальное обучение, сейчас же переключусь на роботов. Это же прямо-таки нетерпимо. То изволь проверять следящих роботов – может быть, они напутали. То живи, как мышонок в банке. Тебя раздувает, перегружает, а ты лежи и радуйся тому, что уравновешиванием сил все еще некому заняться по-настоящему. Безобразие! Честное слово, безобразие!