Яд для королевы - Жюльетта Бенцони

— Вы, конечно, не помните меня, — сказала Шарлотта с улыбкой. — Я...

— О, нет, нет! Я прекрасно вас помню! Вы мадемуазель де Фонтенак, не так ли? Вы были фрейлиной герцогини Орлеанской.

— И осталась ею.

— Конечно же, я вас не забыла. Я не забыла никого из тех, кто присутствовал при рождении моего величайшего счастья. Вы были в Пале-Рояле, когда он прислал за мной карету. Я была так счастлива тогда. Моя жизнь превратилась в нескончаемый праздник... В чудесный сон, и я не думала, что мне придется когда-нибудь проснуться. Он осыпал меня подарками. У меня ведь не было ничего, а он подарил мне великолепные наряды, бриллианты, жемчуга... Мои драгоценности были самыми красивыми при дворе, я всегда была наряднее всех остальных...

— Вы и сейчас наряднее всех, — подхватила Шарлотта, любуясь чудесной мерцающей белизной, от которой темнота, казалось, становилась светлее.

— Мне оказывали невероятные почести — в мою карету запрягали восемь лошадей, а в карету королевы — только шесть. В моих покоях было двадцать комнат, мне дали титул герцогини. Он вознес меня так высоко, что все мне завидовали...

— Может быть, слишком высоко, — осторожно высказала свое мнение Шарлотта, но, погруженная в свое несчастье, увлеченная воспоминаниями, Анжелика не слышала ее.

— Здесь, в Фонтенбло, в прошлом году, когда король выдавал замуж свою племянницу за короля Испании, все смотрели больше на меня, чем на невесту, потому что я была ослепительна. Ах, какой был чудесный праздник! Как было весело!

— Всем, кроме героини этого праздника. Она совсем не была счастлива, совсем.

— Не может этого быть! Она же получила корону страны, в которую рекой течет золото из Америки. Разве нет? Мне, во всяком случае, так говорили.

— Мне кажется, что в последнее время золото рекой уже не течет. И потом, корона и деньги никогда не были залогом счастья. Наша принцесса и не подумала ни о золоте, ни о короне. Она думала, как страшно выходить замуж за человека, которого не сможешь полюбить.

— Говорят, он молод... Но ведь он король. Разве это не самое главное?

Шарлотта подавила вздох сожаления. «Она не изменится никогда. Бессмысленно ей что-то объяснять», — подумала она, но все-таки спросила:

— А вы полюбили бы короля, не будь он нашим государем?

— Конечно, полюбила бы! Он так хорош собой, у него такой величественный вид, и он так умеет любить...

— Ну а у Карлоса II, короля испанского, нет ни одного из этих достоинств, у него есть только корона. Он уродлив почти до отвращения и душевно болен...

— Да неужели? Я как-то об этом не подумала...

— Естественно. Вы были слишком заняты своим собственным счастьем.

Напрасно Шарлотта произнесла слово «счастье». Оно вызвало у красавицы Анжелики новый поток слез.

— Посмотрите, что от него осталось! Я считала, что поднялась на вершину счастья, когда узнала, что ношу под сердцем ребенка... Его ребенка! Я с нетерпением ждала дня, который сделает меня матерью принца... Но этот день не стал днем моего триумфа... Он открыл бездну жестоких страданий. Мой сын не прожил и нескольких часов. А со мной случилось еще одно несчастье, и случилось оно до родов... У меня начались кровотечения... Кровь... Я потеряла столько крови...

— Я слышала, что вы болели, — ласково сказала Шарлотта. — Но говорят, что вам даровали чудесное исцеление — вот только не могу припомнить, в каком аббатстве...

— Мобюиссон! Да, после того как я пожила там, мне стало гораздо легче. Приор де Кабриер, который меня лечил, удивительный врач. Но что может поделать его наука и его доброта против зла, которое хотят причинить мне мои враги?

— Ваши враги? Неужели у вас есть враги?

Гнев высушил слезы юной герцогини, и она, повернув голову, чуть не испепелила взглядом свою добровольную помощницу.

— Я должна была бы сказать — мою врагиню! Она у меня одна, но опаснее ее нет никого на свете!

— Кто же она? Вы могли бы ее назвать?

— Конечно! Это ни для кого не секрет. Маркиза де Монтеспан ненавидит меня всеми силами души...

— Маркиза? Но... разве не была она вашей благодетельницей, вашим другом, вашей надеждой в те времена, когда вы еще жили в Пале-Рояле? Я прекрасно помню ту ночь, когда вы поздно вернулись во дворец, и мы с вами познакомились. Вы рассыпались в похвалах маркизе, вы ею восхищались. Если я не ошибаюсь, именно она, а не кто-то другой, помогла вашей близости с королем, пригласив вас к себе в дом.

— Да, так оно и было. Я готова с вами согласиться. Но ею руководили корыстные интересы. Его величество король стал реже бывать у нее. Он любил ее уже меньше и стал находить удовольствие в долгих беседах с мадам де Ментенон, женщиной спокойной и разумной. Он отдыхал с ней от постоянных колкостей и упреков маркизы, которыми та не уставала его осыпать. Впоследствии я узнала, что маркизе пришло в голову привлечь короля моей юностью и тем самым отвратить его от мадам де Ментенон, женщины не первой молодости, которая хоть и обладает привлекательностью, но не могла сравниться со мной красотой... И поначалу маркиза могла радоваться тому, что желание ее исполнилось: король воспылал ко мне подлинной страстью, и я ответила столь же искренним чувством, предавшись ему и душой и телом! Какие божественные часы проводили мы вместе! Я возвращала ему молодость, а он в благодарность за это дарил мне целый мир!

Смущенная Шарлотта с жалостью смотрела на ослепительную красавицу, в самом деле, похожую на видение из волшебной сказки, проливающую потоки слез и сверкающую бриллиантами, которые стоили целое состояние.

— Но... Я думаю, после вашего возвращения из Мобюиссона вы были не менее счастливы. Все говорят о вашем чудесном исцелении. Ваши соперницы отступили в тень, и вы вновь сияли одна в свете солнца.

— Когда я только вернулась, так оно и было. Но теперь все изменилось. Она опять начала все сначала... И я чувствую, что болезнь снова вернулась ко мне...

— Кто начал сначала? И что именно начал?

— Конечно же, Монтеспан! В свое время она получила от страшной колдуньи Вуазен, которую сожгли на костре этой зимой, сильнодействующие опасные средства, которые она снова пустила в ход. Мне сообщили об этом в анонимных письмах — у нее есть порошки и мази, которыми она пользуется, чтобы уничтожить меня. Их доставали для нее ее фрейлины Дезойе и Като, они...

— Остановитесь, прошу вас! Подумайте о том, что вы говорите! Вы обвиняете маркизу... обвиняете в том, что она хочет вас отравить?

— Конечно, она только этого и хочет! Приор де Кабриер исцелил меня, я вернулась, избавившись от болезни, я была радостна, весела, счастье вернулось ко мне. Я снова была любима, как никто на свете, возвышена и вознесена превыше королевы. Но вот уже несколько дней, как болезнь снова вернулась ко мне... У меня снова появились те же симптомы... Головные боли... Тошнота...