Ярость - Карин Слотер

Она уже спрашивала об этом раньше.

— А мне следует его искать?

Мисс Лэм уперлась руками в бока.

— Я не знаю, Джон. Похоже, что ты уже перерос это место.

— Ну, я…

— Есть один дом на Дагдейл. Управляющим там мистер Эплбаум. Если хочешь, могу позвонить ему сегодня вечером насчет тебя.

— Конечно, — сказал он. Мисс Лэм никогда до этого не предлагала свою помощь, и то, что она делает это сейчас, встревожило Джона. И все же он сказал: — Спасибо. Это было бы здорово.

— Ты ведь можешь переехать быстро, верно? Скажем, завтра.

Он не понял, почему такая спешка, но ответил:

— О’кей.

Она взяла сумку и принялась копаться в ней в поисках ключей от машины.

— И еще одно, Джон.

— Да, мэм?

— Что это ты выбросил в окно, когда я отвернулась? — Она подняла на него глаза, сверкнув хитрой кошачьей улыбкой. — Позаботься о том, чтобы это не последовало за тобой на новую квартиру

Он открыл было рот, но мисс Лэм покачала головой, останавливая его.

— Я не люблю, когда кто-то пытается подставить одного из моих подопечных, — сказала она. — И если ты вернешься обратно за решетку, — а шестьдесят процентов твоих подельников по досрочному освобождению сказали мне, что ты обязательно туда вернешься, — то произойдет это потому, что ты сам где-то прокололся, а не потому, что какой-то коп из Атланты, клоун типа Барни Файфа[19], имеет на тебя зуб.

Сердце стучало у него прямо в горле. Майкл позвонил ей! Он нашел то, что Джон оставил на дне ящика для инструментов, и решил кое-что предпринять. Единственная причина, почему Джон до сих пор не в тюрьме, заключалась в том, что мисс Лэм играет по собственным правилам.

— Следи за собой, Джон. — Она ткнула ключами от машины в его сторону. — И помни, дорогой, что я тоже буду следить за тобой.

8:48 вечера

Коготки Бетти мерно стучали по дорожке, когда Уилл вывел ее на вечернюю прогулку В их первый совместный день он попытался взять ее с собой на пробежку, но закончилось это тем, что ему пришлось большую часть пути нести ее на руках. Его совершенно обезоруживало то, как она приспосабливается к мерным потряхиваниям на бегу — язык высунут наружу, задние лапки аккуратно уткнулись в ладонь Уилла, тельце плотно прижато к его груди. Так он и бежал, стараясь не замечать странных взглядов, которые бросали на него встречные.

Понси-Хайлендс считался умеренным районом со своим специфическим контингентом из смеси непризнанных художников, геев и изредка встречающихся бездомных. С заднего крыльца Уиллу был виден Картер-центр, где находилась библиотека президента Картера, а неподалеку от дома располагался Пьемонт-парк, куда можно было легко добраться во время утренней пробежки. По выходным по улице Понсе-де-Леон он попадал прямо в Стоун-Маунтин-парк, где катался на велосипеде, гулял по тропинкам или просто сидел и любовался восходом солнца, переваливающего через самый большой гранитный утес в Северной Америке.

Как бы ни были красивы горы северной Джорджии, Уилл скучал по привычной обстановке родного города — здесь он понимал, что где находится, где безопасно, какие рестораны, выглядевшие подозрительно снаружи, на самом деле предоставляют лучшую еду и обслуживание в городе. Ему нравилось местное разнообразие — например, то, что в конце улицы напротив пестревшей всеми цветами радуги коммуны хиппи располагалась протестантская церковь меннонитов. Или то, что бомжи, копающиеся в мусоре, еще и покрикивают на тебя, если в твоем пакете не оказывается чего-то стоящего. Атланта всегда была его городом, и если бы Аманда Вагнер знала, как он радовался своему возвращению, то забросила бы его обратно в горы быстрее, чем он успел сказать хотя бы слово.

— Привет! — игриво крикнул ему мужчина, пробегавший мимо, и в вечернем лунном свете глубокий вырез на его груди влажно блеснул.

Прожив всю жизнь в городе, где было полно геев, Уилл научился воспринимать подобные выходки не как вызов собственному мужскому достоинству, а как нечто лестное для себя. Хотя, конечно, прогулка с трехкилограммовой собачкой на ярко-розовом поводке (он оказался единственным нужной длины, какой Уиллу удалось найти) привлекала бы к себе внимание независимо от того, где ты живешь.

Уилл улыбнулся, подумав, как забавно он должен выглядеть со стороны, но улыбка эта длилась недолго, поскольку мысли его вернулись к теме, занимавшей его большую часть дня.

Он застопорился в этом деле, и чем дольше Уилл раздумывал над ним, тем больше усиливались его первоначальные дурные предчувствия в отношении Майкла Ормевуда. Сначала он показался ему нормальным, хорошим парнем, но ближайшее рассмотрение выявило кое-какие изъяны, главный из которых заключался в том, что Майкл использовал свое служебное положение, чтобы заставлять женщин заниматься с ним сексом. Мимо этой детали Уилл пройти не мог. Проститутки работают на улице не ради классного секса или поддержания разговора. Они берут за это деньги, и, хотя Уилл полагал, что такие действия можно толковать как связь по согласию, денег в обмен на это Майкл им точно не предлагал. Чтобы управлять этими женщинами, он пользовался властью, которую давал полицейский жетон. И, с точки зрения Уилла, это было изнасилование.

И все же Уилл переживал, думая о парне, с которым провел большую часть последних двух дней, как о насильнике. Отец, муж, казалось бы уважаемый коп — да. Но насильник? У этого человека явно было две личины, и чем больше Уилл думал об этом, тем меньше был уверен насчет того, где из них какая.

Работая в БРД, Уилл в основном занимался преследованием особо опасных преступников, но ссылка в горы научила его одной важной вещи: люди очень редко бывают по-настоящему только плохими или только хорошими. В Блу Ридж, где нищета, закрытие местной фабрики и забастовки практически подорвали жизнь маленькой горной коммуны, граница между правильным и неправильным была очень условна и расплывчата. Уилл узнал там много нового не только о человеческой природе, но и о себе самом.

Регион восемь в Бюро расследований штата Джорджия был самым большим участком в штате, обслуживавшим четырнадцать округов и протянувшимся до самой границы со штатами Теннесси и Северная Каролина. Люди, с которыми Уилл встретился в периферийном отделении северо-западной Джорджии, относились к местным жителям довольно черство, словно считали себя выше тех, кому, по идее, должны были служить. Начальника Уилла, по причинам, которые Уилл так никогда и не понял, звали Йип[20] Гомес, и человек этот при первой же их встрече в шутку посоветовал ему не обольщаться насчет местных талантов.

— Я уже переимел здесь всех дам, у которых еще остались свои зубы, — со смехом сообщил он. — Так себе занятие, мой мальчик. Так себе.

Видимо, выражение лица Уилла выдало все его мысли — Энджи всегда говорила, что у него больше стероидных гормонов, чем нужно, — потому что после этого случая Йип поручал Уиллу самые дерьмовые задания, какие только можно было найти в их районе. Он был полностью отстранен от операции с внедрением агентов в преступную среду, которая привела к самому грандиозному полицейскому задержанию в истории Бюро. Работая с местными, Йип помог раскрыть предприятие по организации петушиных боев, действовавшее в трех разных штатах и двенадцати округах. Это дело затронуло мэра соседнего городка, у которого был выкуплен первый ряд кресел вокруг ринга, чтобы не пропустить малейших деталей представления. Хотя наводка исходила от группы разозленных жен, которые были в ярости от того, что их мужья проигрывают на боях свою зарплату, это все равно не затмило славу операции с внедрением агентов. Йип с ребятами праздновал это событие в «Голубой Гаване» на хайвее 515, в то время как Уилл торчал в своей машине, обследуя заброшенную птицеферму, переоборудованную, по поступившим сведениям, под лабораторию метамфетамина. Не то чтобы ему хотелось выпить с этими людьми — просто было обидно, что его даже не пригласили.

Хотя Уилл никогда не принимал участия в самых ярких полицейских облавах, он любил думать, что то, чем он занимается в этих горах, является делом важным. Метамфетамин был мерзким наркотиком. Он превращал людей в недоумков, делал их неполноценными, заставлял бросать своих детей на произвол судьбы и раздвигать ноги перед любым, кто мог предложить дозу. Прежде чем попасть в Блу Ридж, Уилл видел сотни жизней, разрушенных метамфетамином. Ему не нужен был дополнительный стимул, чтобы гореть желанием уничтожить все лаборатории, находящиеся в его юрисдикции. Работа эта была опасная. Так называемые химики, которые делали это вещество, играли с собственной жизнью. Единственная искра могла сжечь все здание, а производственная пыль — залепить легкие, как пластилин. Необходимо было вызывать команду по работе с опасными веществами, прежде чем Уилл мог войти туда, чтобы собрать улики. Уничтожение таких лабораторий разоряло местную полицию, так что управление шерифа и власти штата не спешили подавать в этом руку помощи.