Игра - Марфа Московская

Может ли старый враг стать новым другом? Песочная кошка так и не узнала этого. Она никак не могла понять, почему подозрение в убийстве пало именно на нее. На первом допросе она хмуро молчала, не зная, как вести себя дальше. Алиби у нее не было, не могла же она сказать, что в момент убийства была на четырех лапах! Следователь напирал, требуя признания и угрожая длительным тюремным заключением. Он так смачно расписывал радости женской тюрьмы, и как такую красотку будут иметь камерные активистки, что Герда не выдержала и разрыдалась прямо за столом.

Следователь считал, что знает, как колоть красивых женщин. Он любезно поднес ей стакан воды, но гордая абиссинка отшвырнула его. Однако это не расстроило, а даже позабавило мента – он был уверен, что завтра она станет, как шелковая. Ее отвели в отдельную камеру, так как все остальные уже были основательно забиты мужиками. Поэтому не нашлось свидетелей тому, как Герда, обмотав руку одеялом, разбила стекло и через десять минут, Превратившись, выскользнула на свободу, слегка ободрав бока об ржавую решетку.

Минул еще день. Непогода все продолжалась, и мы весь день сидели взаперти, занимаясь кто чем. Ник и Маша сидели рядом, тихо переговариваясь. Я увидела, как он дотронулся до ее живота, и они оба улыбнулись. Я не знала, радоваться мне или огорчаться – ведь пока Герда жива, Ник вряд ли бросит ее. Однако и потрясающее известие о том, что любовница – убийца, а невеста носит его ребенка, не оставляло его ни на миг. Теперь Машка пользовалась каждой свободной минутой, чтобы укрепить в нем мысль о бесполезности его отношений с кошкой, основанных только на страсти. Он согласно кивал, но постоянно бросал взгляды на печь, и поэтому первым увидел это:

– Посмотрите-ка, док! Она открыла глаза!

– Так-так… – профессор быстро вытащил стетоскоп и сунул его в мохнатые уши. – Прекрасно!

Должен констатировать, что наш пациент обладает феноменальной, я б даже сказал – нечеловеческой живучестью… А ну-ка, скажите нам что-нибудь, уважаемая Герда!

Но женщина молча смотрела в потолок, не издавая ни звука. Профессор взял ее за руку, и та безжизненно повисла, подобно плети.

– Ну, что ж, и это прогресс. Человек мог проваляться в коме еще не один месяц, а она уже смотрит на мир!

Я подошла к кошке и заглянула ей в желтые глаза. Темные зрачки дрогнули, но не повернулись.

Однако в голове я вдруг уловила что-то подобное шепоту дождя. Кошачья телепатия? Я напряглась, пытаясь сосредоточиться, но слабый сигнал исчез, не успев оформиться в мысль.

К вечеру Герда уже могла принимать жидкую пищу, механически глотая содержимое деревянной ложки, которой ее кормил Абрамыч, осторожно поддерживая голову. Машка сидела у печки и молча шевелила там кочергой, будто происходящее ее не касалось. Лицо ее было мрачнее тучи – видимо, она надеялась, что Герда так не придет в себя, и все решится само собой. Теперь опасность возвращалась, а вместе с ней и новая волна ненависти.

Я уже боялась смотреть на Машку. И когда профессор попросил меня помочь переодеть Герду, я неожиданно грубо отказалась. Подруга с благодарностью посмотрела на меня.

День прошел спокойно и вечером все уснули, кроме доктора, который не отходил от необычной пациентки и время от времени делал какие-то записи в блокноте, бормоча непристойности по-латыни.

Утром все проснулись слегка угоревшие и вялые. Однако холодная водичка имеет просто уникальные свойства по пробуждению, и скоро мы оживленно переговаривались, готовясь к завтраку.

Я отодвинула занавеску и выглянула в окно:

– Люди! Кажется, ветер немного стихает. Правда, облака еще есть, но снег уже сыплется не так нахально. Похоже, вечером можно сообразить обещанную баньку, иначе мы тут все зацветем!

Все восприняли эту новость радостными кликами. Народ гуськом потянулся в туалет, вытаптывая глубокую тропинку в снегу. Когда все ушли, я подошла к Герде. Меня влекло не только недоброе любопытство – последние дни я чувствовала себя несколько странно, находясь рядом с ней.

Как будто в Герде был скрыт ответ на какой-то важный для меня вопрос. Душа моя разрывалась на части, и я не могла понять – отчего. Я тихонько позвала ее – на мгновение показалось, что она слышит меня, но она по-прежнему без выражения смотрела куда-то вверх. Однако меня опять посетило странное ощущение, что кошка мысленно ответила мне – на меня вдруг многоголосым шумом нахлынули тревога, симпатия, благодарность. Они были так причудливо смешаны, что я не смогла разобраться в их истинном предназначении, но общий мотив был теплым, баюкающим.

– Я не дам тебя в обиду! – прошептала я, наклоняясь к ее лицу. – Нас только двое таких в этом мире, и нам надо держаться друг друга.

Не знаю, что на меня вдруг нашло. И не знаю, услышала ли она меня, но я ощутила, как в моем мозгу, словно роза, распускается улыбка. Однако, когда я отошла, шумы в голове внезапно исчезли, словно я вышла из зоны гипноза. Я удивилась и с подозрением посмотрела на женщину. Теперь мозг снова стал ясен, я вновь была на стороне Машки.

В полдень Ник незаметно подошел ко мне, когда я уминала опару для хлеба.

– Марфа, ты не знаешь, где мой пистолет?

– Нет, а что?

– Ну… я подумал, что это твоя работа. Ты ведь единственная, кто был недоволен моим обращением с оружием!

– Нет, я даже не знаю, где ты его хранил.

– Ладно, извини…

Днем, когда абиссинка поела и заснула, я достала картишки и предложила сыграть в преферанс.

Нас как раз было четверо, и было решено расписать тридцатку, чтобы скоротать день. Запалив все керосиновые лампы и свечи, какие только имелись в доме, мы сели за стол, слушая, как успокаивающе потрескивают еловые дрова в печи. Пока профессор бодро расчерчивал лист бумаги, Машка разлила клюковку в четыре стакана.

– Ну что, за удачное возвращение на землю?

– Маша, а тебе можно пить?.. – в голосе Ника послышалось беспокойство.

– Хорошо, дорогой, не буду! – она отодвинула стакан и томно улыбнулась.

– Давайте лучше помянем тех, кто погиб… – тихо сказал старик. – Ужасная, нелепая, нежданная смерть. В принципе, она подстерегает каждого из нас.

– Смерть всегда нелепа и ужасна, – ответила я и задумалась о своем.

Мы молча выпили, с печалью вспоминая о пассажирах проклятого рейса. Я налила себе еще, чувствуя потребность расслабиться, и разбросала карты, усевшись на прикуп.

– Ник, я давно хотела тебя спросить. Почему самолет летел на север, а не в Караганду, например?

– У меня в Мурманске живут родственники, у них есть квартира, в которой они почти не бывают… Я хотел отвезти туда Герду, она очень хотела убраться подальше от Москвы на некоторое время. К тому же сюда были билеты на ночной рейс, и я смог пронести ее в сумке.