Кольцо - Даниэла Стил

Второго мая на трех языках передали приказ о прекращении огня. Русскую речь Ариана не поняла, немецкому извещению попросту не поверила, но, когда те же самые слова повторили на английском, она поняла, что война и в самом деле закончилась. При этом выстрелы не прекращались; в окрестных кварталах по-прежнему шел бой. Но в небе больше не раздавалось гудения самолетов, последний акт драмы разыгрывался на земле. Мародеры громили соседние дома, не обращая внимания на то, что многие берлинцы оставались дома. В Ванзее грабежи продолжались три дня, затем воцарилась зловещая, неестественная тишина. Впервые за несколько недель не было шума, грохота, криков. Лишь изредка молчание нарушали чьи-то голоса, потом вновь наступала тишина. Ариана сидела одна, прислушиваясь. Какофония сменилась безмолвием пятого мая.

Как только рассвело, Ариана решила отправиться на поиски Манфреда. Если город захвачен союзниками, необходимо выяснить, где муж, что с ним. Теперь он больше не должен оборонять рейхстаг, ведь рейх больше не существует.

Впервые за долгое время Ариана поднялась наверх, в свою спальню, и оделась как можно скромнее: натянула шерстяные чулки, старые башмаки, теплую бесформенную юбку. Сверху надела свитер и куртку, а пистолет Манфреда спрятала в карман, под перчатку. Больше она ничего с собой брать не стала – она ведь не собиралась уезжать из Берлина, хотела только найти своего мужа. Если отыскать его не удастся, она вернется домой и будет ждать. Выйдя на улицу, Ариана чуть не задохнулась от свежего воздуха, и еще она ощутила едкий запах дыма. Ариана села в свой маленький «фольксваген», включила двигатель, нажала на акселератор.

Понадобилось всего двадцать минут, чтобы добраться до центра города. Ариана смотрела в окно и не верила своим глазам: улицы были завалены обломками, дальше ехать было невозможно. На первый взгляд казалось, что от центра Берлина совсем ничего не осталось. Однако, приглядевшись, Ариана увидела, что некоторые здания были изуродованы пулями и осколками – здесь много дней подряд шел ожесточенный бой. Ариана все осматривалась по сторонам, не в силах до конца уяснить масштабы произошедшей трагедии. Однако она поняла, что в машине до рейхстага не добраться. Дав задний ход, Ариана вырулила в неприметный переулок и постаралась поставить машину так, чтобы она не слишком бросалась в глаза. Ключи она положила в карман, проверила, на месте ли пистолет, потуже замоталась в шарф и отправилась дальше пешком. Она знала лишь одно – нужно найти Манфреда.

Но на улице ей встречались лишь британские и американские солдаты, двигавшиеся по направлению к рейхстагу. Кое-где, правда, встречались и зеваки из числа местных жителей. Они пугливо поглядывали на победителей, многие явно намеревались покинуть город. Уже в непосредственной близости от рейхстага Ариана встретила и немецких солдат: грязные, оборванные, валившиеся с ног от усталости, они жались друг к другу, окруженные американскими конвоирами. У американских солдат вид был такой же усталый и грязный, но в руках они держали автоматы. Глядя на военных, Ариана поняла, до какой степени отчаянной была эта последняя схватка. Вот к чему привели ее страну фашисты… Пять тысяч немецких солдат обороняли рейхстаг, и каждый второй погиб. В это время мимо повели еще одну колонну военнопленных. Ариана ахнула, увидев среди них Гильдебранда. Лицо у лейтенанта было в синяках и кровоподтеках, лоб обмотан окровавленным бинтом, он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Ариана замахала рукой, бросилась к Гильдебранду. Он должен знать, где Манфред. Однако ее сразу же остановили двое американских конвоиров. Ариана стала умолять по-немецки, чтобы они ее пропустили, но американцы не слушали. Тогда она во весь голос позвала Гильдебранда:

– Гильдебранд! Гильдебранд! Где Манфред?

Лейтенант обернулся и посмотрел куда-то влево. Ариана проследила за его взглядом и застыла на месте от ужаса. На мостовой ровными штабелями были сложены трупы, собранные для транспортировки на кладбище. Изорванные в лохмотьях мундиры, искаженные предсмертной гримасой лица. Ариана медленно двинулась вдоль страшной шеренги и почти сразу же, словно по воле судьбы, нашла того, кого искала.

Она узнала родное лицо не столько рассудком, сколько сердцем. Ариана застыла на месте, отказываясь верить. Рот ее раскрылся, но рвавшийся из горла крик так и остался беззвучным. Даже американцы не могли оттащить ее от убитого. Ариана опустилась рядом с ним на колени и вытерла грязь с его лица.

Она просидела так почти час. Потом до нее внезапно дошел смысл случившегося. Ариана поцеловала Манфреда в закрытые глаза, провела рукой по его лицу, вскочила и побежала прочь. Она мчалась со всех ног по направлению к тому переулку, где оставила свой маленький автомобиль. Там уже возились двое мужчин, пытавшихся завести мотор. Решительно сузив глаза, Ариана вытащила пистолет, направила его на своих соотечественников и заставила их поднять руки. Потом села в машину, захлопнула дверь и, по-прежнему держа пистолет на изготовку, включила зажигание. Из переулка она выехала на задней передаче, развернулась и погнала машину вперед.

Теперь ей было нечего терять, не для чего жить. Меж разрушенных домов бродили мародеры – немцы, иностранные солдаты, в числе которых попадались и русские. Берлин еще не испил чашу страданий до дна. Возможно, ее убьют. Ну и пусть, какая теперь разница. Однако она обещала Манфреду, что попытается спастись. Слово нужно держать.

Ариана быстро добралась до Ванзее, бросила в машину заранее приготовленные вещи. Из съестного взяла вареный картофель, хлеб, немного мяса. Не забыла деньги, парижский адрес, томик Шекспира. Обручальное кольцо Манфреда она оставила на пальце – пусть только попробуют отобрать у нее эту реликвию. Оставила она и венчальное кольцо, и его перстень. Если кто-то попытается отобрать у нее эти кольца, она будет стрелять. Губы Арианы были решительно сжаты, глаза прищурены. Она села в машину, положив пистолет рядом с собой. Бросила последний взгляд на дом, где жила с Манфредом; к горлу подступили душераздирающие рыдания. Человек, который спас ее, ушел из жизни. Ушел навсегда. Подавленная этой мыслью, Ариана почувствовала, что может умереть – прямо здесь, сию минуту. От Манфреда у нее осталось всего одно письмо, полное нежных слов и обещаний. Он написал это письмо на следующий день после того, как они занимались любовью в первый раз. И еще Ариана захватила с собой фотографии – те, что были сняты на Рождество, снимки, сделанные на балу в королевском дворце, несколько карточек из Тиргартена, а также портреты его первой жены и детей. Незачем чужим глазам пялиться на эти снимки. Они принадлежат ей, Ариане. И Манфред тоже принадлежит ей – до конца ее дней.