Бортовой журнал «Синей птицы» - Игорь Валерьевич Осипов

возможное, чтоб обезопасить сына, притом, что в прямом смысле отправил в свободное плавание. И ведь даже не сказал, насколько большой взял кредит на покупку звездолёта. А сумма наверняка немалая.

Все молча щёлкали панцири криля.

Первым не выдержал и разрушил торжественное чавканье капитан:

— Княже, ты ещё не докладывал своему куратору по летучему голландцу?

— Докладывал! — громко ответил Иван, оживившись. — Видели бы вы его физиономию! Особенно когда я сказал, что с нежитью разобрались, демона прикончили, а корабль разобрали на запчасти.

Петрович с Михаилом замерли с едой в руках, ожидая продолжения рассказа.

— Ну, не тяни, княже, — не выдержал Петрович.

— Оказывается, под словом «проверить» имелось в виду, что надо убедиться, что он находится по тем же координатам.

— Орали? — ехидно спросил Петрович.

— Нет. Он походу вааще дар речи потерял.

— Ну так, надо было более внятно задачу ставить. Сам виноват, — откинулся в кресле капитан и вытер руки о салфетку.

Иван хотел возразить, типа, надо было у него перед заданием уточнить, что делать, но тут в кают-компанию вошла Фёкла. Княжич сразу же уткнулся в тарелку, делая вид, что очень увлечён процессом еды. А остальные давили улыбки. Они ожидали, что же на этот раз учудит дочь купеческая.

Та не разочаровала, появившись в новеньком наряде. На этот раз на ней была надета не стеклокожа. Иначе, кроме как розовой пантерой, назвать сейчас девушку не получалось. Её словно выкрасили нежно-розовым лаком. Несколько мазков на грудь, несколько на интимное место. Тонкий слой блестящей шелковисто-маслянистой субстанции телесного рельефа не скрывал, отчего и соски, и нижние губы были отчётливо видны. Из одежды же имелись только магнитные босоножки, несколько золотых колец на пальцах и браслетов на запястьях да жемчужные бусы: одни на шее, вторые на бёдрах, словно поясок. И конечно же, белый заячий хвостик на копчике.

— Почему мне в каюту не принесли шампа-а-анского? — закатив глазки, с придыханием протянула Фёкла и повела сморщенным носом, словно только что учуяла запах водки. — Алкашня космическая.

Михаил вздохнул и отвернулся. Зато капитан хитро прикусил губу, смерил купчиху взглядом с ног до головы и стал разыгрывать комедию:

— Я, госпожа, гляжу, вы решили оказать нам помощь в ремонте. За такое я вам тоже водочки плесну.

— Какой ремо-о-онт? Какая во-о-одка? Я ваше дерьмо пить не бу-у-уду. И ремонт вааще не лакшери, — показушно возмутилась Фёкла, словно ела по утрам только чёрную икру. А Иван-то знал, как вся эта бриллиантовая молодь из княжеских кланов и высших гильдий развлекается в клубах. Они и водкой не брезгуют и блюют потом так же, как обычные смертные.

— Ай как нехорошо получилось, — картинно запричитал Петрович. Даже руками всплеснул. — Тогда прошу прощения, но откуда вам на голову ведро с краской упало?

— Какая краска? — выпучила глаза Фёкла. — Ничего не понима-а-аете. Это боди силиконовый при-и-инт. Это классика!

— Ага, классика. Эту технологию разработали для лечения ожогов. А уж потом для всяких лякшер приспособили, — усмехнулся капитан, потом крякнул и встал.

Он достал из шкафчика ещё один стакан и со звоном опустил на стол:

— Это элитная водка. Ящик по цене тонны шампанского.

— Так и быть, налива-а-айте, — снова закатив глазки, ответила Фёкла и снисходительно взмахнула тонкой ручкой.

Купчиха не нашла ничего лучше, кроме как подойти к Ивану со спины и положить ему руки на плечи, а когда тот выпрямился и повернулся, с лёгким пируэтом уронила себя парню на колени. Иван даже возразить не успел, как оказался в объятиях почти голой девушки.

— Я тут подумала, — начала Фёкла поток мыслей, — у папочки тоже есть любовницы. Мамка всегда говорила, что это просто куклы, одноразовые пустышки, что главное — общий бизнес. Я тоже закрою глаза на эту, — купчиха брезгливо поморщилась и махнула рукой в сторону корабельной феи. — Она ведь ничем не лучше секс куклы. Тоже ненастоящая. Даже неживая. Хотя какая ты любовница? Ни родить, ни мужика порадовать.

— Ёжки-матрешки, — выдохнул капитан, поджал губы и медленно сел в кресло. У него сейчас не было слов, чтоб остановить вошедшую в штопор дуру. Только мат. Но мат лучше приберечь до поры до времени.

Михаил зло сверкнул глазами в сторону купчихи и потёр подбородок.

Даже Иван стал серьёзный. И тоже глядел с брезгливостью, но на Фёклу, а не богиньку.

А у Нульки на глазах навернулись здоровенные слёзы. Губы задрожали от обиды. Она шмыгнула носом и вытерла побежавшую по щеке слезу.

Богинька еле-еле сдерживала рвущийся изнутри плач. Она глянула на растерянно-брезгливого княжича, который развёл руки, словно на колени приземлилась не девушка, а скользкая жаба, и старался не прикасаться к ней. Затем опустил взгляд на свои колени, выглядывающие из-под края сарафана. Снова на победно ухмыляющуюся Фёклу, на замершего капитана и сверкающего негодованием жреца навигатора.

В душе у богиньки всё упало. Да, она ненастоящая. Да, она не человек. Да, она неживая.

Слёз становилось всё больше. Но когда купчиха самодовольно опустила одну руку Ивану на ширинку, внутри Нульки вскипела ярость.

Пусть не человек, но это не даёт права издеваться. Пусть неживая, но тогда нечего терять.

— Стой! — заорал капитан, вскакивая с места.

— Нулька, не надо! — вторил ему навигатор.

Испуганно завизжала и вскочила с коленей княжича Фёкла.

А Нулька начла меняться. Растаял дымом сарафанчик, явив белое девичье тело. Но кожа недолго оставалась светлой, она быстро потемнела, приобретя серый как у дельфина цвет. Лицо девушки вытянулось. Нос сплюснулся и потемнел. На щеках возникли длинные усы-вибриссы. Глаза стали антрацитово-чёрными. Уши удлинились. Шикарные рыжие волосы растаяли вслед за сарафаном. В осаленной от бешенства пасти сверкнули острые клыки.

Руки и ноги богиньки укоротились, превратившись когтистые в лапы с перепонками между пальцами. Тёмная кожа стала плотнее, но мех так и не появился. Зато из копчика вытянулся хвост. Не бутафорский, как у Фёклы, а настоящий: длинный, акулий. Между лопаток появимся небольшой зачаток спинного плавника в виде плоского бугорка в два пальца в высоту.

Через два десятка секунд Нулька больше не была человеком, обернувшись четырёхметровым гибридом голой выдры и акулы. Став тем созданием из гипера, что была раньше.

Громкий рык начался с низкого клокотания, вознёсся в тональности вверх и почти пропал в ультразвуке, как дельфиний писк.

— Помогите! — завизжала купчиха и спотыкаясь кинулась прочь, наступив на заоравшего под ногами кота-робота. Кошак метнулся в угол, не рискуя связываться с космическим оборотнем.

— Стой! — заорал Иван, повернувшись к Нульке. Он вскочил с места, опередив капитана, и растопырил руки. — Не надо!

Богинька, не сводя пылающие от ненависти взгляд с коридора, где исчезла Фёкла, бросилась следом.