Н 7 (СИ) - Ратманов Денис

Ну уж нет! Дождусь парней. Они еще вчера отписались, что у Матвеича серьезная травма голеностопа, но хотелось узнать это из первых уст. На тренировку, как я понял, они вряд ли пойдут, сделают себе выходной, а я часов в десять наведаюсь к Дарине в массажный кабинет.

В восемь зазвонил дверной звонок. Прежде чем открывать, я глянул в глазок и увидел Тирликаса, лицо у него было непроницаемым.

Я впустил его в квартиру, говоря:

— Доброе утро. Тут никого, кроме меня, проходите. Какие новости?

— Разные, — отмахнулся он и протопал на кухню, поставил на стол глушилку и сел на стул, закинув ногу за ногу.

— Чай? — спросил я, выставляя на стол конфеты и кладя сверху две его любимых «кара-кумины», оставшиеся с прошлого раза.

Он молча распаковал одну и отправил в рот. Прожевав, сказал:

— Один труп в Краснодаре. Самородок. Девушка-телепат, в прошлом году отучилась.

— Так скоро телепатов не останется, надо их взять под охрану.

— Уже, — кивнул он. — Суггесторов всех перетрясли — никаких зацепок. Забавно получается: телепаты против суггесторов. И сенсорики наблюдают.

— Суггесторы, выходит, в опале? — поинтересовался я.

— Да.

— А Горский? Он в курсе?

Лев Витаутович пожевал губами и посмотрел куда-то вверх, подумал и пожал плечами.

— Не знаю. У меня нет с ним связи. — Он подумал немного и решил поделиться. — Он иногда как будто исчезает куда-то. Где он и что делает, знают только доверенные лица.

— Ха, может, он рептилоид, — мрачно пошутил я, — ну, или прогрессор. Гость из будущего. Вдруг у него машина времени?

— В чудеса не верю, — сказал Тирликас.

— А мы? Разве то, что мы есть — не чудо?

— Уже нет. — Он долил себе заварки, разбавил кипятком. — И о Горском… думаю, он просто не знает, что происходит.

На языке вертелось: «Ага, как в нашем мире: добрый царь и гадкие, подлые бояре».

— Это были плохие новости, — продолжил Тирликас. — Есть еще нейтральные по нашим футбольным делам. Сроки по «Кардиффу», тренировки и так далее. Донесешь своим, что жду их в нашем конференц-зале в десять? Сюда все влезут с трудом. Все, что касается тебя, я сказал.

— Отправлю всем рассылку, — кивнул я и отправился его провожать.

Сходил к Дарине в десять, ага. Теперь придется отложить как минимум до одиннадцати. Я проверил телефон: девушка по-прежнему не ответила. Игнор? Или ей просто нечего ждать, и она не проверяет сообщения? Помнится, я был таким же. Может, позвонить ей?

Только я подумал об этом, наши ввалились шумной толпой.

— Че там Витаутович хочет? — спросил Погосян с порога. — Он же заходил, да?

Вперед пролез Микроб и, помахав мне рукой, ринулся в душ, чтобы освежиться, пока его не заняли. Следом вошел Клыков, пожал руку и направился в нашу комнату. Сема Саенко переступил порог последним. Он старался не шуметь и слиться с фоном. Тихо разулся, повесил куртку и собрался прошмыгнуть к себе, но я его остановил:

— Привет, Семен.

Парень остолбенел. Больше всего на свете он хотел под землю провалиться и был уверен, что футбол не для него, он позорит нашу команду.

— Ты хорошо держался, — попытался одобрить его я. — Такие голы и я мог пропустить, правда!

Не подействовало, он кивнул, попытался улыбнуться и проскользнул в свою комнату.

— Бесполезно, — махнул рукой Мика, зевнул во весь рот и пожаловался: — Не поспать, эх, на стадион переться! А в поезде разве выспишься?

— Не выспишься, — прогудел Микроб, управившийся за пять минут и вытирающий голову. — В душе свободно, а уже, между прочим, двадцать минут десятого! Саня, ты вообще как?

— Да вроде сегодня совсем хорошо.

Микроба в душе сменил Клык.

— Что там Матвеич? Хочу к нему сходить.

— Не советую, — покачал головой Погосян. — Злющий, пошлет. Мне сказал засунуть сочувствие в задницу.

Я присмотрелся к Федору, стоящему рядом с Погосяном, и отметил, что он вроде еще подрос и заматерел. Вот куда вся его сила уходит, потому он не особо проявлялся на последних играх. Малыш Микроб больше не Микроб, а как минимум вольвокс. Только бы во вкус не вошел и не начал дальше расти — рискует привлечь внимание.

— Как твоя голова? — спросил Мика, хлопая меня по спине. — Туго без тебя! Опять проиграли.

— Да нормально. Малой не виноват, — сказал я. — Вы сами накосячили, особенно во второй раз. Да и первый мяч не факт, что взял бы даже я. Его просто видно не было, Матвеич собой закрыл. А парень извелся весь.

Погосян посмотрел вослед туда, куда ушел Сема, с таким видом, словно в его лице только что закончился дождь. Ну, или — нудная лекция. Достал, видимо, всех своими страданиями.

— Семен! Свободно! — крикнул Клык, выходя из ванной. — Или, Поласкун, ты пойдешь?

Мика скривился, нюхнул у себя под мышкой и резюмировал:

— Я не успел запачкаться, не пойду.

— Вонючка, — осудил его Микроб. — И как тебе девки дают?

— Настоящий мужчина моется только перед сексом, а он у мня часто, отшутился Мика и не удержался от шпильки: — В отличие от некоторых.

— Я люблю падших женщин, — пропел Микроб и принялся обуваться, приговаривая: — Ненавижу опаздывать.

Я думал, придется Саенко выковыривать из комнаты, но он вышел сам.

Когда мы покинули квартиру, и Семен немного отстал, я тоже сдал назад, к нему, и спросил:

— Что делать будешь? Прокачиваться или — уйдешь из команды?

Сема пожал плечами.

— Не знаю пока. Позже решу… Слушай, а ты правда считаешь, что я не виноват? Или сказал это, чтобы меня не расстраивать?

— Посмотри матч по телеку, там все видно.

Он вздохнул.

— Мне-то самому не видно: пропустил и пропустил.

Вроде Сема немного оттаял, движения перестали быть угловатыми.

На собрании Тирликас объявил, что уже точно определилось, где мы будем играть с «Кардиффом»: в Ялте, двадцатого октября. Нам надлежит туда отбыть двенадцатого, чтобы мы акклиматизировались и пристрелялись, билеты уже куплены. Все наши октябрьские матчи сдвинутся на ноябрь, кроме, надо полагать, того, что десятого в Михайловске с «Динамо» из Сухуми.

Сами валлийцы прилетят тоже десятого, но прежде погуляют по Москве и Питеру, а в Ялту прибудут шестнадцатого.

А с ними, конечно же, будет Энн, она так рвалась приехать на историческую родину! И что мне с ней делать? Ее я точно уже не хочу, какой бы красоткой она ни была. Мой рьяный боец со мной не согласился, он ее по-прежнему хотел, как и четверть женского населения. У меня же в мыслях поселилась другая женщина.

Ну а в Ялте нас уже будет ждать товарищ, почти английский джентльмен Владимир Душин, который даст дальнейшие инструкции и призван поладить с валлийцами. Хотя какие там инструкции: выбегай и забивай! Ну и перед игрой будет уже традиционная обожаемая мной пресс-конференция.

Когда Тирликас закончил и отпустил нас, ко мне подошел Саенко, вскинул голову и сказал:

— Саня, а погоняй меня? Да, ты правильно понял: я решил учиться.

Вот и сходил к Дарине, будто мешает что-то. Я проверил сообщения: она по-прежнему молчала. Что ж такое-то? Все ли с ней в порядке? И не спросишь ни у кого, видел ли ее кто-то, все только что сюда пришли.

— Так что, погоняешь? Или у тебя планы? — напомнил о себе Саенко, перетаптываясь с ноги на ногу.

— Да, конечно. Через полчаса-час нормально?

— Пойду переодеваться! — радостно кивнул он и умчался чуть ли не вприпрыжку.

А я наконец направился в массажный кабинет, где заседала наша реабилитолог. Чем ближе подходил, тем больше частило сердце. Остановился напротив кабинета с табличкой «Вавилова Д. И.» и только сейчас подумал о том, что она, выходит, взяла фамилию деда. Или как там у них с родственными связями?

Интересно, а мою фамилию возьмет… Тьфу ты, что за мысли лезут в голову!

Я постучал в дверь, замер, пытаясь услышать возню с той стороны, но там было тихо.

— Рина, — позвал я, — ты там?

Никто не ответил. Ее что же, нет на рабочем месте? Я достал телефон, набрал ее. Донеслись гудки. Давай же, ответь! Но ответил робот, что время ожидания истекло. Я выругался и зашагал к выходу, думая о том, успею ли сгонять к ней домой и вернуться в течение часа — обещал же Саенко его потренировать!