Чертовщина за свой счет - Валентина Андреева

И тогда она, ловко вывернувшись из пиджачка, быстро нагнулась и подняла что-то с дороги. В следующий момент это «что-то» наверняка превратило бы меня в то самое, чем она меня обозвала. В лучшем, конечно, случае. Я оттолкнула Стасика и покорно закрыла глаза, ожидая сильного удара увесистым камнем по голове и почему-то переживая, что так и не проверила волшебные свойства «Тайда». Удар явно подзадержался. У меня мелькнула спасительная мысль, что камень перевесил старушку и она валяется у меня в ногах с мыслями о раскаянии. Во всяком случае, именно оттуда доносились ее стоны и рыдания. Когда я заставила себя открыть глаза, рот открылся сам собой – без всяких усилий с моей стороны. Полусогнутая бабуля, яростно шипя и плача злыми слезами, делала смешные попытки вывернуться из рук золотоволосой красавицы с теплохода. Я успела заметить, что одной рукой Раиса Леонидовна пристегнута к ее руке. Наручниками. Еще более испуганного, чем раньше, Стасика схватил и прижал к себе подоспевший Костаки. Со стороны прибрежной полосы к нам спешили высокий, похожий на Алексея Ивановича парень и Светлана, а со стороны леса – толпа в составе людей в милицейской форме, лоточников и туристов. Ноги подкосились, и я уселась прямо на дорогу.

Вернуться на теплоход мне не довелось. Меня как ценного свидетеля добровольно-принудительно увезли для дачи показаний вместе со Светланой. Костаки вместе с роскошной красавицей и Стасиком поехали отдельно. Правда, я ехала со всеми удобствами – нас со Светланой вез Игорь, только радости это не вызвало. По мере приближения к столице меня обуревал тихий ужас. Димка обещал встретить нас на машине. О том, что будет дальше, мне думать не хотелось. Из машины я выходила в полубессознательном состоянии. И только твердое обещание Игоря устранить неприятности вывело меня из состояния ступора. Я даже сумела дать показания и трясущейся рукой расписаться в протоколе. Очень даже похоже.

Игорь слово сдержал. Димку с розами, прибывшего за полчаса до швартовки теплохода, я увидела сразу. И разозлилась – мне показалось, что он ободрал мои взлелеянные розовые кусты. Видя мое состояние, Игорь достал у кого-то из работников речного вокзала бинокль, и я успокоилась – розы явно не мои.

Вы когда-нибудь пробовали наблюдать за своими близкими в тот момент, когда они этого не подозревают? Захватывающее зрелище! Димка ходил туда-сюда и обратно, таская розы, как веник. Несколько раз, прищурив глаза, придирчиво осматривал свои ботинки. Смахнул букетом с брюк непонятно что. Пять раз доставал мобильник, но, повертев его в руке, возвращал в карман. С идиотским выражением смотрел на пассажиров прибывших теплоходов. Я тихонько смеялась. До тех пор пока не произнесла вслух:

– Интересно, а где же сын?

– Мам, ты меня звала? – раздался голос Славика почти над ухом, и я испуганно вздрогнула. Хорошо бинокль висел на шее. Это и спасло его от неминуемой гибели. Нет, сегодня опять не мой день, печально отметила я, спешно придумывая, как поубедительнее и покороче, в трех словах доложить сыну все, что со мной произошло. «Николай Карягин» шел к причалу.

– Тс-с-с, – приложил Славка палец к губам. И чмокнул меня в щеку. – Я уже частично все знаю. Ребята толковые. – Он кивнул в сторону Игоря и его друга. – Как вот теперь отца отвлечь от увлекательнейшего занятия – тщательно готовящейся встречи с тобой. Тем более что выглядишь ты как-то не совсем подходяще для этой самой встречи. С розами, я имею в виду.

Я посмотрела на себя: легкомысленная футболка и шорты. А сверху – куртка Игоря, скрывавшая весь наряд и создававшая впечатление, что под ней ничего нет. Кроме Аленкиных тапочек. Дались они мне! Настроение опять приблизилось к нулевой отметке.

– Так, – по-деловому обратился Игорь к стоявшему рядом приятелю, – Саша, берешь мужа Ирины Александровны на себя. Слава! Потребуется твоя помощь. Делаем стенку и загораживаем ему обзор. Ирина Александровна, ваша задача – не оглядываясь по сторонам, проскользнуть в толпу прибывших и с ней смешаться. Дед ваших родных предупредит. Я ему звонил.

– А разве… его не увезли вместе с нами?

– Нет. Я попросил, чтобы ему разрешили остаться. Следовало успокоить вашу дочь и остальных. Уж очень у вас подруга… буйная.

– Да, – вяло согласилась я. – Жаль, Стасика увезли. Мог бы посмотреть, как тонут теплоходы. Он, бедный мальчик, так мечтал…

Мое внедрение в туристическую массу, отягощенную к тому же вещами, прошло не так, как планировалось. С самого начала система дала осечку. Саша бодро подскочил к Димке и попросил у него закурить. Вся беда в том, что Димка не курит. Как оказалось, Саша тоже. Тогда в ход пошел вопрос о времени. Оказалось, что Димка забыл дома часы, тогда как они красовались на руке Саши и показывали время с точностью до секунды. Димка повнимательнее присмотрелся к собеседнику, переложил розы из правой руки в левую и с прямой угрозой в голосе спросил:

– Что тебе, парень, надо? На что ты нарываешься?

Как оказалось, эта тема была самой подходящей. Стороны выясняли отношения минут десять, обходясь минимумом слов: «Чего тебе надо?» и «Мне? Ничего». Это позволило моей персоне присоединиться к первым туристам, покидающим теплоход. Внутрь толпы меня не пустили – раздались все те же кипящие гневом голоса, обвиняющие меня в сверхнаглости: то я без очереди лезу из теплохода на стоянку, а то поперек очереди – на теплоход. Пришлось оставить безуспешные попытки и спрятаться за спинами выходящих. Неожиданно толпа расступилась. От меня стали шарахаться. Тихо переговариваясь, люди с подозрением и любопытством оглядывались в мою сторону. Многие потянулись к мобильникам. Свободное пространство дало возможность проникнуть на теплоход.

Первой меня увидела Наташка и заревела. Это грозило увеличением травматизма в судоходной компании. За слезами она не видела, куда идет. Затем показалась Алена. В таком же состоянии. Я осторожно выглянула из толпы в сторону причала и увидела, как Игорь и Славик разнимают сцепившихся оппонентов. Розы аккуратно лежали в стороне. Лучшего момента могло и не представиться. Я выхватила у дочери сумку, из сумки свое платье и, не обращая внимания на людей, натянула его на себя. Рукава футболки и тапочки изрядно портили вид, но дочь, размазывая по лицу слезы, быстро отыскала мои туфли. Рукава футболки старательно подвернули.

– Нагуляются в поездках-то без мужей, – сердито проворчала знакомая дама, постоянно выгуливавшая своего мужа по палубе на расстоянии не дальше локтя, – даже приличный вид себе придать не успевают.

– Да вас и неприличный вид не спасет, – огрызнулась Наташка. – Никто без слез не взглянет. Просто ваш муж редко очки протирает.

Ответа мы не услышали. Не до него было. Закончив разборку, к нам спешили Димка и сын. Славка хитро улыбался и подмигивал Аленке. Та на всякий случай через силу улыбалась. А я, попав вместе с розами в объятия мужа, облегченно вздохнула и с трудом подавила слезы.

Зареванные Алена и Наташка вызвали у Димки легкое удивление. Но Лешик быстро пояснил, что слезы – результат расставания с лайнером.

Мы уже окончательно уплотнились вчетвером на заднем сиденье «Нивы», когда я вспомнила, что не простилась с Игорем. Вместе с другом они стояли в сторонке, наблюдая процесс усушки и утруски. Я украдкой помахала ему рукой. Он тоже и, наклонившись, что-то сказал другу. Саша в ответ широко нам улыбнулся.

– Нет, я набью этому сопляку морду! – вскипел Димка, не вовремя взглянувший на бедного парня. – Прямо издевается!

– Да брось ты, – промурлыкала Наташка. – Не видишь, что ли, – псих…

Через несколько дней Славик увез Алену и Лешика к бабушке в деревню. Я категорически отказалась покидать территорию дачи. Мысли о ней согревали мою душу в трудные часы отдыха на теплоходе. Боюсь, что неизгладимое впечатление о нем будет храниться в памяти, как в несгораемом сейфе. Правда, кое-что досталось лайнеру и от меня. Не столь долговечное – бывший белый костюм, блузка с неудачно пришитым рукавом и открытая пачка «Тайда». Достойное дополнение к одинокой Ольгиной туфле.

Димка, выпытав у всех по очереди подробности славной поездки и сложив их в общую кучу, решил, что отдых мне вообще противопоказан, и запретил ступать дальше садовой калитки. Увесистый замок на ней свидетельствовал о серьезности его запрета. Еще через несколько дней я поняла, что ключ от замка потерян, а сам он не закрыт. Одновременно стало разбирать любопытство. Многого я не знала, и вся история требовала систематизации. Если меня не пускали с дачи, то Наташку муж не пускал на дачу. Отпуск у него начинался только через неделю после нашего возвращения. Подруга сидела дома в печали и охранялась верной Денькой. Пока детки во дворе не начинали палить в воздух ракетами. Тогда сторожиха моментально забивалась в ванную, дрожала от страха, и ей было глубоко наплевать на всех преступников в мире. Наташка отпаивала собаку валокордином.