Скитальцы - Кнут Гамсун

Там едят людей?

Да, варят и едят.

И ты сам это видел? Теодор даже встал, от волнения он не мог усидеть на месте.

Август: А то как же, своими глазами. Мы с одним матросом сошли на берег, чтобы пособирать жемчуг, кругом росли пальмы, винные ягоды и всякие там фрукты. Но им, видите ли, понадобился мой приятель, на него накинулась целая дюжина злодеев, но меня они не тронули, ведь у меня в руках был револьвер. Что вам от меня надо? — спросил мой приятель. Оуа, оуа! — ответили они, и это означало, что они хотят убить его. Вы мерзкие негодяи и разбойники, сказал он, потому что не испугался этих дикарей и даже разбил одному нос, одна дырка осталась, я сам видел. Но всё-таки их было слишком много, они стали бить его по голове баграми, а он кричал, что они убийцы и мерзавцы; правда, их это не остановило. Тогда я застрелил одного из них. Однако они даже не заметили этого, так много их было. Приятель крикнул мне, что они не шутят и сейчас убьют его, и тогда я застрелил ещё одного, но тут они свалили моего матроса на землю, и я уже больше не стрелял, потому как мог попасть и в него. Вскоре он был уже мёртв. Дикари танцевали и прыгали от радости, а я спасся лишь потому, что шёл задом наперёд и грозил им револьвером, пока не поднялся на борт. Потом вся команда взяла оружие, спустилась на берег и напала на лагерь этих дикарей. Но было уже поздно, они успели разделать нашего товарища и сложить мясо в котел.

Слушатели замерли от ужаса, а отец Эдеварта с тревогой спросил: Неужели ты стрелял в них, Август? Так прямо и стрелял?

Август: А что мне ещё оставалось? Ведь они были язычники.

Это верно, сказал хозяин дома, но всё же у них были бессмертные души.

А чёрт его знает, были или нет, мне про это ничего не известно. К тому же я никого не убил, я стрелял только в руки, в пальцы и в ноги, а это не грех.

Я не ошибся в тебе, Август! — удовлетворённо кивнул хозяин.

Эдеварт решил поддержать друга, ведь он видел, что и Теодор, и Ездра, и даже Йоаким сомневаются в правдивости этой истории, и тут же вмешался: Невероятно, Август! Чего только ты не повидал! Мы это даже представить себе не можем!

Август закинул руки за голову, равнодушно зевнул и заявил, что хвастать не любит, для него всё это дело привычное. Но что верно, то верно, такие приключения немного скрашивают однообразие жизни. В скором времени он снова поедет в те края, надо проверить, на месте ли его сокровища.

III

Ни в Поллене, ни в его окрестностях денег летом уже ни у кого не осталось, и коробейникам давно следовало покинуть его, но проходила неделя за неделей, а они всё не уезжали. Им было хорошо дома, их окружал почёт и уважение, а в чужих краях это надо ещё завоевать. К тому же старый уфутенец, как и в прошлом году, снова сушил в Поллене рыбу, осенью он рассчитается с людьми, и у них снова появятся деньги. Утро вечера мудренее.

Вот только Августом вновь овладела тревога, дни казались ему слишком однообразными. Нельзя сказать, чтобы он бездельничал или спал до полудня, совсем нет, он бродил по селению, приходил на скалы, где сушили рыбу, заводил разговоры, навещал Ездру на его пустоши и давал советы относительно работы на земле и начатой постройки дома.

Что ж, ему случалось видеть и более неудачное начало, что верно, то верно, здесь же видно, чего хочет хозяин. Надо только на склоне повыше дома прорыть канаву, чтобы вода не стекала в картофельный погреб, а краеугольные камни и для дома и для хлева следует вкопать поглубже, чтобы мерзлота не вытолкнула их из земли. Ездра как раз укладывал камни в фундамент хлева.

Август сказал: Хлев слишком мал.

Ездра возразил, что едва ли у него будет много скота.

Всё же ты строишь не собачью конуру. Сделай фундамент побольше и со временем сможешь поставить сюда четырёх коров.

Ездра расхохотался: Где я, по-твоему, накошу сена на четырёх коров?

Август бросил взгляд на земли Ездры, и у него тут же родилась блестящая мысль. Ох уж этот Август, его выдумки частенько выручали его в жизни, вот и теперь его вдруг осенило. Ты должен осушить это болото! — сказал он.

Ездра с испугом поглядел на него. Ты шутишь? — спросил он.

Нет, не шутит. Август долго убеждал этого маленького полленца Ездру послушаться его совета; Ездра отнюдь не загорелся его идеей, однако слушать рассуждения этого много повидавшего на своём веку моряка было забавно.

Ладно, допустим, Август прав, а для чего это нужно ему, Ездре?

Стало быть, он ничего не понял? На его земле есть прекрасное большое болото, которое легко превратить в плодородную землю, достаточно только перекопать торф. Камней в болоте нет, земля там нетронутая, илистая, её можно сразу же и засевать. Идём поглядим на твоё болото! — предложил Август.

Они продирались через можжевельник, шли лиственным лесом. Август загорелся и говорил без умолку, холодная голубизна в его глазах потеплела. Они остановились у площадок, где сушили рыбу, по скалам от века струилась вода, стекавшая из болота; перед ними открылась чистая, безлесая гладь болота, и Ездра усмехнулся: Глубоко же тут придётся копать!

Август с ним не согласился: ведь трясина здесь только в одном месте. Нужно вырыть канаву вокруг болота, затем прорыть посередине глубокий ров и, наконец, пересечь болото поперёк дренажными канавами, соединив их со средним рвом. Здесь хороший уклон, вода сама побежит в море. Представь себе на месте этого болота зелёное поле! — закончил Август. Тут можно заготовить корму не меньше чем на трёх коров.

Ты видел, как это делается? — спросил Ездра.

Тысячу раз.

А если они выроют труп?

Август на минуту растерялся: Труп? Я как-то не подумал... Ты почему вспомнил о нём?

Ведь я могу потревожить того, кто лежит в болоте? Что скажешь?

Ну... Август заколебался. Коли на то пошло, никто так не боялся этого покойника, как он сам, ведь это он в своё время обхитрил Скору при расчёте за рыбу, да ещё присвоил карманные часы покойника, сапоги с высокими голенищами и костюм. Но что с того? Разве он не подарил шкиперу золотое кольцо? Август тянул с ответом, он спросил у Ездры: Скору когда-нибудь причинил тебе вред?

Мне? Никогда.

Разве он не кричит с болота, не просит, чтобы его вытащили отсюда? Да его всё селение боится.

С тех нор как Ане Марию увезли в тюрьму, здесь стало тихо.

Август подвел итог: И всё же его надо достать и похоронить в освящённой земле.

Через неделю произошёл странный случай, не суливший Ездре добра. В воскресенье после полудня, когда люди возвращались домой из церкви, с болота послышался крик... жуткий крик. О Господи, он был такой протяжный, зловещий, словно доносился из-под земли; девушка, которая пасла на холме скот, в ужасе прибежала домой и забарабанила в дверь, жители Нижнего Поллена, возвращавшиеся из церкви, тоже услыхали крик и бросились наутёк, все переполошились. Ездра примчался в селение, обезумев от страха, он работал на своей стройке и тоже услыхал крик. Весь вечер люди толковали об этом событии, ох не к добру это, если с болота опять слышится крик, бедный Ездра, разве он теперь осмелится построить дом и жить там; а что будет с остальными, со всем Полленом, теперь ни один человек ночью глаз не сомкнёт! Это ведь не бык Каролуса мычал, и не гагара кричала, та крикнет раз и умолкнет, нет, это наверняка жаловалась не обретшая покоя душа. Все думали о шкипере Скору.

По-моему, нам надо осушить это проклятое болото, предложил Август. Что скажешь, Каролус?

Каролус помедлил с ответом, ему не хотелось говорить о шкипере и снова напоминать о преступлении своей жены. Уж и не знаю, стоит ли нам тревожить этого покойника, сказал он.

Август: Если мы его найдём, то похороним на кладбище, и он найдёт покой в освящённой земле, и тогда уже больше никто не услышит его жалоб. Я так полагаю.

Одни согласно кивали, другие считали это дело рискованным — какое они имеют право вытаскивать труп и перечить воле Божьей? На том дело и заглохло. Никто не спорит, речь идёт о мире и покое всего Поллена, но труп... Лишь Ездра, хоть это и касалось его больше всех, не мог постоянно жить в страхе, он успокоился и снова принялся за работу; и даже, как ни странно, после того случая он послушался совета Августа и сделал хлев вдвое больше, чем собирался. Что, интересно, он при этом думал?

Потом случилось несчастье со старым Мартинусом. В пасторской усадьбе ему дали новую корову, её звали Фагерлин, она паслась вместе с остальным скотом и давала молоко утром, в полдень и вечером; казалось, всё шло хорошо. Правда, другие коровы не приняли Фагерлин, они её бодали и сталкивали с дороги; такова уж судьба всех новичков в стаде, постепенно к ним привыкают и перестают замечать. Но Фагерлин провалилась в болото. Как ни жаль, а спасти её не удалось, помощь подоспела слишком поздно. Что ж, ведь бедняжка Фагерлин не знала этого пастбища, не привыкла с детства обходить стороной ту бездонную топь, а может, её туда столкнули другие коровы, кто знает; так или иначе, а корова Мартинуса погибла. Что же Мартинус и его семья? Сам-то он покорно принял несчастье и утешался тем, что жить ему осталось недолго, однако люди толковали между собой и решали, как быть.