Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история - Костин Константин Константинович

Что делать, что делать?

Что ж, поступим как делали путешественники на воздушных шарах, когда шар начинал падать, как мои капиталы и настроение. Будем сбрасывать балласт.

Раз — вниз полетел балласт с надписью «Пиджак». Два — туда же отправился мешок «Рубашка». Три — вот и мешок «Брюки» пошел следом… хотя нет. Ловим брюки и затаскиваем обратно на воздушный шар. Нынешние мне не по размеру и смотрятся на мне, честно говоря, очень стремно.

Итак, я стал счастливым обладателем трех пар черных шерстяных носков, двух пар сатиновых трусов, одной майки. Довольно симпатичных черных кожаных ботинок, на резиновой подошве, фабрики «Гонец». Тяжелых и жестких, но это проблема любой обуви из натуральной кожи. Тут уж — или мягко или долговечно.

Я зашел в кабинку для примерки с брюками в руках. И замер в размышлении. Уставившись на стену, где почему-то были наклеены бумажки с информацией об обуви. Из которых я узнал, что в ОРС мужская обувь выпускается до 47 размера — что для меня, с моим сорок третьим, все равно что лыжи и ласты — что на подкладке ботинок «в верхней берцевой[2] части[3]» должна стоять марка сорта: в кружке — первый сорт, в ромбе — второй, в треугольнике — третий. На моих ботинках — кружок, хе-хе.

Еще я внезапно для себя узнал, что размер обуви — это не просто какое-то число, а длина следа колодки в штихмассах. Не ноги, не ступни, а именно следа колодки. Да еще и в штихмассах, каждый из которых равен 6,67 мм. Для меня штихмас[4], вообще-то — какое-то название столярного инструмента, вроде рейсмуса[5], шерхебеля[6], фальцгебеля[7] или кронциркуля[8], я в них не разбираюсь, я же не столяр, в конце концов. И «длина в штихмассах» для меня — все равно что «размер доски в зензубелях[9]».

Но задумался я, вообще-то не над этим. Что мне мешает сэкономить, просто набрав сейчас несколько брюк, якобы для примерки и надев одни из них под те, что на мне? Ну, кроме того, что это — кража и вообще плохо? Рамок на входе здесь стопроцентно нет, разве что продавец что-то заподозрит… и что? Потребует снять штаны? А если и потребует — я всегда могу сделать ноги. Правда, моя зеленая тюбетейка слишком приметна… Но я ведь могу прийти и в другой раз, надев одну из трофейных кепок: белая а-ля агроном мне оказалась мала, зато серая малокозырочка — как родная…

Тьфу ты, гражданин Ершанов, может пора завязывать с криминалом. У тебя есть деньги… пусть и немного… и следить там, где живешь, не стоит… Волк у своего логова овец не режет.

Я поймал себя на том, что обдумываю, в какой из соседних городов можно по быстренькому скататься на поезде, чтобы обнести тамошние магазины, разозлился сам на себя и чуть было не упустил мысль. Очень важную мысль. Я поймал ее за самый кончик, практически еле зажал ногтями и осторожно потащил на свет.

Города… Соседние города… Провинциальные… Такие, как Раниманск… Где я так же украл брюки… и куртку… и кепку… и книгу… да я практически рецедивист! Нет. Фу. Не о том думаешь. Что-то еще было в Раниманске, что-то еще… Брюки — украл… Сапоги — выменял… рубашку — купил… Купил. За тридцать рублей. А здесь такая — семьдесят. В два раза дороже. Почему? Потому что… эврика!

Если у меня не хватает денег — какого черта я вообще поперся в магазин, если можно купить подержанные вещи на барахолке! А здесь она наверняка есть — в Питере… то есть в Афосине, как в Греции, все есть!

Я выскочил из примерочной и чуть было не спросил у продавца, где здесь ближайшая барахлка, но быстро осознал, что это будет, мягко говоря, некрасиво и невежливо. Получил свои ботинки и прочее барахло, упакованное в оберточную бумагу и перевязанное шпагатом и ускакал на поиски знающих людей.

Итого — шопинг обошелся мне в 264 рубля.

На радостях я пообедал в ближайшей столовой номер семнадцать, после чего двинулся в общежитие. Размышляя о том, где мне найти этих самых знающих людей.

* * *

В комнате царило некоторое оживление: Мамочкин читал толстую книгу, скорее всего — готовился к послезавтрашнему экзамену по химии, ответственный человек, красавчик Арман натянул узкие брючки-дудочки, белые носки и сейчас старательно наводил блеск на туфли, видимо, собирался навестить девчонок. С целью совместной подготовки к экзаменам, конечно. Бергена еще не было, ну, он человек свободный и навряд ли найдет себе приключения после пары кружек пива. А если и найдет — где его искать, я не знаю. Валявшийся на кровати и курящий Ирис, увидев меня, подавился табачным дымом и закашлялся. Курить в комнатах нельзя, что ли? Так я не комендант. И даже непохож.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сгрузив покупки, я прихватил серое вафельное полотенце — подарок трех добрых девчонок из предыдущей общаги. Надо их навестить, кстати — и ушел мыть ноги перед тем как обуть новые ботинки.

Когда вернулся — Арман уже исчез, зато появился Берген, совершенно трезвый и довольный жизнью как питон, встретившийся с упитанной свинкой.

Он увидев меня, прямо-таки расцвел, судя по всему, желая поделиться историей о похождениях, но не успел.

За моей спиной скрипнула дверь.

— Привет. Абитуриенты? — произнес мрачный голос.

Я оглянулся, прямо таки ребрами почувствовав, где у меня во внутреннем кармане лежит нож. Хотя… Тут не нож, тут танк нужен.

Незваный гость был огромен. Парень занимал дверной проем весь, целиком, от косяка до косяка и от пола до притолоки. Клетчатая рубашка, спортивные штаны, лохматая кудрявая голова. Этакий типаж атамана Кудеяра, в руках которого можно было бы ожидать бутылку водки, кистень, утюг…

Но никак не шахматную доску.

— В шахматы играть умеете? — с надеждой спросил великан.

— Нет, — покачал головой я.

— Только в нарды, — развел руками Берген.

— Не умею, — почти прошептал вжавшийся в кровать Ирис.

Взгляд великана остановился на Мамочкине:

— А ты?

— Не… Не… Не… — на Мамочкина напало заикание.

— Что «не»? — с интересом спросил шахматист, — «Не умею»? «Не пробовал»? «Нематода»[10]?

— Не… Не… Немного, — наконец выговорил тот.

— Немного — это насколько? Как конь ходит — знаешь?

— З… знаю.

— Что такое гамбит?

— Тактическая жертва пешки или фигуры.

— О! Играл в шахматы раньше?

— У меня первый разряд.

— Дружище! Так что ж ты молчал?! Будь другом, выручай — не с кем сыграть, совершенно! Подыхаю! Пойдем, а?

В голосе великана звучала такая искренняя мольба, что Мамочкин закивал и двинулся за нашим гостем к выходу из комнаты.

А это не развод?

Черт его знает, что это за тип, заведет в комнату, обыграет, выставит на деньги… И не надо мне о том, что в советские времена такого не было.

Я рванулся было к двери, Берген, которого, похоже, тоже посетила та же мысль — одновременно со мной. Но не успел ни один.

Дверь скрипнула в очередной раз, и в ней показался наш Казанова. Прижимавший руку к заплывшему глазу, который наливался огромным кровоподтеком.

[1] В 1958 году средняя зарплата в СССР составлял 767 рублей, т. е. примерно ту же сумму, с которой герой пришел в магазин.

[2] Именно «берцевой», не «берцовой»

[3] Берцевая часть — часть ботинка. Закрывающая боковые части стопы и тыльную часть. То есть та часть ботинка, которая облегает бока и пятку, плюс та часть, в к которой принадлежит шнуровка. Эта же часть называется «берцы». Нет, берцы, это не название высоких армейских ботинок, ботинки эти назывались «ботинки с высокими берцами». Ну а солдаты, встретив незнакомое слово, решили, что это — название ботинок. Так и пошло.

[4] Штихмас (с одной «с») — другое название нутрометра, инструмент для измерения внутренних диаметров отверстий с точностью до сотых долей миллиметра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

[5] Рейсмус — столярный инструмент для проведения параллельных линий

[6] Шерхебель — рубанок для черновой обработки древесины. От обычного рубанка отличается полукруглым лезвием, снимающим толстую стружку с грубообработанной поверхности. Потом строгают рубанком, а для полной гладкости проходят фуганком — длинным рубанком для чистовой обработки