Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Юрий Чернер

В то время, как Ли Харви таскал книги на складе, в Далласе и его окрестностях находился человек, удивительно похожий на него внешне; их можно было легко спутать. Он покупал запасные части для винтовки, и вызвал на стрельбище всеобщее восхищение своей меткостью (попадал в центр мишеней других стрелков). Двойник всюду представлялся: «Освальд, меня зовут Освальд». В одном автосалоне Далласа ему отказали в кредите, и он заявил: «Ну что ж, придется мне вернуться в Россию, чтобы купить себе машину».

Факт с двойником упомянут и в «Докладе Уоррена». Там названо и его имя — Ларри Крейфард. Этот человек, двадцати двух лет от роду, бродяжничал по улицам многих городов США и в середине октября 1963 года был привлечен Руби в качестве вспомогательного лица. Но комиссия Уоррена не сочла уликой заговора поведение двойника Освальда. Напротив, личность Крейфарда должна была считаться доказательством того, что Руби и Освальд якобы не были знакомы друг с другом. Мол, владельца ночного клуба никто и никогда с Освальдом вместе не видел: Руби постоянно имел дело с Крейфардом.

Джек Руби (Рубинштейн), далласский мафиози, работал на клан Мейерсов (а за кланом стоял один из лидеров преступного мира Меир Лански). Рубинштейн — выходец из Чикаго, создатель городского профсоюза мусорщиков, который вскоре влился в насквозь «мафизированный» профсоюз водителей грузовых машин и складских рабочих (лидер — мафиози Джимми Хоффа). В Далласе жил с 1947 года, осуществляя связь между местными мафией и полицией. Руби в полиции знали все — это и позволило ему расстрелять Освальда при большом стечении полицейских и журналистов. Как только было объявлено о поездке Дж. Кеннеди в Даллас, Руби — это доказано, — обзвонил и навестил более десятка известных гангстеров. За несколько дней до убийства Руби подвозил на своей машине некоего человека с винтовкой на виадук (одна из трех точек, откуда, по данным независимых расследований, велся огонь по машине президента). За день до покушения допоздна советовался с братьями Лоуренсом и Элом Мейерсами и Юджином Брейдин-гом, доном Южно-калифорнийской мафии. Наконец, и сам Руби сказал, когда его перевозили из тюрьмы в суд: «Настоящий заговор… и убийство тоже… если бы вы знали факты, то ужаснулись бы…»

Весьма распространены до сего дня версии о непосредственном участии ФБР в убийстве Кеннеди. Но наиболее вероятно другое. ФБР не организовывала и не осуществляла убийство, — но оно, прежде всего в лице Гувера, постаралось истолковать его в наиболее выгодном или хотя бы приемлемом для себя аспекте. Гувер, совершенно несомненно, ненавидел братьев Кеннеди (возможно, и весь «семейный клан» Кеннеди). Есть четкие указания о неприязни между Джозефом Кеннеди и Гувером; в период пребывания на посту министра юстиции в правительстве старшего брата, Роберт Кеннеди предпринял одно из самых серьезных ограничений власти и влияния ФБР — а такое не забывается и не прощается, во всяком случае, не Гувером. «Железный Эдгар» был не одинок — так, его заместитель и ближайший помощник Клайд Толсон однажды в ходе перепалки бросил Роберту Кеннеди: «Надеюсь, кто-нибудь просто пристрелит такую сволочь, как вы!». Но на прямое обвинение ФБР не решались, кажется, и самые прямые его противники. Очень характерно воспоминание Билли Байерса-младшего, сына техасского миллионера. Его отец был дружен с Гувером; интересно, что в день убийства президента Гувер звонил только трижды: министру юстиции, начальнику Секретной службы и Байерсу. В 1964 году, когда Гувер гостил у Байерсов, Билли спросил у директора ФБР: «Вы думаете, что это сделал Ли Харви Освальд?» Гувер выдержал долгую паузу и ответил: «Если бы я сказал вам то, что я знаю в действительности, это могло бы сильно повредить нашей стране. Вся политическая система могла бы прийти в хаос».

Очень велика вероятность того, что весьма и весьма непростые отношения между братьями Кеннеди и ФБР были осложнены личной, более того — интимной мотивацией Гувера. Несомненно, хватало и деловых, и политических причин, особенно в том, что касалось отношений немолодого директора ФБР с молодым, энергичным министром юстиции, нежданным и нежелательным начальником, который обладал исключительной настойчивостью и убежденностью. Это приводило к тому, что практически все, с кем работал Бобби, становились либо преданными его сторонниками, либо непримиримыми противниками. Гувер оказался в числе вторых. Что касается Джона Кеннеди, то наряду с прочими присутствовал и сексуальный мотив. Президент пользовался чрезвычайным успехом у женщин, причем, как вспоминала его доверенный секретарь, «они сами бросались на него». Число интрижек и романов Кеннеди весьма внушительно. В их числе была многолетняя связь с самой знаменитой блондинкой в мире, Мерлин Монро. Плакат с изображением обнаженной Мерлин украшал стену бара в вашингтонском доме Гувера.

Связь Кеннеди с Монро началась еще в пятидесятых и продолжалась и во время первого, и во время второго президентского срока. Встречались они и в пляжном домике, и в отелях, и даже на борту президентского самолета. Из-за барбитуратов, наркотиков и алкоголя нервная система Мерлин все более расшатывалась, и теперь для нее характерны были мгновенные переходы от эйфории к отчаянию. В мае 1962 года президент Кеннеди встретился с Монро в последний раз. Актриса болезненно восприняла разрыв, начала писать письма и звонить, иногда по несколько раз в день, и даже угрожать разоблачениями в прессе. Джон попросил брата поехать к ней в Калифорнию и вразумить красавицу. Роберт поехал, одолжил белый «кадиллак» у У. Саймона, начальника Лос-Анджелесского отделения ФБР, встретился с актрисой — и стал ее любовником. Практически все время о связи Кеннеди—Монро, как, впрочем, о большинстве прочих романов и президента, и министра юстиции Гувер знал. Несмотря на прямые и решительные предупреждения и запреты генерального прокурора, подслушивание, а когда удавалось, то и съемка велись, в частности, в «пляжном домике» и в доме родственника Кеннеди, Питера Лоуфорда. Весьма печально и для Мерлин, и для Кеннеди то, что копия пленок попала в руки Сэма Джанканы, одного из лидеров мафии (ее купил у кого-то из оперативников Джим Хоффа — это имя уже всплывало в разделе). Считать, что подслушивание и наблюдение велись Гувером только для получения компромата на клан Кеннеди, не следует: компрометирующих материалов было и так больше чем достаточно[74]. Представляется, что для стареющего бисексуала звук высокого, известного всей Америке голоса, зовущего любовника в спальню, оказывал особое воздействие. Достаточно точно установлено, что джи-мены оказали несомненную помощь в исключении следов вины или причастности генерального прокурора к трагедии Монро. В частности, ими были изъяты все сведения о последних телефонных звонках Мерлин из «Дженерал Телефон», «потеряна» бумажка с прямым телефоном Кеннеди, найденная копами в постельном белье актрисы, и даже два уникальных негатива из редакции «Глоуб Фотос», на которых были запечатлены вместе Мерлин и братья Кеннеди. Позже, когда отношения с Робертом достигли у Дж. Гувера ледниковой стадии, он сливал кое-какие намеки через верного журналиста Уолтера Уинчелла, но решительных шагов так и не делал.

Реальной мотивации для организации и осуществления мощного заговора у ФБР не было — в отличие от американской мафии, против которой администрация Кеннеди развернула самую эффективную в истории США войну, в отличие от ЦРУ, в котором вто время, вопреки американскому законодательству, действовал специальный контрразведывательный центр, тоже осуществлявший убийства «нежелательных граждан» — американских и иностранных.

Что касается организованной преступности, то здесь можно четко говорить не «вообще», а применительно к конкретным лицам. Глава мафиозного «семейства», один из виднейших гангстеров США Сэм Джанкана (организация Дж. Хоффа входила в его подчинение) выполнял ряд поручений Джона Кеннеди. В основном отношения поддерживались через Джудит Кемпбелл, но были и личные встречи. Историки склоняются к тому, что Джанкана и Розелли привлекались к разработке и осуществлению попыток покушений на Ф. Кастро. Помимо личных интересов (все крупные «семьи» имели долю в собственности, национализированной на Кубе с приходом режима Кастро), Джанкана серьезно рассчитывал на то, что власти избавят его от преследования. Когда президент, узнав (с невольной подачи Гувера) об утечках информации, резко оборвал все контакты, а федеральные службы по указанию министра юстиции Р. Кеннеди сосредоточились на «семействе» Джанканы едва ли не более, чем на всех остальных, Сэм почувствовал себя обманутым и преданным. По законам мафии за это полагалась смерть.

Братьям Кеннеди не хватило не так уж много времени, чтобы всерьез заняться ЦРУ — что обернулось бы не только ломкой карьеры многих высококвалифицированных и высокооплачиваемых руководителей и агентов спецслужбы. Не зря Л.Б. Джонсон сказал (в 1967 году) заместителю директора ФБР К. Делоучу, что «ЦРУ каким-то путем было замешано в заговоре».