Махабхарата. Рамаяна - Коллектив авторов

Усталый, свое совершил беззаконье.

Молчал я, а путник нуждался в ответе:

Не знал о моем он суровом обете.

О сын мой, по младости лет согрешил ты,

Поступок дурной сотворить поспешил ты.

Твой нынешний грех не могу оправдать я,

Поступок царя не достоин проклятья!»

Ответил Шрингин: «Что свершил, то свершил я.

Пускай поспешил я, пускай согрешил я,

Одобришь ли гнев мой, отвергнешь ли властно,

Но то, что сказал я, сказал не напрасно.

Я молод? Согласен. Горяч я? Возможно.

Но то, что сказал я, сказал я не ложно!»

«О сын мой, - промолвил отшельник Шрингину, -

Я слово твое никогда не отрину.

Я знаю, ты правду во всем соблюдаешь,

Великим могуществом ты обладаешь,

Я знаю, что слово твое непреложно,

И если ты проклял - проклятье не ложно.

Отца наставленья в любую годину

Полезны и зрелому, взрослому сыну,

А ты еще горя не видел на свете,

Нуждаешься ты, о могучий, в совете!

От гнева и мудрость бывает незрячей,

А ты еще мальчик незрелый, горячий.

Я должен тебя наставлять неуклонно,

Хотя ты и мощный блюститель закона.

Живи же и пищей питайся лесною,

Беззлобно красой наслаждайся земною.

Кто любит людей, тот владеет вселенной.

Жестокий - силен, но сильнее - смиренный.

Пребудь милосерд и обуздывай страсти,

Тогда обретешь ты бессмертное счастье».

Так пылкого сына отшельник наставил,

К Парикшиту с вестью посланца отправил, -

То был ученик его, чистый и строгий.

Пришел он к царю и воскликнул в чертоге:

«О царь над царями, о тигр среди смелых!

В твоих, о властитель, обширных пределах

Отшельник живет, добронравный, спокойный,

Суровый подвижник, молчальник достойный.

О царь, положил ты при первой же встрече

Змею, что издохла, святому на плечи.

Простил он тебя, осенен благодатью,

Но сын его предал владыку проклятью.

Отец его старый не слышал, не ведал,

Когда он проклятью Парикшита предал:

«Пусть Такшака-змей властелина отравит,

Царя в обиталище смерти отправит!»

Отцу не под силу препятствовать сыну,

И вот он велел мне пойти к властелину.

Желая добра тебе, муж светлоликий

Велел мне поспешно явиться к владыке».

Когда повелитель услышал об этом

Подвижнике, преданном строгим обетам,

В отчаянье впал он, поник он в печали,

Раскаянья муки владыку терзали.

Не столь ему смерти страшна была близость,

Сколь мучила дела недоброго низость.

Сказал он посланцу: «Душа истомилась.

Иди, да подвижник дарует мне милость».

Чтоб сердце свое от тревог успокоить,

Дворец на столбе приказал он построить.

Собрал он бойцов, поседевших в сраженьях,

Собрал он жрецов, преуспевших в моленьях,

Собрал во дворце и врачей и лекарства,

Сидел и вершил он дела государства,

Собрал мудрецов и внимал их советам...

Главу «Махабхараты» кончим на этом.

[ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЗМЕЯ ТАКШАКИ]

А змей между тем умножалось потомство.

Обычаем было у змей вероломство.

Плодились они, размножались бессчетно,

Хотя пожирал их Гаруда охотно.

Но были и добрые, чистые змеи,

А всех благонравней, сильнее, мудрее

Был Шеша, в обетах своих неизменный,

Усердный паломник, подвижник смиренный.

Покинул он змей и молитвам предался,

Одним только воздухом Шеша питался.

Твердил он: «Голодная смерть мне милее,

Чем жить, как живут вредоносные змеи».

Рвались его мышцы, его сухожилья,

И высохла кожа его от бессилья.

Спросил его Брахма, великий деяньем:

«Зачем ты бичуешь себя покаяньем?

Чего ты желаешь? И в чем твое бремя?

Зачем ты покинул змеиное племя?»

«О Брахма, всю правду обязан сказать я:

Противны мне змеи, противны мне братья!

Жестоки, трусливы, сильны и коварны,

Они ненавидят наш мир светозарный.

Один перед силой другого трепещет,

Один, озлобясь, на другого клевещет,

И дни провожу я в посте, в покаянье.

Чтоб даже в посмертном своем состоянье,

Когда я покину змеиное тело,

Вовек не имел я со змеями дела!»

Всесущий ответствовал, выслушав Шешу:

«Доволен тобою, тебя я утешу.

Я знаю, о змей, каковы твои братья,

Над ними нависла угроза проклятья,

Но также, о Шеша, я знаю о средстве,

Которое может спасти их от бедствий.

Ты, лучший из змей, от коварства избавлен,

Твой разум к деяниям добрым направлен,

В одной справедливости ищешь отраду, -

О Шеша, чего же ты хочешь в награду?»

Ответствовал змей: «Ничего мне не надо,

Добро и любовь - правдолюбца награда».

Сказал ему Брахма: «О змей наилучший,

Смиренный, себя покаяньем не мучай.

Твою добродетель с любовью приемлю.

Отныне поддерживай шаткую землю

С ее городами, лесами, горами,

С ее рудниками, полями, морями.

О змей, потрудись для всеобщего блага,

Да станут устойчивы суша и влага!»

Был Шеша обрадован светлым уделом,

И стал он поддерживать собственным телом

Богиню Земли, что, на змее покоясь,

Моря повязала вкруг стана, как пояс.

Второй среди змей в государстве змеином

Был Васуки признан тогда властелином,

А с Такшакой, с третьим, во всем государстве

Никто не сравнялся во зле и коварстве.

Вот Кашьяпа, в царстве бывавший змеином,

Узнал, что, к тому побужденный Шрингином,

Змей Такшака ныне владыку отравит,

Его в обиталище смерти отправит.

Подумал подвижник, мудрец наилучший:

«Владыку от смерти спасу неминучей,

Царя исцелю от змеиного яда,

За доброе дело мне будет награда».

Он двинулся к цели, что в сердце наметил,

Но Такшака-змей на пути его встретил.

Постиг ядовитый и ложь и двуличье,

Он брахмана старого принял обличье.

Спросил у подвижника жрец престарелый:

«О бык средь отшельников, кроткий и смелый,

Куда ты спешишь? Для какого деянья?»

И Кашьяпа молвил: «Спасти от страданья

Парикшита мудрого: Такшака ныне

Ужалит его и приблизит к кончине.

Затем и спешу я, о жрец седоглавый,

Чтоб ныне царя не лишились пандавы.

Нависла беда. Торопиться мне надо,

Царя исцелить от змеиного яда».

«Я - Такшака, - змей отвечал, - я тот самый,

Кто ввергнет царя в обиталище Ямы,

Властителя смерти. Парикшита ныне

Ужалю я жалом в его же твердыне.

Сегодня владыки лишатся пандавы;

Царя не спасешь от змеиной отравы!»

Воскликнул подвижник: «Тобою отравлен,

Он мною от гибели будет избавлен.

Я верю, всесильно мое врачеванье:

Могущество знанья - его основанье!»

Ответствовал Кашьяпе змей непотребный:

«О, если владеешь ты силой целебной, -

Смоковницу, друг мой, тогда оживи ты:

Сейчас я кору укушу, ядовитый.

Ужалю, повергну я дерево в пламя, -

Погибнет с ветвями, листами, плодами!»

Подвижник сказал: «О пылающий злобой,

Со мною помериться силой попробуй!»

Змей Такшака мощный, блестя, пресмыкаясь,

Тогда по дороге пополз, усмехаясь,

Вонзил он в кору ядовитое жало,

Смоковница, яда вкусив, запылала.

Она отгорела и стала золою.

Змей Такшака крикнул с улыбкою злою:

«Ты можешь ли дерево сделать из пепла,

Чтоб снова оно зеленело и крепло?»

Весь пепел подвижник собрал и ответил:

«От знанья - могуч я, от разума - светел.

Владычицу этих лесов оживлю я,