Арес - Даниил Аксенов

– Ты молодец, Ролт, – с восхищением зашептал он, быстро оглянувшись по сторонам. – Я бы так не смог. Довести господина барона до белого каления! После последнего боя он рвал и метал. Его милость до сих пор вне себя! И это… я знаю, что ты умираешь. Ролт…. Прощай, Ролт.

– Ничего, Террок, может быть еще свидимся, – через силу ответил Виктор. После небольшой тряски боль дала о себе знать, несмотря даже на выпитое лекарство. Он попытался поймать глаза Ханны, ему это не удалось, тогда Антипов просто смежил веки, пытаясь не стонать. Телега тронулась.

Бывший студент не заметил, как они выехали за ворота. Периодически он впадал в забытье, находясь в каком-то сумеречном сознании. Ситуация иронически напоминала ту, когда отец транспортировал его из леса в замок. Но тогда была надежда выжить….

По пути Виктор дал необходимые пояснения Кушарю. Что даже если потеряет сознание, пусть его доставят на ту самую полянку. Аресу будет нетрудно догадаться, что к чему, увидев умирающее или даже мертвое тело. Почему-то получалось, что самым близким существом в этом мире у Антипова был странный античный бог, полный злого сарказма.

Кушарь выполнил работу на совесть. Он довез сына на телеге до леса, затем выгрузил его, невзирая на плачевное состояние, переложил на волокушу и оттащил на опушку.

Когда Виктор оказался в состоянии покоя, лежа на ровной земле без тряски, он почувствовал себя лучше. Антипов открыл глаза, посмотрел на лесоруба и произнес:

– Отец, не мог бы ты оставить меня одного? Не очень надолго. Дойди до телеги, посиди там немного, а потом возвращайся. Я не умру к тому времени.

– Ладно, – Кушарь, видимо, решил соглашаться со всеми причудами сына. Он махнул рукой, развернулся и пошел по направлению к дороге. Виктор остался в одиночестве.

– Арес, – слабо позвал он. – Арес, ты меня слышишь?

Словно легкий ветерок пронесся по полянке. Антипову даже показалось, что стало как-то светлее.

– Арес? – повторил он. – Ты здесь?

– Здесь, здесь, – раздался насмешливый ответ. – Где же мне еще быть? Это некоторые ходят по окрестностям и городам, наслаждаются жизнью, попадают в передряги и совсем не думают о том, чтобы сделать нормальную статую. Хотя бы небольшую. Чтобы я тоже мог перемещаться с ее помощью.

Виктор даже не сразу понял, о чем говорит собеседник. О статуе! О какой-то ерунде, когда он, единственное связующее звено бога войны с внешним миром, умирает! При чем тут статуя?

– Арес,…, – начал Антипов, стараясь найти слова, чтобы объяснить произошедшее.

– Кстати, а чего это ты разлегся? – перебил его голос, доносящийся из ниоткуда. – Мужчина в летах таскает тебя, как младенца. И этого человека я хочу сделать воином…. Позор! Это певцы, философы и поэты могут себе позволить нежиться в тени. А ты, воин, должен либо сражаться, либо тренировать свое тело. Чтобы в один прекрасный день прийти к ленивому философу или поэту и доказать ему, что он выбрал неправильную профессию.

– Но, Арес, я умираю! – Виктор был огорчен несправедливыми упреками. Неужели бог ничего не видит?

– Умираешь? – удивился тот. – С чего бы это?

– Я сражался… несколько раз… и меня сильно ранили… лекарь сказать, что мне жить осталось всего ничего….

– Сражался с этим типом со сплющенным носом? Ну, он так себе боец. Хотя, конечно, на тебя и такого хватит. Потому что тренироваться нужно. Больше и чаще. В тренировках секрет побед!

'Позвольте, – подумал Виктор. – Это что-то новое. Откуда Арес знает, с кем я дрался? Он же не может видеть так далеко. По крайней мере, говорил мне, что не может'.

– А откуда ты знаешь, как было дело? – осторожно спросил Антипов. – И… почему так странно говоришь? Разве не заметно, что я умираю?

– Только совсем безответственный человек может загромождать своим трупом это чудесное место, – ответствовал Арес. – Поэтому никаких трупов здесь не будет. Я не позволю. У меня тоже есть чувство прекрасного. Что же до того, что знаю, как все произошло, то да. Знаю! Еще бы мне не знать, откуда поступает энергия. Это, мой друг, как азбука. Бог должен быть в курсе источника своих сил.

– Какая энергия? – Виктор почувствовал, что совсем запутался.

– От поединка. Какая же еще?

– От чьего поединка, Арес?

– От твоего, мой беспамятный друг.

– Но… я ведь проиграл! А ты, насколько понимаю, получаешь силы от побед.

– Ну да. От побед. И еще кое от чего, с ними связанного. И это кое-что даже лучше, чем победы. Хотя и встречается значительно реже. К сожалению.

– От чего? – Антипов только сейчас начал осознавать, что случилось что-то… положительное. Что, возможно, не приведет к его смерти, а даже наоборот….

– Вот скажи, как называется поступок человека, который настолько глуп, что жертвует всем, что у него есть, ради какой-то высокой и благородной цели? Да еще делает это на поле боя, – воздух рядом с лежащим словно начал сгущаться. В нем появились какие-то мерцающие точки.

– Как называется? – Виктор совсем не был настроен отгадывать загадки. Его интересовал главный вопрос – будет он жить или нет.

– Очень просто, – точки сгруппировались, оформляясь в какой-то образ. – Подвиг. Обычный подвиг, посвященный мне, скромному богу войны. Вот так-то, мой друг.

Антипов был готов зажмуриться, так непривычно оказалось зрелище, возникшее перед ним. Совсем неподалеку появился полупрозрачный силуэт мужчины, окруженного золотистым сиянием. Его кучерявая борода оставалась неподвижной, несмотря на легкий ветерок, а глаза… глаза смотрели насмешливо, словно говоря: 'Молодец. Тебе пришлось тяжело, но это того стоило. Я почти готов исполнить любое твое желание. Еще пара тысяч таких боев – и дело сделано. Сущий пустяк'.

Глава 16.

Чудеса и обыденные явления нередко очень похожи. Настолько, что их может отличить только наметанный глаз человека, разбирающегося в вопросе. Возьмем простой пример. В доме, который отключен от источника питания за неуплату, вдруг загораются все лампы. Чудо? Да, несомненно, если оценивать происходящее с точки зрения представителя электрической компании. Но с точки зрения владельца дома, который напрямую подключился к воздушной линии электропередачи, это не будет чудом. Поэтому все необычные явления целиком зависят от наблюдателя, его образованности и осведомленности.

Однако Кушарю было достаточно своего собственного житейского образования, чтобы понять, что он является свидетелем чего-то странного. Когда лесоруб явился на полянку, переживая о том, увидит ли своего сына живым, то обнаружил Ролта не только в сознании, но и стоящего в полный рост и сжимающего в руках толстый сук дерева. Кушарь был потрясен до глубины души. И, естественно, первая его мысль касалась сомнений в собственном рассудке.