Невозвращенцы - Виктор Степанычев

— Даже так?! Весело, ничего не скажешь! — криво усмехнулся Гордеев. — Мне как, место для могилки заранее заказать? И еще музычку, что-нибудь такое веселенькое. Да не хмурьтесь, Вадим Александрович, это шутки у меня такие… неприличные. Кстати, а как вы узнали, что Кутепов и Гаврилов погибли?

— Друг Кутепова сообщил начальству о странном телефонном звонке. Они служили в одном подразделении ГРУ. Кутепов по состоянию здоровья после ранения был уволен в запас. Запил, с женой развелся. Попал в темную историю с наркотиками. Возможно, его, как и тебя, подставили, чтобы завербовать в Синдикат. В одночасье исчез, более года о нем не было ничего известно. Потом Кутепов неожиданно позвонил другу и попросил, чтобы тот на свое имя открыл валютный счет в надежном коммерческом банке. Сказал, что переведет на него крупную сумму денег из-за рубежа. Друг оперативно сделать это не смог, был занят на службе. На следующий день Кутепов перезвонил, узнал, что произошла задержка, и продиктовал ему номер счета в швейцарском банке, кстати, в том же, где хранятся твои деньги, заработанные в Синдикате, и кодовое слово, с помощью которого можно снять деньги с вклада на предъявителя. У тебя, Станислав, такие же условия хранения денег?

— Ну да, в контракте все указано. Я в любой момент могу снять деньги, правда, не все, а те, что идут по графе «зарплата». Бонусной частью, той, что начисляют за проведенные операции, имею право распорядиться только по окончании контракта. В любой момент можно проверить состояние вклада. Даже по телефону. Достаточно продиктовать номер счета и назвать это самое кодовое слово.

— Поздравляю, — невесело произнес Веклемишев. — Условия вклада те же, что и у Кутепова. Но об этом чуть позже. В общем, во время второго звонка другу Кутепов очень нервничал. Сказал ему, что сообщил координаты счета потому, что боится за свою жизнь. После этого он на связь уже не выходил. Канул в неизвестность без следа. Товарищ его подождал пару недель, находясь в сомнении, но потом все-таки доложил по команде начальству. Те приняли к сведению, но так как Кутепов к ведомству ГРУ уже давно отношения не имел, спустили все на тормозах. Вспомнили только, когда пришел запрос из нашего ведомства о служебной деятельности старшего лейтенанта. Мы проверили это сообщение. Зная номер и кодовое слово, смогли уточнить состояние счета Кутепова в банке. На счету — ноль. Подняли криминальные сводки по кантону, где расположен этот банк, в этом нам помогли господа из Интерпола, и узнали, что в тот день, когда Кутепов позвонил другу второй раз, вечером в лесу неподалеку от города был обнаружен труп молодого человека. Фотографии с места преступления подтвердили, что это именно он. Смерть наступила в результате ножевого ранения, несовместимого с жизнью.

— Удар в шею? — угрюмо поинтересовался Гордеев. — Как и у Панченко?

— Картина гибели аналогична, — подтвердил догадку Стаса генерал. — Явно работал профессионал.

— А не могло это быть обычным криминалом? Кутепов снял деньги в банке, а за ним проследили…

— Самое интересное, что деньги сняли со счета уже после того, как его убили.

— Может, пытали? Выведали код?

— Следов насилия на теле Кутепова не обнаружено.

— Тогда что?

— Тогда то, что, кроме тебя самого, номер счета и кодовое слово известно еще и твоим работодателям…

— То есть вы не исключаете… Но иначе же невозможно! В контракте указывается наследователь заработанных сумм в случае, если сотрудник погибнет. Я вот указал сестру.

— Обнуление счета убитого, по моему мнению, не повод, а следствие. Мы знаем точно о двоих убитых россиянах из нашего списка. И оба покинули Синдикат по окончании годового контракта. О том, что Панченко ушел из организации, известно со слов Дэна-Вагина. А в деле Кутепова мы можем лишь выстроить логическую цепочку, подтверждающую ту же версию: календарный год работы — попытка снять деньги со счета.

Кстати, и третий фигурант, омоновец Гаврилов, по нашим прикидкам, работал в Синдикате ровно два года. И все идет к тому, что и он погиб.

— А как вышли на этого Гаврилова?

— Стали копать более тщательно, проверять родственников и знакомых спецов из «списка одиннадцати». Это уже случилось после твоего ухода в Синдикат. Так вот, родители Гаврилова погибли в автомобильной катастрофе, сам он воспитывался в детдоме. Женат официально не был. Исчез из поля зрения бывших сослуживцев после тесного контакта с людьми из одной из охранных структур, входящих в сферу интереса бизнеса Анчара — Белявского. Вроде бы ему работу предложили высокооплачиваемую за рубежом. Товарищи по службе сообщили, что у Гаврилова до того, как он исчез из России, была женщина, с которой омоновец жил в гражданском браке, и будто бы у них даже есть совместный ребенок. Вышли на нее, оказалось, что Гаврилов три или четыре раза за эти годы звонил, обещал, что заработает денег и вернется. Последний звонок был как раз в период истечения второго срока контракта. Гаврилов сообщил, что на днях возвращается в Россию. Однако на этом их контакты прервались. Кстати, мы проверили всех возможных наследников Панченко, Кутепова и Гаврилова. Никто из родственников денег после их смерти, в последнем случае оговоримся — возможной гибели, не получал.

Глава 15. К вопросу об экзистенциализме

Генерал Веклемишев замолчал, давая возможность Гордееву переварить услышанное.

— Интересный расклад получается, — после недолгой паузы задумчиво произнес Станислав. — Как в песне: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». Пока ты в Синдикате — живешь. Захочешь выйти — умри. Но и здесь ходишь по лезвию бритвы, и не сегодня завтра тебя запросто могут завалить где-нибудь на окраине планеты по имени Земля.

— Я тоже склонен к мысли, что Синдикат так просто никого не отпускает. И не из-за денег, о которых мы говорили. Если цинично рассуждать, просто поступают по-хозяйски. Чего зря евро разбрасываться. Речь идет о другом…

— Слишком много знали? — припомнил свои рассуждения Стас.

— Знали погибшие, может, и не слишком много, в меру своей компетенции. Я считаю, единственное главное и смертельное знание для них, для тебя, для всех — это сам Синдикат.

— То есть все, кто попал в его сети, обречены на гибель? — с застывшим лицом произнес Гордеев.

— Это мое глубокое убеждение. Если сможешь опровергнуть, Станислав, попробуй, — пожал плечами генерал Веклемишев.

— Идущие на смерть приветствуют тебя! Выходит, каждому из нас уготована судьба гладиатора: если тебя не убьют сегодня, убьют завтра. Мы все — обреченные на гибель?! — чуть ли не восхищенно сказал Гордеев.

Генерал Веклемишев молча смотрел на него с экрана.

— А вот хренушки вам, ребята! — воскликнул Стас и показал в пространство два кукиша. — Еще посмотрим, кого вперед ногами понесут! Это же надо додуматься, классных мужиков, профи использовать, а потом их — в навоз, в прах! Ну, суки! Меня на заклание, значит, тоже приготовили, как неразумного барашка. По шее ножичком — и в канаву? Нет, гниды, не дождетесь! Не вы меня — я вас достану, сволочи!

— Все, выговорился? — спокойно спросил Веклемишев. — Как я понял из твоего эмоционального выступления, Стас, ты готов продолжить работу в прежнем качестве.

— Еще как готов, товарищ генерал! — отрапортовал Гордеев. — Зубами рвать буду козлов вонючих!

— Зубами не стоит, — поморщился Веклемишев, — умом больше работать надо. У тебя, кстати, последнее время это неплохо получается. Усек, гладиатор?

— Ставьте задачу, Вадим Александрович, — сбавил пыл Гордеев.

— Задача простая: работать, как работал, и внимательно наблюдать за окружающим миром…

— Так вы брать их не будете? — перебил Веклемишева Стас.

— Кого их?

— Ну, Горана-Славича, Конопницкого, герра Алекса. Два ката, у которых руки по локоть в крови… Если повязать Энтони и Алекса-Майрониса, то Синдикат лишится управления. Окружить лагерь ротой спецназа, «пехоту» мордой в песок, главарей — в разработку, а там и остальных, кого еще не знаем, поодиночке вылавливать.

— Стратег! — восхитился генерал Веклемишев. — Тебе бы, Стас, армией при Аустерлице или под Бородино командовать. А я думаю, на кого ты так похож? Вылитый Багратион, только без бакенбард. Да какой там Багратион — Кутузов!

— Ну что вы, Вадим Александрович! — расстроившись, опустил голову Гордеев. — Опять из меня пацана делаете.

— Никого я из тебя не делаю, — устало сказал Веклемишев. — Просто ты пропустил мимо ушей мои слова, что, вероятно, мы видим лишь верхушку айсберга, именуемого Синдикатом. Что скрыто, нам неведомо — и это страшно. Хотя скорее Синдикат даже не айсберг, а пирамида. Мы уперлись в ее основание, в нижние ряды кладки, вершина теряется высоко в облаках, а уж что творится внутри пирамиды — загадка из загадок.