Дитя падшего бога - Барб Хенди

Он повернулся назад и застыл, не в силах отвести взгляда.

Правая рука и левая нога матроса были вырваны из суставов. Голова, почти отделенная от тела, болталась только на шейных позвонках. Один из молодых монахов все еще сосал половину отгрызенной кисти. Курчавый вампир жадно лизал залитый кровью пол.

Не верилось, что вот это кровавое месиво на полу еще несколько минут назад было человеком.

Забел подняла измазанное кровью лицо от истерзанного огрызка плоти — бедра вырванной ноги. Бесцветные глаза ее воззрились на Чейна, и она расплылась в улыбке, обнажив залитые алой кровью зубы.

— Спаси-бо… — запинаясь, выговорила она, — Спаси-бо…

Чейн стиснул зубы, борясь с неутихающим голодом. Ему не нужна была благодарность диких — пускай только продержатся до тех пор, пока Вельстил нуждается в них.

Все, чем когда-то была Забел, погибло, потеряно безвозвратно. Он должен смириться с этой истиной и никогда больше о ней не забывать.

— Убери все это! — прошипел Чейн и жестом указал Забел на расчлененный труп.

Он обогнул остатки дикого пиршества, высматривая большой кусок парусины, чтобы вытереть кровь на полу, а потом заметил высоко в стене корпуса какой-то люк. Забравшись на ящик, Чейн отодвинул железный засов и распахнул иллюминатор. Соленый ветер ударил ему в лицо, развеяв навязчивый запах крови. Когда Чейн оглянулся, одна только Забел поднялась на ноги и смотрела на него. Прочие глодали останки матроса.

— Принеси куски, — сказал он Забел.

Все, что последовало затем, Чейн проделал с абсолютным хладнокровием. Отделил голову и оставшиеся руку и ногу, туловище рассек мечом на несколько частей — такого размера, чтобы их можно было протолкнуть в люк. Затем он вернулся к люку, а Забел исправно подавала ему один кусок за другим. Однако, когда Чейн в очередной раз протянул руку, Забел не шевельнулась, только сжалась под его взглядом, словно Чейн, как Вельстил, отдал приказ, которого она не могла выполнить. Затем она оглянулась на прочих вампиров.

Они всё грызли и сосали добытые в кровавом месиве на полу куски плоти и были похожи на нищих у двери черного хода в богатый дом, которым бросили объедки. Лицо седовласого монаха было от виска до подбородка рассечено кровавыми полосами — следами ногтей Забел.

Чейн спустился с ящика и подошел к диким.

— Бросай! — повелительно приказал он.

Старик лишь оскалился, сморщив нос.

Чейн выхватил меч и плашмя, с силой огрел дикого по спине. Старик выронил добычу и отпрянул, не сводя взгляда с Чейна. Все дикие застыли.

— Ни с места! — прошипел Чейн, — И бросайте свои куски!

Чейну не хотелось, чтобы все это безобразие увидел Вельстил, но сейчас его присутствие было бы как нельзя кстати. Курчавый монах осторожно шагнул вперед. Чейн стремительно направил острие меча ему в лицо.

Один за другим дикие с неохотой бросали свою добычу. Чейн, ни на миг не спуская с них взгляда, пинками загонял кровавые куски к стене, в которой был люк. Затем он, пятясь, отступил туда же, собрал куски и вытолкнул их в иллюминатор. Это было еще не все — пол трюма оставался безнадежно залит кровью.

Даже если бы Чейн помыл его водой, куда потом девать эту воду. Да и кровь все равно успела впитаться в дерево. В итоге Чейн заставил диких вытереть пол куском парусины, а затем постарался прикрыть пятно. Наконец эти мучения закончились, монахи теперь выглядели куда бодрее.

Чейну очень хотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места и от этих безумных тварей. Забел посмотрела на лицо старика, на кровавые следы ее ногтей, а потом перевела взгляд на Чейна.

— Это заживет, — сказал Чейн. — Его исцелит жизненная сила, которую он поглотил.

Забел наклонила голову к плечу, сдвинула брови. Чейну оставалось только гадать, поняла она его или нет. Завитки ее темных волос прилипли к крови, подсыхавшей на щеках. Вдруг она ткнула пальцем в старика:

— Джакеб.

Чейн замер — похоже было, что Забел вспомнила имя или часть имени седовласого.

— Джакеб, — повторила Забел, а затем указала на курчавого. — Сетэ.

Она покосилась на двух молодых монахов и по-совиному покрутила головой, разочарованно ухнув.

Это зрелище показалось Чейну трагическим.

Он забрался в самый дальний угол трюма и уселся, ссутулившись, на тюке, прикрытом парусиной.

Вельстил расхаживал по палубе, притворяясь, будто вышел подышать свежим воздухом, а между тем он внимательно изучал обстановку на корабле.

Даже те матросы, что были сейчас свободны от вахты, сидели на палубе и резались в карты, то и дело пуская по кругу глиняный кувшин. Им явно было в новинку, чтобы по палубе бродили пассажиры, и они откровенно глазели на Вельстила. Клатас и капитан корабля наблюдали за ним с кормы.

Вельстил чувствовал себя в относительной безопасности, хотя и понимал, что это ненадолго. И тогда илладонцам доведется пережить последнее в их жизни потрясение. По его подсчетам, в команде было всего четырнадцать человек, но они управлялись с кораблем с ленивой сноровкой опытных мореходов.

Вельстил небрежной походкой направился к носу и заглянул под брезент, который прикрывал нечто громоздкое, опиравшееся на фальшборт. Под брезентом оказалась баллиста — гигантский заряженный арбалет, стреляющий болтами, которые по весу и размеру превосходят пехотное копье. Вельстил еще раньше заприметил еще три такие громадины — они были расставлены в разных местах на палубе и также прикрыты брезентом. Этот корабль был снаряжен для боя.

Сверху донесся чей-то окрик, и Вельстил поднял голову. Из вороньего гнезда на него глазел матрос. Вельстил едва успел опустить взгляд, как обнаружил, что к нему направляется Клатас.

— Что ты делать? — возмущенно крикнул он. — Ты говорить, что сидеть внизу!

— Мы и сидим, — ответил Вельстил. — Я и не предполагал, что там будет такая вонь. Мне нужно подышать свежим воздухом.

— Палуба в ночь не для пассажир. Ступать вниз!

Вельстилу показалось, что внизу, под палубой, кто-то приглушенно вскрикнул. И тут же его внимание отвлек оглушительный треск. Клатас круто развернулся. Парус на носу шхуны сорвался и хлопал над головой.

Его мачта с треском моталась на ночном ветру, обрывая снасти. Капитан что-то прокричал, и Клатас помчался на нос, созывая по пути повскакавших с палубы матросов.

Вельстил, не мешкая, отступил к кормовому люку. Судя по всему, этот корабль был в море уже довольно долго. И Вельстилу, если припомнить, что в трюме почти не было груза, такое обстоятельство казалось странным.

Быть может, капитану и его команде не улыбнулась удача в грабительских рейдах и они слишком долго болтались в море, вдали от безопасного порта. Вельстил повернул к лестнице, но на полпути замер.