Лора - Ана Сакру

Я разглядывала орка из-под опущенных ресниц. В нашем мире в компьютерных играх и в фильмах их рисовали жуткими чудовищами с огромными клыками, какой-нибудь капающей слюной и в набедренной повязке. Реальность же оказалась гораздо благосклонней к этой расе. По большому счету они были те же люди, просто со своими генетическими особенностями. Все орки были высокие, особенно мужчины, навскидку от 2 до 2,3 метров, широкие в плечах, мускулистые, если вели праздный образ жизни, то склонные к полноте, мышечная масса быстро перерастала в жир. Но так как орки были достаточно воинственный народ, то к своим же толстякам относились грубо, считая подобное попустительство позором. Кожа имела зеленоватый оттенок и странный для человека запах, напоминающий заваренную хну, которой в нашем мире красят волосы. Глаза были янтарные разных оттенков: от светло-желтого до почти карего. Волосы темные, прямые, заплетенные в причудливые косы и у мужчин и у женщин. Небольшие клыки выступали сверху и снизу, но они были видны, только если их обладатель разговаривал или улыбался. Одевались орки и правда, скажем так, незатейливо. Сам даал Ксхет стоял сейчас перед нами в какой-то жилетке, открывающей массивную грудь, кожаных штанах, опоясанных бежевым платком вместо ремня и в высоких мягких сапогах. Зато все тело покрывали причудливые узоры татуировок, знаками рассказывающие кто он, откуда, кого победил и чем прославился. Я знала, что чем больше татуировок, тем знатнее орк. Ну, этот явно не из простых.

Ксхет смотрел на нас с легким равнодушием, лениво переводя изучающий взгляд янтарных глаз с одной девушки на другую, по мне едва скользнул, остановился на моей соседке, чернокожей темной эльфийке, показал ей пальцем, чтобы повернулась, провел рукой по крепкой маленькой заднице через ткань хлопкового платья. Мне стало противно. Ну, с другой стороны хоть какая-то эмоция за сегодня, отличная от отупляющего оцепенения.

Я все никак не могла поверить в происходящее. Всего каких-то два дня назад я лежала в объятиях Макса в Мергейле, перебирала пальцами его густые короткие кудри, смотрела в черные глаза, полные любви и нежности… В ушах звучали последние слова: «Я тебя никому не отдам, с тобой все будет хорошо», повторяясь, как заезженная пластинка снова и снова, вгоняя в спасительный транс.

— Так, — раздался глубокий резкий голос Ксхета, перебивший работорговца, все это время распевающего нам дифирамбы, — Беру чернавку, и ту постарше, с родинкой, поломойка нужна еще одна. Остальных увози.

— Ооо, великий даал, вы так великодушны, — он низко поклонился, — Обратите еще ваше пристальное внимание вот на эту девушку. Уверен, она доставит вам удовольствие, — и слегка подтолкнул меня к орку. Я с безразличием уставилась на покупателя.

Тот в сомнении приподнял бровь:

— Зачем ты мне подсовываешь эту блеклую мышку? — Ксхет еще раз окатил меня всю пронизывающим взглядом, — Слишком мала для орка, ничего особенного, да еще и взгляд дебелый какой-то, может она вообще дурочка…

— Она просто еще ни пришла в себя, мой господин, ее выкрали из одного знатного дома. Неужели вы думаете, что я осмелюсь обмануть великого даала Ксхета? — Он опять поклонился, да так низко, что чуть не стукнулся лбом об пол, — У девушки есть один дар, который порадует тебя. Она дивно поет и играет на тайре. Если принесете инструмент, рабыня покажет.

Тут уж я не выдержала и тихо зашипела на своего менеджера по продажам, глаза яростно блеснули, я не собиралась петь этому зеленому бугаю.

Ксхет вдруг раскатисто засмеялся:

— А я уж было подумал, ты слабоумная, так смотрела… Ладно, обойдемся без тайры… сейчас, — он повернулся к ухмыляющемуся работорговцу, — беру и ее, если что в хозяйстве все равно пригодится.

— Ты не пожалеешь, о великий даал, — опять поклонился, ну прямо как неваляшка, и как у него спина не болит, — Что ж, пойдем, подпишем купчую и обговорим цену за бриллианты, которые я привез тебе.

***

Всех, кого выбрал Ксхет, сразу повели в бани, где служанки принялись с усердием очищать нас от дорожной пыли и приводить в божеский вид по орочьим стандартам. Девушку Мариам, которой даал завещал стать поломойкой, просто хорошенько помыли грубой мочалкой, заплели ей две косы и дали длинную льняную робу, такую же, как у них.

На нас же с чернокожей Абой потратили гораздо больше усилий. Сначала одна старая служанка натерла меня мочалкой так, что кожа начала просто скрипеть, затем всю насухо вытерли, а потом начали наносить на тело какой-то жирный крем, одурманивающее пахнущий ночными фиалками или чем-то подобным. Кожа стала удивительно мягкая на ощупь, душистая и приобрела неестественное мерцание, едва заметное, но очень интригующее. «Максу бы понравилось», — невольно пронеслось в голове. Затем служанки начали укладывать нам волосы, заплетая сотни мелких косичек, собирая их в витиеватую, но крепкую прическу, вплетая бусины, ленточки и полудрагоценные камни. Из одежды нам полагались лишь глубокие топ-лифы из бежевой, удивительно тонко выделанной мягкой кожи, оголяющие половину груди и животы, и юбки в пол из такой же ткани с двумя разрезами по бокам до самых бедер. Нижнего белье орки, похоже, не признавали. Я оглядела себя. Да уж, ну и наряд, с таким же успехом можно было надеть костюм медсестры или стюардессы из секс-шопа, наше предназначение было очевидно.

Но меня это почему-то мало волновало, душа так болела, что на тело было плевать. Я только начала осозновать все, что произошло, все что мне сказал лорд Азар. Макс хотел остаться со мной. Он меня действительно любил, настолько, что был готов всем рискнуть и шагнуть в другой мир, лишь бы вместе. Я бы сделала это для него, даже не задумываясь, но не была так уверена в принце. Оказывается, он тоже. Сердце болезненно сжалось, пропустив пару ударов. Неужели, он правда забыл меня? Просто проснулся и пошел завтракать, как-будто ничего и не было. Может верховный лорд наврал? Но он бы не рискнул сделать что-то со мной, если бы считал, что Макс его заподозрит, ведь знает вспыльчивый характер сына. А принц очевидно был обеспокоен в последний вечер и эти слова его, что все будет хорошо. Значит это правда. Я больше не существую для него. Почему старший Родэн и мне память не почистил? Так бы было милосердней. Не было бы этого невыносимого щемящего чувства, перерастающего в почти физическую боль. Любовь была так близко, так близко…

— Эй, белобрысая, тебя господин зовет, — молодой орк, еще не достигший размеров взрослой особи, грубо тряхнул меня за плечо, нарушая ход мыслей.

Я недоуменно посмотрела на него. Точно помню, что не