Абсурд - Евгений Сергеевич Старухин

больно, очень больно. Впрочем, тебе же не привыкать к боли, а мы посмотрим так ли легко ты переносишь боль в реальности, как это делал в виртуале.

— А где гарантия, что вы не станете меня пытать, после того, как я отдам вам персонажа?

— А на кой ты нам сдался, возиться с тобой?

11.09.2022

— И отчего я вам должен поверить? — постарался я как можно нейтральнее задать вопрос.

— Рыжий, сделай ему больно! — с усмешкой попросил Димыч, как бы отвечая на мой вопрос и я тут же почувствовал, как мне выкручивают руки из суставов. Было больно, но терпимо. Странно…

На всякий случай решил замычать, делая вид, что мне очень больно, а то мало ли, вырвут совсем руки из суставов, что тогда делать буду?

— Ну, — ехидно поинтересовался Димыч, присаживаясь рядом со мной на корточки, поскольку я лежал лицом на полу, — теперь веришь?

— Ты знаешь, веры стало гораздо больше, — попытался я ответить без сарказма, но видимо не преуспел, поскольку на этот раз уже Амвросий Адамович подал голос:

— Ребятки, мне кажется он никого из нас всерьёз не воспринимает. И уж от тебя, Рыжий, я ожидал большего. Надо будет поставить вопрос о твоей профпригодности.

Как мне кажется вопрос о профпригодности заставил Рыжего явно оживиться, поскольку руку из сустава мне всё-таки вывернули, и я действительно заорал от боли. Впрочем, после игры мне к боли было уже не привыкать, после травли меня ядами, избиения камнями, постоянными пытками от магии, мне вывернутый сустав как-то не казался таким уж страшным. Да, больно, очень больно, но когда забивают камнями — тоже не фунт изюма.

Не успел я об этом подумать, как мне в рёбра начали впиваться окованные носки ботинок Рыжего. Это напомнило мне тренировки со Степашкой, тот тоже любил раздавать пендали. И ключевое здесь слово — «любил». И отчего-то именно этот момент стал решающим в моменте переговоров: я понял, нужно соглашаться на их условия, а поступать по-своему, всё равно в живых меня оставлять не планируют. Всё происходящее вокруг даже со мной стало восприниматься как-то безучастно. Я вроде вскрикивал от каждого удара, что-то говорил, но сознание это воспринимало так, словно происходит не со мной, а с кем-то другим и только отчего-то становилось немного обидно, словно игровой аватар не оправдал ожиданий. Забавно, кажется, дед всё-таки оказался прав, и я из-за игровой зависимости уже начал путать реал и вирт. А может просто сам мозг отказывается фиксировать все повреждения, тем более что мне только что сломали руку в локте. Сдаётся мне, что мне очень повезло, что я сейчас воспринимаю всё происходящее как-то отстранённо, словно это не я кричу из-за сломанной руки, а наблюдаю за кем-то, словно это не мне только что ботинком выбили несколько зубов, словно не мне достался удар пяткой по почкам. Я ощущал своё избитое, измордованное тело, кровоточащее, жалующееся болью на все повреждения. Но чувствовал это, словно какой-то механизм сообщал мне о повреждениях, а не моё родное тело умирает.

— Достаточно! — Старый финансист остановил избиение и поинтересовался: — Ну теперь-то ты будешь послушным мальчиком и отдашь нам своего персонажа или ты хочешь и дальше тесно общаться с нашим другом Рыжим?

Приподняв тяжёлую голову от пола и выплюнув кровавый сгусток, я еле слышно прошептал:

— Шоглащен.

— Ну вот и чудно. Киньте его в капсулу. Когда войдёшь в игру — получишь письмо от администрации игры на передачу своего персонажа в пользу Димы. Нажмёшь там своё «Шоглащен» и после этого мы тебя по-быстрому и без мучений устраним. И всё. Ты же больше не хочешь мучений? А так раз — лёгкий бесшумный хлопок на уровне сердца и никакой больше боли.

— Дед, а может подольше его всё-таки помордовать? Вдруг он там чего-нибудь в игре отчебучит?

— Дима, ну сам подумай, он только что нашёл и сломал шестую печать. Седьмую ещё найти надо, чтобы стать угрозой всему миру, и он стал там известен всем и каждому. Помечен на карте маркером. Я специально попросил внести в игру это изменение, когда будет сломана шестая печать. Против него сейчас ополчились абсолютно все неписи и игроки. Ну что он там сможет сделать? А даже, если и попытается, то мы всегда сможем вытащить его из капсулы и указать на наше недовольство его поступками. Не уверен, что ему захочется знакомиться с тем, что может делать рыжий с напильником, спицами и паяльником, ведь следующими в ход пойдут они. Правильно, Женечка, мы ведь друг друга поняли?

— Поняли.

— Ну вот и прекрасно. Загрузите этот мусор в капсулу, заодно она его немного подлечит.

— А надо ли, чтобы она его лечила? — поинтересовался его внук.

— Дима, не расстраивай меня. Лишняя кровопотеря ведёт к снижению вероятности договориться. Поэтому надо, чтобы всё встало на свои места. Хотя локоть ему, конечно, капсула точно не починит. Рыжий, ты кстати почему с локтя начал, а не с пальцев? Хватку теряешь?

— Никак нет.

— Ну-ну…

Меня загрузили в капсулу, как мешок с картошкой. Потом растянули там, что тоже на добавило мне радости из-за вывихнутого плеча одной руки и сломанного локтя другой. Капсула закрылась. Вход.

Первое, чему я порадовался в виртуале — не было боли. Это счастье. Воистину. Всё-таки к боли привыкнуть невозможно. Как бы ты себя не убеждал, что вот уже тебе сейчас невозможно сделать больнее, всегда найдутся возможности, которые покажут насколько ты был неправ.

Как же хорошо было висеть в этом белом киселе и не чувствовать боли. Вот только карта показывала, что мой киселёк сильно сжимался под напором наседающих на него красных вражеских точек. А тут ещё письмо это от администрации. Ну вот и что тут делать? Отдашь своего аватара этим уродам и им даже делать ничего не надо будет. Уже скоро сюда придут игроки и от Облачка ничего не останется.

Да о чём я вообще думаю? Меня же сейчас будут убивать в реальности, а я задумался отдать им персонажа! Да хрен им на рыло! Нет! Ни за что! Эх, знать бы где эти куски мозаики, сейчас бы выпустить Хаоса совсем бы не помешало.

И тут из белого тумана ко мне стали подплывать как по заказу все четыре кусочка. Улыбка непроизвольно расцвела у меня на лице. Будет вам персонаж! Будет вам угроза корпорации… Как бы не так! Ничего уже не будет!

Я собрал четыре куска мозаики вместе и подобравшиеся уже почти вплотную красные точки игроков на карте, им оставалось до меня каких-то двадцать-тридцать метров, испарились, как