Солнечная буря - Артур Кларк

— Николаус, чем вам помешало строительство щита? Ты все время был на моей стороне. Разве ты не понимаешь, как это важно?

— Если бог хочет объять нас пламенем солнечной бури, так тому и быть. И если он пожелает нас спасти, так тому и быть. Не нам оспаривать его власть над нами, которую он желает проявить этим могучим деянием…

— Да будет тебе, — раздраженно прервала его Мириам. — Я уже слышала подобное. «Вавилонская башня в космосе», да? И ты — тот, кто ее разрушит. Как это пошло, как банально!

— Мириам, твои насмешки меня больше не трогают. Я нашел свою веру, — заявил Николаус.

«Вот в этом и состоит настоящая проблема», — подумала Мириам.

В своем обращении Николаус не был одинок. Представители всех главных религий, сект и культов по всему миру зарегистрировали значительный рост числа обращенных, начиная с девятого июня. Ничего неожиданного в тяге людей к Богу перед лицом страшной катастрофы не было. Но возникла гипотеза — достаточно противоречивая, с сутью которой Мириам ознакомили на закрытых брифингах. Гипотеза заключалась в том, что повышение солнечной активности согласуется с религиозными порывами у людей. Сильнейший поток электромагнитной энергии, объявший планету девятого июня, сумел, судя по всему, породить тонкие изменения в сложных биоэлектрических полях человеческого мозга, а также и внутри энергетических кабелей и компьютерных чипов.

Если это было правдой — если возбуждение Солнца каким-то образом привело, по длинной и запутанной причинно-следственной цепочке, к тому, что ближайший соратник Мириам принял идеологическое решение убить ее, — что ж, в этом в полной мере проявилась ирония судьбы. Она мрачно проговорила:

— Если Бог существует, сейчас Он смеется до упаду.

— Что ты сказала?

— Не имеет значения. — И тут у нее вдруг мелькнула мысль. — Николаус! А в каком месте мы рухнем на Землю?

Он холодно усмехнулся.

— В Риме.

Шиобэн спросила:

— А мы можем определить, откуда прилетела эта бродячая планета?

Конечно, она прилетела не из Солнечной системы. Она двигалась слишком быстро для того, чтобы ее могло притянуть к себе Солнце. Юджин показал еще несколько результатов своих анализов, в результате которых им была спроецирована траектория полета гигантского космического объекта к далеким звездам. Он, быстро тараторя, начал называть координаты этих звезд, но Шиобэн прервала его и обратилась к Михаилу:

— Вы могли бы это изложить по-английски?

— Созвездие Орла, — ответил ей Михаил. — Объект явился к нам из созвездия Орла.

Это созвездие располагалось неподалеку от небесного экватора; от Земли плоскость галактики словно бы пересекала его.

— На самом деле, профессор Макгоррэн, мы почти уверены в том, что объект прилетел к нам от звезды Альтаир, — пояснил Михаил.

Альтаир — самая яркая звезда в созвездии Орла. Она находилась примерно в шестнадцати световых годах от Земли.

Юджин встревоженно проговорил:

— Михаил, я не уверен, что нам стоит говорить об этом. Если проецировать модель так далеко, возникают неточности. Таблицы погрешностей…

Михаил мрачно произнес:

— Мой мальчик, сейчас не время скромничать. Профессор, судя по всему, бродячий гигант зародился на орбите Альтаира. Он был отброшен в сторону после столкновения с другими планетами в этой системе, которые видны с помощью наших телескопов, предназначенных для поиска планет. Подробности, естественно, носят отрывочный характер, но мы надеемся в дальнейшем их выяснить.

— И, — как бы продолжила его мысль Шиобэн, — этот великан устремился в нашу сторону.

Тоби потеребил кончик носа.

— Просто фантастика какая-то.

Михаил поспешно проговорил:

— Реконструкция вполне надежна. Результаты моделирования подтверждены по многим источникам данных путем целого ряда независимых методик. Я лично проверил расчеты Юджина. Все выглядит очень убедительно.

Бисеза их разговоры слушала молча и никак не реагировала.

— Хорошо, — сказал Тоби. — Итак, бродячая планета рухнула на Солнце. Событие удивительное, но не беспрецедентное. Помните комету Шумейкера—Леви, которая столкнулась с Юпитером в девяностые годы двадцатого века? Но — при всем моем почтении, — какое это имеет отношение к лейтенанту Датт и ее истории с вмешательством инопланетян?

Юджин выпалил:

— Неужели вы так глупы, что не понимаете этого?

Тоби оторопел.

— Послушайте…

Шиобэн схватила его за руку.

— Объясните нам все, Юджин. Постепенно. Шаг за шагом.

Юджин явно с трудом сдерживал себя.

— Вы действительно не представляете себе, насколько невероятен такой сценарий? Да, существуют бродячие планеты, образованные независимо от звезд или выброшенные из звездных систем. Да, это возможно, что такая планета может перелететь из одной системы в другую. Но все же вероятность этого ничтожно мала. Галактика пустынна. Звезды в ней — словно отдельные песчинки, разделенные расстояниями в несколько километров. Я оцениваю вероятность того, что подобная планета могла оказаться поблизости от нашей Солнечной системы, как один шанс из ста тысяч.

И этот гигант не просто приблизился к нам — не просто пролетел рядом с Солнцем. Он рухнул прямо на Солнце, и траектория его была такова, что он попал точно в центр массы светила.

Он рассмеялся, не веря в непонятливость своих собеседников.

— Вариантов просто нет. Естественной причины у такого явления быть не может.

Михаил кивнул.

— Возможно, это случайность, и все-таки… Я всегда считал, что Шерлок Холмс прав на все сто: «Когда исключил все невозможное, то, что осталось, каким бы невероятным оно ни казалось, и есть правда».

— Кто-то это сделал, — медленно выговорил Тоби. — Вот что вы хотите сказать. Кто-то нарочно выстрелил этой планетой, этим супер-Юпитером, прямой наводкой по нашему солнышку. Мы были ранены пулей, посланной Богом.

Бисеза порывисто проговорила:

— О, я думаю, к Богу это никакого отношения не имеет.

Она встала.

— Еще кофе?

— Николаус… Твоя мишень — Ватикан?

Но разрушения наверняка должны были получиться более обширные. Космоплан, возвращающийся с орбиты, нес огромное количество кинетической энергии. Вечному городу грозил удар, сравнимый со взрывом небольшой атомной бомбы. Раньше Мириам никогда не плакала, а теперь от слез у нее защипало глаза. Она не себя жалела, она мучалась из-за того, какие страшные произойдут разрушения.

— О Николаус. Как жалко… Какая жуткая…